Михаил Ланцов - Смерть Британии! «Царь нам дал приказ»
Командир вопросительно взглянул на Арсения Ивановича. Тот кивнул и рванул к внутреннему переговорному устройству.
– БЧ‑3, я Первый. Доложите обстановку.
– Я БЧ‑3. Имеем попадание. Два легкораненых. Броня не пробита.
– Откуда?
– Правый борт. Устаревшая пушка. Откатывают в укрытие.
– Вас понял. Отбой…
– Валерий Иванович, – обратился к командиру бронепоезда Арсений Иванович, но доклад прервался новым попаданием. Таким же оглушительно звенящим. После чего спустя пару секунд завопил зуммер переговорного устройства.
– Да. Первый на проводе.
– Докладывает НП‑7. С контркурса приближается отряд кавалерии. Наблюдаю до семи десятков. Вижу динамитные шашки.
– Вас понял. Отбой.
– Валерий Иванович…
– Всем боевым постам, – перебил его командир бронепоезда. – Огонь на поражение по готовности.
– Есть всем постам!
Спустя несколько секунд где-то с кормы бронепоезда ударил длинной затяжной очередью пулемет. Послышались приглушенные взрывы. Видимо, какие-то пули все-таки задели некоторые динамитные шашки.
Вот ухнуло первое и второе орудие. Заработали короткими очередями то тут, то там пулеметы. Снова что-то с оглушительным звоном ударило в борт бронепоезда. Потом еще раз. И еще. И еще.
Бой продолжался.
Складки местности и большое количество небольших каменистых гряд очень способствовали тому, чтобы из них быстро выкатывать на прямую наводку пусть и устаревшие, но пушки. Выкатили. Выстрелили и сразу назад, под уклон. Если повезет.
А рядом то здесь, то там выглядывали повстанцы со своими переделочными винтовками Энфильда и стреляли, пытаясь попасть по смотровым щелям и задеть хоть кого-то. В общем, было чего опасаться.
Спустя час, получив три пробития и сорок шесть попаданий, потеряв ранеными половину экипажа и пятерых убитыми, бронепоезд «Григорий Потемкин» начал сдавать назад, стремясь отступить на безопасную дистанцию. Но из боя не выходил, продолжая отвечать шрапнельными выстрелами и пулеметными очередями.
– Валерий Иванович, – заместитель обратился к раненому командиру, которому вторичным осколком, отколовшимся от брони, выбило глаз. – Валерий Иванович, что делать будем?
– Доложите обстановку, – сквозь зубы произнес майор.
– Все орудия целы. Три пулемета повреждены и вести огонь не могут. Боекомплект – примерно по сорок выстрелов на пушку и по тысяче патронов на пулемет. Бронепоезд имеет повреждения, но некритические. То есть он на ходу.
– Что по личному составу?
– Плохо. Половина лежит с ранениями. Несколько человек убито. Остальные чрезвычайно устали.
– Почему я не слышу очередных артиллерийских выстрелов?
– Судя по всему, им нечем стрелять. Пытались подползти и закидать динамитными шашками, но мы пресекли эту инициативу. Сейчас только постреливают из своих ружей. Впрочем, безрезультатно.
– У них еще есть пушки? – с нажимом повторил вопрос Валерий Иванович.
– Все наблюдаемые орудия противника выведены из строя.
– Хорошо, – усмехнулся командир бронепоезда.
– Прикажете покинуть зону обстрела?
– Ни в коем случае. Какие пулеметы разбиты? Носовые?
– Так точно.
– Их можно заменить?
– Для этого нужно выйти из зоны обстрела. Работы требуют выхода наружу.
– Отходите на пять миль. Выставьте наблюдение. И меняйте. Возьмите для этих целей по одному из кормовых. Потом снова попробуем.
– Есть!
Ремонтные работы затянулись на три часа и не принесли желаемого результата. Удалось восстановить работоспособность только одного фронтального пулемета из трех поврежденных. У остальных оказались слишком повреждены шаровые установки. Впрочем, даже при таком раскладе на пятый час после отхода бронепоезд медленно стал продвигаться вперед. Сопротивления не было. Ни одной живой души. Только трупы и разбитые старые гладкоствольные пушки.
И только спустя еще час Валерий Иванович узнал, что повстанцы ушли быстро и налегке, побросав все тяжелое имущество и добив раненых, дабы те не смогли ничего поведать русским.
Спустя три дня в передовице «Московской правды» вышла статья о беспримерном героизме русских воинов, которые смогли выстоять под ударами превосходящих сил противника. Ведь на поле осталось до двух тысяч убитых повстанцев и двадцать пять разбитых пушек разного калибра. Бронепоезд принял бой и выиграл его. Первый серьезный бой в разгорающейся гражданской войне Персидской державы.
