Олег Кожевников - Будущее в тебе. ЛЕД и ПЛАМЯ
Осторожно выглянув из-за дерева, я внимательно оглядел открывшуюся передо мной перспективу. Впереди, до самого поля, стояли маленькие деревья и кусты. Спрятаться снайперам в маскхалатах там было, конечно, можно, но тогда им открывался бы уж очень небольшой сектор стрельбы. Единственно приличные позиции для расположения кукушек находились где-то в километре. На дальнем краю поля, немного выдвигаясь от стены леса, стояло четыре больших, ветвистых дерева. Вот на них, вполне могли располагаться снайпера. Оттуда хорошо можно было контролировать все подходы к рощице у дороги.
Очень не хватало бинокля, но они были только у ротных и у командования батальона. Ваньке-взводному бинокль не полагался, как говорится, не вышел рылом. Даже отправляя меня в передовой дозор, никто из командиров не пожелал расстаться с этим атрибутом своего высокого положения. Сплюнув с досады, я оглядел свои тылы, а потом перевёл взгляд на лежащее невдалеке тело Сидоркина. Глаз сразу же зацепился за тёмный предмет на его спине.
- Винтовка СВТ-38, - мгновенно отреагировала на это моя память, - на вооружение начала поступать с полгода назад. Из недостатков - избыточная масса, громоздкость, сложна в эксплуатации.
Если прямо сказать, её недостатки сейчас меня мало волновали, всё-таки это было оружие, а не та пукалка, которая лежала в моей кобуре. И ещё я понял, что так беспокоило меня в последние несколько минут. Это полная беззащитность перед засевшими в километре от меня врагами. Из своего нагана я мог бы, конечно стрельнуть в появившегося вдруг чухонца, но это было бы простым сотрясением воздуха.
Я уже совсем было приготовился перекатом добраться до вожделенной мной винтовки, но тут боковым зрением заметил какое-то движение. Мгновенно собравшись и присев, достал свой револьвер и повернулся в ту сторону. Действительно, метрах в ста между деревьями мелькали два силуэта лыжников. Когда они приблизились настолько, что стало возможным различать их лица, мой внутренний голос исправно проинформировал:
- Красноармеец Василий Перминов. Боец средний, но очень исполнительный. Любит отираться возле начальства и по малейшему кивку бросается выполнять любое задание. В трусости замечен не был, но, наверняка, всё-таки, по натуре карьерист и халтурщик. Ответственные вещи лучше ему не поручать.
- Красноармеец Наиль Асаенов. Из пополнения, пришедшего неделю назад. Ещё не обстрелян, нужно к парню присмотреться. Вроде как человек неплохой, в отделении прижился нормально. Комот про него ничего плохого не говорил. На привалах у костра гогочет громче всех. И вообще, мужик здоровый, ручища, как лопата и ростом повыше меня сантиметров на пять. А у меня рост был довольно-таки приличный - 179 сантиметров. Татарин призвался из какой-то деревни недалеко от Челябинска.
Узнав бойцов из своего взвода, я начал энергично махать им руками. Поняв, они метрах в тридцати от меня остановились, сняли лыжи и, используя их как сани, лёжа, покатили в мою сторону. Кстати, после того как они сняли лыжи, я крикнул:
- Перминов, проверь, что там с Сидоркиным, и будь поаккуратней, кукушка хорошо простреливает этот сектор. Если он ещё жив, то тащи его в тыл. Да, ещё чуть не забыл, сними с него самозарядку и катани её прямо по снегу в мою сторону, подсумок тоже не забудь кинуть.
Первым добрался до своей цели Василий, он начал уже переворачивать тело Сидоркина, когда передо мной появился красноармеец Асаенов. Когда он был уже метрах в двух от меня, то сразу, не давая мне даже вставить слово, начал тараторить:
- Товарищ лейтенант, вы как, живы? Вай, сколько тут крови натекло! Маскхалат теперь нужно менять - красный цвет на белом очень далеко виден. О, как вам щёку-то ободрало, и половина уха нет! Комот срочно послал нас к вам, предупредить - в расположение взвода прибыло начальство. Там Каневский со своей шестёркой бродит по позициям и ругается - что, мол, встали и не идёте вперёд. Комот объяснял ему, что впереди кукушки, и что лейтенант направился посмотреть, как к ним лучше зайти в тыл, чтобы без потерь уничтожить. Но старший политрук всё равно ругается и собирается заявиться сюда, чтобы, как он говорит - вставить вам фитиль,- кхе-кхе-кхе,- в жопу.
После этих слов Наиль уставился на меня своими зелёными, смеющимися глазами. Он как будто изучал мою реакцию на ругань начальства. От напряжения он даже сдёрнул капюшон маскхалата, снял шапку и начал разглаживать свои волосы.
