Андрей Альтанов - Зона Посещения. Тропами теней
Молодые люди еще перекинулись парой шуточных фраз, сами над ними же посмеялись и принялись прощаться.
– Ладно, братишка, бывай. Только без особой нужды ты тут не ходи. Фотки для своих геологов и в другом месте можешь сделать. Кстати, а что на этот раз тебе профессор пообещал? – Главный дозора уже встречал здесь своего товарища и поинтересовался, что сейчас тому перепадет за поручение «ссыльного» советского ученого.
– А вот этот аппарат и обещал! Ловит все, что захочешь. – Всадник хлопнул рукой по радиоприемнику и врубил его на полную громкость. – Оцени!
Радио опять выдало популярную среди монгольской молодежи песню, что весьма порадовало парней. Пограничник включил в машине свое радио, настроенное на ту же волну, и, подпевая исполнителю, увел УАЗ назад, на вершину холма, где пролегала привычная патрульная тропка. Всадники же немного потоптались на месте, подождав, пока вездеход скроется из виду, и направили своих лошадей прямехонько к тому самому опасному участку, который отметил служивый.
– Я же говорил, что пронесет, – кинул Тэрбиш своему спутнику, который все это время молчал, – здесь почти каждый погранец мой знакомый. И теперь мы точно знаем, куда нам нужно. Не будем бродить-искать, как два предыдущих раза. Согласись – это того стоило. Но теперь мы будем обходить все патрульные тропы стороной, благо я еще помню, где они проходят.
– А если бы не повезло?
– А тогда бы дурачками прикинулись. Документы-то приписные к геологам есть. Да и кто так границу нарушает, с музыкой и песнями?
– Только горячие монгольские парни, – улыбнулся второй всадник. – Но приемничек все же прикрути. Вдруг опять патруль случится, а в нем уже могут быть чужие люди.
– Эй, сделай лицо попроще. Лучше подумай, сколько девчат к нам в юрту будут бегать музыку слушать. Такое радио одно на весь Алтай. И оно у нас! А потом, думаю, профессор Станислав за пару поручений нам еще и эту штуку подарит. – Тэрбиш достал из сумки новенький фотоаппарат «Смена-8М», на который ему предстояло запечатлеть те самые гиблые земли.
– Да-а, – ехидно протянул его попутчик, – и к нему еще фотоувеличитель с ванночками подарит, и пленки, и фотобумагу с реактивами, и глянцеватель, и даже красную шайтан-лампу.
– А чего? – Тэрбиш искренне удивился выпаду товарища. – Не будет же он все это назад в Союз тащить, ну, когда ему разрешат вернуться…
Дальнейшая поездка до места назначения протекала под тихое ненавязчивое бубнение новостей. Алтайские журналисты на «Монголрадио» старались не отставать от всего цивилизованного мира и вовсю освещали и бредовые слухи, и уже задокументированные события, связанные с так называемым Посещением. Для простых людей, живущих вдали от центров мирской суеты, очень смешными выглядели заявления мировых лидеров о признании факта существования внеземных цивилизаций. Не менее вздорно звучало название свежеиспеченного научного заведения, которое должно было заняться проблемой Посещения и раскрыть все тайны братьев по разуму.
– Международный институт внеземных культур… – едва произнеся название института, радиокомментатор рассмеялся. – Это же надо было такое придумать!..
Вместе с ним засмеялись и двое слушателей. Верить в каких-то там пришельцев, которых к тому же никто так и не увидел, для современного человека было нелепо. А называть в честь всего этого заведение, возглавляемое солидными учеными, – и подавно.
После короткого репортажа выездного журналиста из Хармонта, где возникла одна из загадочных Зон Посещения, радио переключилось на более насущные проблемы и уже освещало успехи социалистического труда и решения народно-революционной партии.
Время давно перевалило за полдень, и всадники, взобравшись по горной тропке на очередную возвышенность, наконец-то увидели ту самую границу гиблой земли, о которой их предупреждал пограничник.
Внизу вдоль всего склона явно просматривался своеобразный пунктир из тел животных, находящихся на разной стадии разложения. Здесь нашли свое последнее пристанище многие из представителей местной фауны. Крупные туши архаров с закрученными спиралью рогами тут чередовались с более мелкой живностью, среди которой можно было рассмотреть сайгаков, диких кошек и волков. Скопление тушек последних все больше наблюдалось вокруг крупных баранов. Соблазнившиеся столь легкой добычей хищники пересекали границу гиблого места и замертво падали рядом с желанной тушей архара. Местами виднелись большие пятна рухнувших с неба птичьих стай. Характерный окрас оперения журавля-красавки или озерных чаек можно было различить и невооруженным глазом.
