Дмитрий Новаш - Оракул Чернобыля
Я задал хороший темп ходьбы, адреналин в крови помогал идти быстрее, вокруг меня лес, и больше ничего, лишь звуки моих же шагов, и шорох опавших листьев под ногами. Мне вспомнилось мое первое дежурство по тех позиции, во времена моей службы в армии. Я служил в ПВО, и самым сложным и опасным делом у нас считался наряд по тех позиции. Мы охраняли ракеты и разную военную технику. Сложным и опасным наряд считался не по тому, что на тебя могут напасть или что ни будь в этом роде, а потому, что тебе два часа нужно пробыть одному в лесу, находясь с глазу на глаз со своими страхами. Тех позиция находилась в трех километрах от казармы, и ближе трех километров не было ни одного человека. Как правило, этого факта было достаточно, чтобы страхи попытались овладеть тобой и подсознание начало подбрасывать жуткие картинки, и от результата этой неравной схватки разума и инстинктов, напрямую зависела твоя армейская судьба. Если в первую ночь овладеешь собой и возьмешь верх над своими страхами, то и дальше будешь ходить в караул, ну а если они возьмут верх над тобой, то век тебе чистить картошку на кухне или драить казарму в нарядах по роте. Мой первый караул как раз был осенью. Это были самые длинные два часа в моей жизни, два часа, когда пугаешься каждого шороха листьев, и каждая тень кажется кем-то живым и способным напасть. Сейчас я испытывал точно такие чувства, как в ту незабываемую ночь. Постепенно я привык к лесу, к его звукам и запахам. Воспоминания о былой службе, и о том, что в ночном лесу могут бояться только тебя, а тем более с монтировкой наперевес прибавили уверенности. Я зашагал веселее и даже попытался насвистывать какую-то мелодию.
Вскоре я прошел место, где высаживал Сифыча. Совсем стемнело. Ни одичавших собак, ни кабанов по дороге я так и не повстречал, и наконец-то вышел к покосившемуся указателю Дитятки.
Деревня была не в лучшем состоянии. Стоит ли говорить, что освещения не было. Я шел по центральной и единственной здесь улице. Брошенные людьми дома выглядели сиротливо. Некоторые покосились, некоторые сгорели, но встречались и приличные, даже со шторами на окнах. Вместо заборов стояли непролазные заросли из кустов, бурьяна и еще не пойми чего. Дорога шла прямо через деревню, и в конце ее горел свет. Прямо как в песне — свет в конце тоннеля. Я ускорил шаг. Там, в конце деревни и находился, по-видимому, блокпост.
Глава 2 Блокпост
Блокпостом это было назвать затруднительно. Скорее блокпостище. Когда я подошел ближе, ночная тьма рассеялась под электрическим светом многочисленных прожекторов установленных на нем. Блокпост, как оказалось, это не та жалкая пародия из строительных плит, которую мы проезжали с Сифычем, а целое двухэтажное здание, на крыше которого было установлено четыре огромных прожектора заменявших, по-видимому, здесь солнце в ночное время суток. Здание стояло по правую сторону дороги, на противоположной части стояло два БТРа с крупнокалиберными пулеметами на башнях, военный ЗИЛ и БМВ х-7. Не плохо же они здесь живут, думал я, глядя на сильно заляпанный грязью, но все же новый внедорожник. За внедорожником были сложены строительные плиты, образуя стену высотой в три метра. Дорога упиралась в шлагбаум, по обе стороны которого находились два дзота, а за ним виднелись конструкции из железнодорожных рельс, на подобии противотанковых ежей, плотно укутанных колючей проволокой. В обе стороны от шлагбаума тянулись четыре полосы высоковольтного заграждения с соответствующими знаками о напряжении, и минах? Они что еще и заминировали?
Заграждение делилось на три коридора. Внешний и внутренний коридоры были вспаханы, как на границе, и через определенное расстояние виднелись таблички о минах. А средний, по-видимому, служил дорогой для патрульной машины, о чем свидетельствовали две глубокие колеи. Только вот колеи были, какие-то несвойственно огромные. Они что на БТРах здесь патрулируют? Завершали картину четыре металлические сторожевые башни, с такими же прожекторами как на крыше, но направленными на охраняемую территорию.