А я, несмотря на полученную информацию, чуть не прыснул со смеху, увидев оголённую голову Наиля. Волосы у него были жгуче рыжими и росли какими-то клоками. Сейчас они были очень коротко подстрижены и между этих рыжих полян хорошо просматривались белые полоски кожи. Это был первый человек, которого я воочию увидел после осознания себя в теле деда. Поэтому я с большим интересом начал разглядывать этого человека, сравнивая свои наблюдения с памятью предка.
Кроме волос, особое впечатление от его внешности производили и оранжево белые полосы на лице. Они образовывались в результате чередования рыжей растительности и белой кожи на лице. Особенно выделялась сросшаяся, кустистая линия бровей, чуть менее рыжей была щетина усов и бороды. Нос был слегка приплюснут, а черты лица выдавали грозный нрав своего хозяина. Руки у него были тоже выдающиеся - длинные и мощные, кисти почти доставали до колен.
Одним словом, мне он напоминал громадного тигра. Рисунок этого хищника по имени Шерхан я видел в книге, которую давал мне читать мой Учитель. Она называлась “Книга джунглей”, и там была сказка - “Маугли”, которая в детстве произвела на меня очень сильное впечатление. Написал эту книгу англичанин Редьярд Киплинг. Фамилию Киплинга любили упоминать и немцы. Они всё время твердили о миссии белого человека, утверждая, что именно истинные арийцы сейчас взвалили на себя эту ношу. Скорее всего, в великом рейхе шла подготовка к устранению последнего конкурента - Японской империи.
- Да, такой экземпляр в толпе не затеряется, - подумал я, - только странно, почему татарин и вдруг - рыжий.
За свою предыдущую жизнь я встречал много татар, но ни разу не видел рыжего. В нашем эскадроне они тоже были, но все ниже меня ростом и чернявые, реже русые. Как бойцы, они были одними из лучших, все ловкие и прекрасно владеющие холодным оружием. Что касается меня, то я был совершенно обычный, среднего роста, с белобрысыми волосами. Хоть я и был блондинистым с голубыми глазами, но под стандарты истинного арийца не подходил. Что-то там, в форме черепа было не то. Немцы обычно обследовали всех детей, которым исполнилось пять лет. Они это называли сортировкой. Если ребёнок соответствовал всем их параметрам, то его отбирали у родителей и отправляли в специальные интернаты. Как говорили сами немцы - в школы настоящих, арийских янычар.
Все эти мысли разбудили во мне большое желание посмотреться в зеркало. Надо увидеть свою физиономию наяву, картинка из памяти, как-то меня не впечатлила. Поэтому я задал вопрос, совершенно не относящийся к теме доклада:
- Слушай, Наиль, а у тебя, случайно, нет зеркала?
В совершеннейшем недоумении тот, вытараща глаза, ответил:
- Нет, все личные вещи сдал старшине в обоз.
Следующий вопрос погрузил его в полную прострацию:
- Асаенов, а ты, случайно, не из Ченгисов?
Он нервно сглотнул и, уже заикаясь, переспросил?
- И-и-из, каких э-это че-чен-нгизов? М-м-моя и-из с-семьи б-б-бедного крестьянина. М-м-мы в п-первой д-десят-тке з-з-записались в к-колхоз.
- Да я не про твой сраный колхоз. Может быть, в твоей семье передавалось из поколения в поколение, что твой пра-пра-прадедушка, был Чингисханом. Говорят, он был такой же рыжий, как ты.
Наиль несколько взбодрился, немного подумал и ответил:
- Да нет, никто про это не говорил. Сами подумайте, если бы я был потомком такого великого человека, то разве служил бы сейчас рядовым. Наверняка, стал бы генералом и сидел в тёплом штабе, смотрел на карты, а ординарец подносил бы мне горячий чай.
В его голосе слышалась явная тоска по теплу и домашнему уюту, которые были так далеко от нас. Но он преодолел эту секундную слабость и, уже другим голосом, спросил:
- Товарищ лейтенант, может быть вам в госпиталь надо? Наверное, пуля здорово шандарахнула по голове и у вас контузия. Давайте я отведу вас к нашему фельдшеру.
Я, проигнорировав этот недвусмысленный намёк, продолжал вводить его своими фразами в ступор:
- Слушай, Асаенов, а какое тебе прозвище в отделении дали?
Наиль, уже не думая, механически ответил:
- Оса. А что?
- Нет, насекомое, тебе не подходит, слишком ты здоровый. Наверное, они взяли первые буквы твоей фамилии, переделав А, на О. Я придумал тебе, новую боевую кличку - Шерхан. Слышишь, как она грозно звучит. Как только чухонцы услышат - Шерхан, вперёд,- то вмиг разбегутся по своим чумам.
Наиль тем же равнодушным голосом ответил:
