Андрей Завадский - День победы
- Давай, давай, - Алексей Басов, даром, что больше привык передвигаться в относительном комфорте боевого отделения танка, в окружении сорока шести тонн многослойной брони, не только легко выдерживал ритм, но еще и успевал подбадривать-подгонять своих бойцов. - Шевелись! Не растягиваться!
Они заявили о себе, на всю округу заявили протяжным рокотом взрыва, и теперь, чтобы остаться в живых, требовалось только одно - бежать. Их могла спасти только скорость, ведь противник, наверняка уже поднимающий по тревоге все окрестные гарнизоны, все же не всесилен, никто не сможет обыскать весь этот бескрайний лес. Значит, нужно обмануть врага, оказавшись быстрее, чем он мог рассчитываться, покинуть район поиска, а там уже можно будет передохнуть, успокоить сбившееся дыхание, бешено рвущееся из груди сердце.
Олег не мог точно знать, какое расстояние они преодолели, прежде, чем Басов скомандовал привал. Группа находилась в движении не меньше получаса, расходуя тот невеликий запас сил, что еще оставался у измученных людей - предел прочности был у каждого, и он оказался уже почти преодолен.
- Группа, стой! - Сам Алексей едва держался на ногах, но он был командиром, а значит, был обязан повалиться от усталости последним, как бы трудно ни приходилось. - Пять минут! Не расслабляться!
Последнее было уже лишним. Хрипло, с присвистом дышавшие люди падали на колени, выпуская из рук оружие. Матвей Осипов, которому пришлось хуже всех - кроме двойного боекомплекта, пайка, перевязочного пакета и прочих мелочей омоновец тащил две двенадцатикилограммовые стеклопластиковые трубы реактивного огнемета РПО-А "Шмель" - бросил свою ношу, опустившись едва ли не на четвереньки. Его грудь, обтянутая разгрузочным жилетом, тяжело вздымалась, а по лицу, несмотря на не самую жаркую погоду, катились крупные капли пота.
- Это тебе не футбольных фанатов прессовать, - криво усмехнулся Олег Бурцев. Десантник, стараясь держать себя в руках, снял с плеча пулемет, положив его на подстилку изо мха и опавшей листвы на расстоянии вытянутой руки от себя - он привык всегда чувствовать оружие рядом. - Вот что такое марш-бросок с полной выкладкой, братишка!
Осипов вяло, без вдохновения выругался, просто для проформы. Перед глазами у него колыхалась багровая пелена, сердце грохотало подобно набату, а голоса доносились словно сквозь вату.
- Отдых пять минут, - напомнил Басов, остававшийся на ногах - сухощавый офицер-танкист, привыкший, казалось бы, передвигаться больше на гусеницах боевой машины, чем на своих двоих, проявил чудеса выносливости. Возможно, это чувство ответственности за еще четыре жизни не давало ему рухнуть, растянувшись без сил прямо на земле.
Отпущенные минуты пролетели быстро. Партизаны только успели успокоить дыхание, сделав по глотку воды, прополоскав рты и тотчас плюнув - лишняя жидкость в организме сейчас была только во вред. Смочить губы - вот и все, что они могли себе позволить.
- Время, - выдохнул Басов, забрасывая "Калашников " за спину, чтоб не мешал при быстром беге. - Пошли, парни! Бегом!
Растягиваясь вереницей, группа снялась с места. Еще немного, последнее усилие - и они окажутся вне опасности. Пусть враг рыщет по лесу где-то за спинами, тщетно пытаясь отыскать следы "террористов" - они уже окажутся совсем в другом месте. Эти мысли придали всем новые силы.
Деревья, возвышавшиеся со всех сторон, заслоняя дневной свет, расступились, и группа выбралась на широкую прогалину. Тяжело дыша и шумно топоча тяжелыми ботинками, партизаны вышли на открытое место, продолжив движение прежним курсом. Сейчас они были уязвимы, их можно было без труда обнаружить даже с весьма приличного расстояния, но вернуться под укрытие леса - значило сделать немалый крюк, и для измученных стремительным броском людей это оказалось чересчур.
- Подтянись, - пытаясь не сбить дыхание, крикнул Басов, остановившись на миг и пропустив мимо себя своих товарищей, взмокших от бега, но, стиснув зубы, продолжавших движение вперед. - Еще немного! Через пару верст привал!
Партизаны, изнемогавшие под тяжестью снаряжения - и это притом, что взяли они самое необходимое - бежали молча, экономя силы. Край леса снова придвинулся, разворачивая над головами людей спасительный полог сумрака, в котором их не так то просто было разглядеть. Большая поляна, обрамленная зарослями редкого кустарника, осталась позади. Именно в этот момент группу и атаковали.
Вертолет шел на высоте в пять сотен метров, и внизу, до самого горизонта, разлилось буро-зеленое море осеннего леса. Над головами трех летчиков бешено вращались лопасти несущего винта, наполняя тесную кабину гулом, в котором почти совершенно тонули голоса людей. Старенький Ми-2, винтокрылый ветеран, кружил над хмурой чащей, перемежавшейся проплешинами полей и свежих вырубок, уже несколько часов, исправно облетая вверенный его экипажу район.
- Что там дребезжит? - Командир экипажа Федор Смирнов окликнул своего напарника, занявшего кресло второго пилота. - Мы до базы дотянем?
- Все в норме, шеф, - успокаивающе усмехнулся летчик. - Трансмиссия в порядке, двигатели работают как часы, горючки в баках еще с запасом остается.
Юрий Полунин был обычным гражданским летчиком, но половину своей сознательной жизни он летал именно на Ми-2, и был уверен в том, что говорит. Пусть их вертолет и был уже "в годах", но отправлять его на пенсию было рановато. Машина, с виду потрепанная, была еще вполне пригодна для полетов, а потому экипаж, три человека, ныне числившиеся в составе службы безопасности корпорации "Юнайтед Петролеум", каждый день поднимались на борт, чтобы в течение нескольких часов кружить над лесом, который наискось перечеркнул шрам свежей просеки, уходившей далеко на северо-запад.
Когда-то этот вертолет исправно нес службу в Вооруженных Силах России, дав дорогу в небо многим молодым пилотам, осваивавшим именно на нем летное искусство, чтобы потом стать настоящими мастерами, быть может, даже оказаться в рядах единственной в мире, уникальной пилотажной группы "Крылатые Гусары", демонстрировавшей высший пилотаж на боевых вертолетах. Сейчас все изменилось - поверх красных звезд на хвостовой балке и фюзеляже нанесли желто-черные эмблемы U-P, оставив, в прочем, темно-зеленую окраску, выдававшую военное назначение машины.
- Еще один круг, парни, и пора домой, - сообщил Смирнов, отклоняя в сторону рычаг штурвала.
Полунин согласно кивнул, а третий член экипажа, находившийся в пассажирской кабине, кажется, даже не услышал слова командира. Петр Громыко, воткнув в уши наушники, пританцовывал на жестком сидении в такт музыке, инстинктивно поглаживая установленный на самодельном лафете в проеме иллюминатора по левому борту пулемет ПКМ - самое мощное оружие "мобилизованного" Ми-2. Некоторые предпочитали ставить на свои машины американские шестиствольные пулеметы М134 "Миниган", создававшие настоящее море огня, выпуская сотню патронов в минуту, или даже еще более мощные крупнокалиберные трехствольные "монстры" GAU-19/A. Но Громыко предпочитал знакомое оружие, которое он мог разобрать и вновь собрать до винтика в кромешной темноте и с завязанными глазами. Для стрелка, выполнявшего также обязанности бортинженера, работы не было, и Федора Смирнова, бывшего полковника морской авиации, это вполне устраивало.
Очередной патрульный вылет подходил к концу. Еще тридцать минут - и вертолет приземлится. Экипаж сможет предаться заслуженному отдыху, пока наземный персонал будет проверять машину, готовя ее к следующему вылету. Работа в службе безопасности оказалась спокойной и весьма прибыльной - заокеанские хозяева, сами очень редко появлявшиеся здесь, не скупились, оплачивая верность своих новых сотрудников толстыми пачками долларов. Оно и понятно - сами янки слишком дорого ценили свои жизни, чтобы подвергнуть их хоть намеку на риск, русские же далеко не всегда соглашались работать на тех, кого чаще всего называли простым, памятным еще седым дедушкам словом - оккупанты.
- Пройдем еще разок над "трубой", - решил Смирнов, меняя курс и заставляя Ми-2 набрать лишнюю пару сотен метров высоты. Но даже отсюда, из-под облаков, низко нависших над землей, была видна широкая просека. Сохранность транзитного нефтепровода, строительство которого было еще далеко от завершения, была главной заботой Федора Смирнова и его экипажа, как и еще нескольких десятков местного филиала работников "Юнайтед Петролеум".
Распугивая стрекотом винтов лесную живность, Ми-2 неторопливо полз по небосклону, и пилоты через огромные окна могли видеть все, что творилось на земле. Их вертолет не нес никакого специального оборудования, ни тепловизоров, ни радаров, ни низкоуровневых телевизионных систем, позволявших вести наблюдения в сумерках и даже при лунном свете - кажется, на технике янки, вопреки обыкновению, решили сэкономить. В прочем, обещали, что вскоре авиаотряд получит вместо потертых жизнью Ми-2 и Ми-8 новенькие UH-72A "Лакота" американо-европейского производства, или, на худой конец, "Белл-206" последних модификаций, широко применявшихся американской полицией и военными. Может, так и будет, но Федор Смирнов, недавно пересевший со сверхзвукового бомбардировщика не медлительный и неуклюжий Ми-2, не променял бы свою "вертушку" ни на какие заграничные новинки, свято веря, что только такая машина, неприхотливая, прощающая любые ошибки и разгильдяйство технического персонала, может выжить в суровых условиях русского севера.
