Андрей Левицкий - Сага смерти. Мгла
Я именно такая, сказала она себе. Жалости я теперь не знаю, во всяком случае – к тварям. А больше на свете никого и нет. Твари, вы будете умирать, а я не заплачу. Не огорчусь, наоборот, стану радоваться. Смеяться над вашими трупами, запрокинув голову, скалиться в унылое небо Зоны, пинать ваши безжизненные тела, а потом поворачиваться к вам спиной и уходить, забросив автомат за плечо, чтобы убить еще какую-нибудь тварь… двуногую или нет – не важно.
Вот так, сказала она себе. Это правильно. Смелая девочка, беспощадная.
С этими мыслями Катя взяла с соседнего сиденья кожаную сумку, заглянула под сиденье – АКМ и контейнер с клубнем лежали на месте, замотанные в старые тряпки, – и выбралась из машины.
По бульвару перед гостиницей прохаживалась бабуля с коляской, рядом трое пацанов гоняли мяч, пытаясь заколотить его в ворота, образованные краем скамейки и кустом. На скамейке сидел пьяница и что-то бубнил, ругался на них, пытаясь прогнать, а они не обращали на него внимания.
Тряхнув головой, как всегда, когда настраивала себя на деловой лад, Катя пересекла бульвар. Дверь гостиницы проскрипела что-то презрительное, и она вошла в пыльный просторный холл. Впереди – лестница, покрытая старой, как сама Зона, потертой ковровой дорожкой; слева стойка регистрации, справа раскрытые двери бара. Оттуда доносился гул голосов.
Все правильно, так он и говорил. Ей направо. Дюжий портье за стойкой поднял голову. Ежик волос, квадратная башка, квадратный подбородок, квадратные глаза – и кулачищи наверняка такие же. Явно отставной вояка, старший сержант или капитан. Из тех, кто служил на Периметре, на какой-нибудь базе Объединенного Командования, хотя, может, он бывший военный сталкер – туда любят всяких мордоворотов брать, чтобы они кровососов башмаками давили и псевдоплотям клешни отламывали, как спички. После отставки многие из них (те, конечно, кто остался жив) оседают в этих местах. Либо в Зоне, либо неподалеку, занимают всякие должности в охране и смежных структурах, там, где требуется особая подготовка, физическая сила и умение обращаться с оружием.
Хотя зачем портье захудалой гостиницы уметь обращаться с оружием, а?
– Ты куда, девочка?.. – начал он.
Псевдоплоть тебе девочка, хотела сказать Катя, но вместо этого ткнула пальцем в сторону бара и уверенно зашагала туда, стуча подкованными каблуками туфель.
– Э! – Портье выдвинулся из-за стойки, придерживая полу расстегнутого пиджака, чтоб не оттопыривалась слишком уж явно.
Но она уже нырнула в бар. Полутемно, приглушенная музыка, из семи столиков заняты три. Бармен за стойкой – волосатый байкер в джинсах и черной футболке, с белым черепом на бандане. Карла она увидела не сразу, он сидел в глубине помещения и казался совсем маленьким по контрасту с огромным пивным бокалом, водруженным в центре стола.
А вот коротышка ее тут же заметил и энергично закивал. Не оглядываясь, Катя пошла к нему, но на середине зала все же не выдержала, посмотрела назад. Портье сунулся следом, что-то проворчал и ушел обратно после того, как Карл махнул ему – мол, все нормально, это клиент ко мне подвалил.
Вот так, подумала она. Веди себя независимо, и люди от тебя отстанут.
Впрочем, теперь Кате не нужно было подбадривать себя, настраивать на воинственный лад. Неуверенность, охватившая ее в машине, прошла. С каждым шагом она чувствовала себя все более твердой, целеустремленной, и знакомая дрожь, а вернее – злая острая вибрация, впервые поселившаяся в теле после тех событий, – вновь наполняла ее.
Карл – маленький, с лысоватой головенкой, крючковатым носом и нервными морщинистыми ручками. Они вечно перепархивают с места на место, то касаются чего-то, то совершают быстрые волнообразные движения. Почему-то его пальцы всегда напоминали Кате ножки насекомого, и это было неприятно. Одет Карл в серый костюм и белую рубашку, пиджак висит на спинке стула. Без галстука, расстегнутый ворот обнажает дряблую шею в темных пятнышках.
– Привет, привет! – мелодичным голоском пропел он. – Присаживайся, малышка, не соблаговолишь выпить?
– Нет, – отрезала Катя, села на край стула и поставила сумку на стол перед собой (взгляд Карла небрежно скользнул по ней). – Давай закончим все это побыстрее.