– Приехали… – Тэрбиш извлек из походной сумки бинокль и долгое время рассматривал межгорную котловину, которая уходила далеко на юго-запад и заканчивалась где-то на территории соседнего государства.
– Что там? – поинтересовался его спутник, встревоженный столь долгой паузой.
– Ни-че-го… – протянул тот и добавил: – Это-то и странно. Непривычно для меня как-то, что это местечко безлюдно. Здесь совсем недавно, когда я служил, китайские патрули как на срачку бегали. А теперь смотрю, застава их пустует. На вышках снайперов не видать…
– Так и неудивительно, если здесь химия какая-то распылена, может, и передохли они.
– Передохнуть-то могли. И скорее всего передохли… – Тэрбиш оторвался от бинокля и задумчиво пробубнил себе под нос: – Только где же их тела? Хоть одно-то должно было остаться… Если, конечно, они заранее не эвакуировали весь состав перед аварией. Тогда это уже и не авария, а прямой акт агрессии. Нападение на нас…
– Странное такое нападение, – его попутчик хмыкнул, спрыгивая с седла, – без нападающих и такое стремительное. Кстати, тебе не кажется, что там вся земля немного светлее?
– Это потому, что мы в тени облаков, а склон и вся котловина – нет. Ладно, давай делом займемся. Фоткаем всю эту красоту и двигаем отсюда быстрее.
Удерживая лошадей под уздцы, двое спустились по склону. Не дойдя десятка два метров до первого трупа, Тэрбиш остановился и наказал попутчику придержать скакунов, пока он не отщелкает заряженную в аппарат пленку. Осторожно, шаг за шагом, молодой человек приближался к разлагающимся тушкам. Каждые несколько шагов он останавливался и делал пару снимков, после чего продолжал движение.
– Не подходи так близко! – крикнул сзади его товарищ.
– Все под контролем! – отмахнулся от предостережения фотограф. – Э-э-э… мне кажется, я что-то вижу.
– Что?
– Что-то непонятное. Впереди как будто воздух горячий. Но не плывет-колышется, а только слегка искажает все. Эй! Я думаю, это и есть те ядовитые испарения.
– Тогда тем более не подходи! – занервничал напарник. – Оно того не стоит.
– Стоит, еще и как стоит! – улыбнулся Тэрбиш, наблюдая, как в нескольких метрах от него в сторону гиблой земли ползет щитомордник. – Да за такие фотки профессор мне еще и два комплекта батареек к приемнику подарит.
Сделав несколько фотографий ползущей на верную смерть змеи, молодой человек замер, ожидая развязки. А щитомордник уже вплотную приблизился к границе, за которой пространство еле заметно искажалось. Его голова пересекла эту грань, но ничего не произошло. Змея лишь задержалась на миг и поползла дальше. А в том месте, где начиналось визуальное преломление пространства, казалось, что она так же неестественно переламывалась. На глаз излом не превышал десяти-пятнадцати градусов, но был хорошо заметен на длинном теле ползучего гада. Что, собственно, совсем не мешало щитоморднику продолжать движение.
– Во дела… – шепнул сам себе под нос молодой человек и сделал несколько фотографий «переломанной» змеи.
И вот, когда змея уже наполовину своей длины проникла за границу искажения, у наблюдателя сложилось впечатление, что ее половинка по ту сторону замедлилась, в то время как другая, находящаяся вне зоны искажения, задергалась чуть быстрее. Через какой-то миг вся передняя часть щитомордника застыла, будто замороженная, а хвост начал хаотично извиваться и биться о землю, словно попал на раскаленную сковороду. Удары были настолько сильными, что от них полопалась чешуйчатая кожа, и острые камни обагрила кровь пресмыкающегося.
Дрожащими пальцами Тэрбиш снимал кадр за кадром, пока хвост бедного животного, вздернутый последней предсмертной конвульсией, не замер на земле. Сейчас окровавленная половинка тела змеи разительно отличалась от застывшей за гранью преломления части. Та повисла в пространстве, будто оказалась вне времени, и какое-то время оставалась без изменений. Но прошло еще несколько секунд, и уцелевший кусок слабо замерцал. Сквозь треснувшую шкуру было видно, как мерцание медленно распространилось и на тело, находящееся по эту сторону гиблой земли. Причем самой разодранной кожи это явление не коснулось.
Молодой человек только и успел, что перемотать пленку и в очередной раз взвести затвор на объективе, чтобы сфотографировать этот феномен, как передняя часть щитомордика буквально растворилась в воздухе. А на камнях перед границей преломления осталась лишь пустая шкурка от его хвоста, которая, потеряв придающую ей форму плоть, медленно «сдулась» и опустилась на липкие багровые камни. С уст парня невольно слетела непереводимая игра слов, основанная на местном фольклоре.