Глава 4
Император лежал на массажном столе и предавался задумчивости и воспоминаниям. В конце концов, что еще делать в течение ближайших двух часов?
Был конец 1877 года, и Александр, оглядывая внутренним взором мир, с легким, трепетным ужасом понимал то, насколько все изменилось по сравнению с историей, изучаемой в его прошлой жизни. Послезнания в политике и международных отношениях больше не работали и не давали никаких бонусов. Настолько, что приходилось играть самостоятельно, как говорится, «от бедра».
Войны шестидесятых и семидесятых годов, переигранные с грамотным вмешательством русских, так исказили карту мира и Европы, что их стало не узнать. Многие державы канули в Лету, многие народились, многие стали совершенно другими.
Германская империя – безусловный материковый лидер старого мира, у Александра получился довольно слабым, даже несмотря на то что территориальные приобретения, вызванные разделом Франции, вышли более вкусными. Но вот то напряжение, та цена, которую за это пришлось заплатить, вышла совершенно непомерной. Фактически игра завершилась успехом на пределе возможностей. Да что и говорить, одних потерь в живой силе, в виде раненых и убитых, за три войны (с Данией, Австрией и Францией) менее чем за десять лет оказалось почти столько же, сколько Германская империя оставила на фронтах Первой мировой войны. Меньше, конечно, но не существенно. А учитывая, что ее военная машина и степень мобилизации общества в указанных обстоятельствах были значительно ниже, чем во время Первой мировой войны, причина, по которой ее пупок не развязался от натуги, оставалась совершенно непонятной, практически голой мистикой.
Аналогичный удар Германская империя получила по промышленности и экономике в целом, которая к концу 1877 года находилась в крайне сложном положении. Само собой, не без помощи Александра, который переманивал самых толковых специалистов и администраторов работать в Россию, не брезгуя даже просто обычными рукастыми и головастыми рабочими высокой квалификации. Да и рыночные механизмы весьма либеральной экономики, установленные в 1872 году первым Императором Германской империи Фридрихом I, позволяли русским специалистам резвиться на биржах и очень серьезно портить жизнь наиболее адекватным производствам Германии своими спекуляциями, что время от времени приводило даже к банкротствам и распродажам имущества с молотка.
Берлин был уже не тот. Да, он контролировал больше земель, но его возможности оказались ощутимо ниже тех, что имелись у него в реальности, знакомой Александру по учебникам истории из его прошлой жизни.
Франция вообще оказалась разделена между Германской, Испанской и Российской империями, Британским, Ирландским и Окситанским королевствами, Швейцарской конфедерацией и Итальянской диктатурой. Растерзали, разорвали на куски и ограбили настолько, насколько было только возможно. Александр даже экспонаты музеев вывозил в Россию большими грузовыми судами. О банках или какой-либо серьезной промышленности бывшей Французской империи можно было вообще позабыть. Банки канули в Лету с большей частью своего персонала, сгорев в огне открытых грабежей, а фабрики и заводы встали, вскоре полностью лишившись оборудования, которое победители демонтировали и утащили к себе практически полностью. Ограбление Франции было тотальным. Лютым и беспощадным – каждый из участников раздела боялся, что скоро придется вернуть свой кусок пирога, поэтому пытался выжать из него максимум.
Повезло разве что французским колониям, которые разделили между собой преимущественно Москва и Мадрид.
Мадрид… о да! Альберт Ротшильд, сбежавший из горящей Вены при помощи Александра, стал фактическим руководителем этой Испании и его другом, превратив ее за десятилетие из затхлого королевства в слабенькую, но империю. Разгром Португалии в союзе с Россией. Участие в погроме Второй французской империи. Успех в ряде колониальных операций. Вот неполный перечень тех военных и политических успехов, которых удалось добиться этой умирающей стране. Даже более того – Испанская империя стала строить современный океанский флот, да не курам на смех, а серьезно, чем вызывала опасения в Лондоне и Риме.
Соединенных Штатов Америки не было. Вообще. Вместо них развились четыре государства: Североамериканские Соединенные Штаты (федерация), Конфедерация Штатов Америки, Конфедерация индейцев Америки и Унитарная Республика Калифорния, захватившая все западное побережье. Понятно, что такое политическое положение дел вряд ли способствовало могуществу региона, а разруха в духе «девяностых», «утечка мозгов» и капиталов в Россию окончательно ставили жирную точку в перспективах развития этого горячего региона. Особенно старались индейцы, которые были готовы наброситься на любого, кто усомнится в их праве на жизнь в своем суверенном государстве.