Коротышка всегда вызывал у нее смешанные чувства: сострадание, жалость, неприязнь. Он был болен, что-то связанное с облучением аномальной энергией, какая-то специфическая зоновская болезнь, она появлялась мало у кого, но если уж появилась – вылечить невозможно, недуг медленно сводил человека в могилу. Проблемы с эндокринными железами, нарушение работы внутренней секреции, отчего коротышка выглядел лет на десять старше своего истинного возраста. Жалко его, да. И все равно – какой-то он мерзкий.
Приподняв седые бровки, Карл кивнул.
– Быстрее так быстрее.
Раньше он вел дела с Опанасом и Глебом, часто приезжал к ним в поселок. Карл приторговывал оружием, иногда у него можно было достать полезные новинки, и кое-чем еще занимался. Это «кое-что» и требовалось сейчас Кате.
– У тебя всё готово? – спросила она.
– Ты, конечно, хотела спросить, все ли готовы, солнышко?
Она отбросила со лба прядь рыжих волос.
– Именно это я и хотела спросить, Карл.
– Готовы, – подтвердил он.
– Сколько их?
– Ты удивишься, но девять, моя дорогая. Уж я постарался…
Она оглянулась – никто на них не смотрел, – протянула через стол руку, ухватила Карла за шиворот и приподняла.
– Не «дорогая», малыш, – промурлыкала Катя, ощущая, как злая вибрация усиливается, пронзает тело и уже готова выплеснуться в виде какого-нибудь отчаянного, опасного для окружающих поступка. – Меня зовут Катя. Екатерина Викторовна Орлова, ты помнишь, да?
Глазки Карла вспыхнули – и погасли. Мелькнувшая в них злоба сменилась равнодушием, но Екатерине Викторовне Орловой на мгновение показалось, что, кроме злости, там блеснуло что-то еще… страсть, вожделение?
Он что, хочет меня? – поразилась она. Этот сморчок, этот сморщенный лилипут, кочерыжка, старый стручок – хочет со мной…
Катя чуть было не рассмеялась, едва сумела сдержаться.
Слабые пальчики ухватили ее запястье, другая рука поднялась, и девушка не успела отклониться – Карл похлопал ее по плечу.
– И с чего мы так волнуемся? – пропел он своим детским голоском, который так не вязался с внешностью старого лепрекона.
– Я не волнуюсь. – Она выпрямилась на стуле. – Я…
– Расскажешь об этом снорку, – отмахнулся он. – Как будто старый Карл не видит. Не дорогая… Ладно, пусть ты не будешь моей дорогой.
– А также не буду малышкой, деткой, крошкой, лапочкой, зайчиком и солнышком. И больше мы не возвращаемся к этому вопросу. Так их девять? И почему я должна удивиться?
Он пожал узкими плечиками.
– Очень трудно собрать большую компанию для одного дела. Особенно после всего этого хаоса, когда все перекроилось, и Периметр сместился. Да и платишь ты не очень много. Кстати? – Карл кивнул на сумку и неопределенно промычал: – Э-э…
– Они там.
– Покажи.
– С чего вдруг?
– С того, девочка. – Он подался вперед, глядя ей в глаза, улыбаясь, и тогда наконец она окончательно поняла, что Карл страстно желает ее, хотя и знает: никогда ему не заполучить Катю к себе в постель, это же просто смешно, – и потому его влечение носит оттенок мазохизма. – С того, крошка, малышка моя, моя дорогая, с того, что я не отведу тебя куда надо и никого не покажу, если не буду знать, что деньги у тебя с собой. Ну, быстро! – прошипел Карл, и глаза его блеснули. – Показывай, твою мать!
Ты еще поплатишься за это, подумала она, расстегивая сумку. За эти слова, за этот жаждущий взгляд и покровительственный тон.
Карл привстал, заглядывая. Она показала содержимое сумки – неаккуратно перетянутые резинкой пачки банкнот.
– Что ж так неопрятно? – спросил он.
– Некогда было складывать по линеечке, – буркнула она. – Я собиралась в спешке.
– Кто-то сел на хвост? – тут же насторожился коротышка.
– Нет. Всякие дела отняли много времени.
Она не стала рассказывать ему, что продала дом со всей мебелью и артефакты, остававшиеся в подвале, гараж, новенький «шевроле»… что теперь у нее лишь старые «жигули» Глеба, стволы и снаряжение, лежащие на складе у перекупщика по кличке Сорняк, владельца небольшого заведения в Зоне. Да еще вот кожаная сумка. То есть Карл и так наверняка все узнает – но позже, а она не хотела разговаривать с ним об этом.
– Хорошо, – сказал он, сползая со стула. – Пошли, я представлю их тебе.
– Что значит – представишь? – удивилась Катя, поднимаясь. – Я собираюсь провести с каждым собеседование, прежде чем нанимать.
Карл, уже шагнувший в глубь бара, оглянулся.