Прямо третья чеченская, а не зона отчуждения. Неужели столько психов сюда стремится, наслушавшись сказок, что бы так серьезно ее охранять? Блокпост создавал сильное впечатление, сильной организации. Так же на территории находилось несколько хозяйственных построек, небольшой плацдарм, как в любой военной части, с неотъемлемым флагштоком на краю, на котором красовался Украинский флаг и — солдатская курилка. Но, не смотря на это изобилие военных принадлежностей, самих военных нигде не было. Ни на вышках, ни у шлагбаума, ни даже в курилке, что странно, никого нигде не было.
Я решил, что, как и в любой другой армии на этом блокпосту, происходило нечто свойственное всем военным в отсутствии начальства, а именно дебоширство, разгильдяйство и злостное нарушение устава. Вздохнув и покачав головой из стороны в сторону, я прямиком направился к бронированным дверям блокпоста.
Я надавил кнопку звонка у двери. Было слышно, как в помещении раздается знакомый перезвон, но никакой реакции на это не последовало. Немного подождав, я снова позвонил, и еще раз. Потом постучал, покричал, на всю округу, даже попытался в окна заглянуть, но бронированные железные пластины, с вырезанными бойницами, которые заменяли здесь обычные стекла, помешали мне это сделать. Я обошел здание несколько раз, заглянул в подсобные помещения и, потеряв надежду кого-нибудь найти, вернулся к двери. Еще раз позвонил. Дернул за ручку и о, чудо! Как я раньше не догадался это сделать. Дверь оказалась не запертой и с металлическим скрипом подалась на меня. Я заглянул вовнутрь. Светло. Наверное, перепились до упаду и спят в каптерке где-нибудь? Что им здесь охранять, да и от кого? Я зашел в помещение блокпоста.
— Есть кто живой? Ау, — но мой вопрос так и остался висеть в воздухе.
Я прошел по коридору, заглядывая в каждую дверь, но кроме неодушевленных предметов составлявших ежедневную жизнь бойцов ничего или никого не обнаружил. На втором этаже та же картина. В здании блокпоста не было ни единой души, кроме меня. Куда же они подевались? Может в самоволку ушли, к девочкам?
Я спустился на первый этаж и зашел в комнату, которая служила, по всей видимости, караульным помещением. У окна стоял стол с какими-то ведомостями, светильник, электрочайник, кружки, радиостанция, мерно мигающая красной лампочкой и еще какая-то мелочевка. В углу работающий телевизор, но почему то без звука. Он показывал, какой-то старый знакомый фильм, но названия его я так и не вспомнил. У стены топчан, видимо для отдыха дежурного, над ним плакат с полуобнаженной девицей. Надпись на плакате гласила, что она МИСС 2023. Ничего такая, отметил я про себя. У топчана решетчатая дверь с огромным замком, я заглянул — точно, оружейная комната. Но оружия в пирамидах не было, пару Калашниковых и СВД. Они что с оружием в самоволку ушли? Не мое дело — решил я.
Так как, по всей видимости, мне здесь сидеть до утра, пока солдаты с самоволки не вернуться, я решил устроиться поудобнее и не переживать. Если здесь такое разгильдяйство, что уходя в самоволку они даже дежурного бойца не оставили, то я с ними точно договорюсь, наши люди. Утро вечера мудренее.
Я включил электрочайник. Порылся в задвижных ящиках стола, и на свет извлек пачку чая в пакетиках, сахар в кубиках (военные они и есть) и две пачки каких-то очень странных сигарет, без фильтра, и название странное ПРИПЯТЬ, я таких раньше не встречал. А сигареты как раз, кстати, у меня осталась всего одна. Разложив сигареты по карманам, я взял со стола кружку с недопитым чаем, чай оказался еще теплым выплеснул ее содержимое в стоящую у стола урну, сполоснул из чайника кружку и заварил себе сразу два пакетика чая. Чай получился очень крепкий, и сладкий, сахару я не пожалел, пакетики были извлечены из кружки и отправлены в ту же урну. Я решил насладиться последней сигаретой с фильтром, взял кружку с чаем и отправился на улицу, там я забрался на шлагбаум, лицом к зоне отчуждения, сел, свесил ноги и закурил, когда еще такой случай выпадет попить чая, глядя на запретную зону. Чай, сигарета и тишина, мертвая тишина зоны.
Из чайника все еще шел пар, на столе лежала открытая пачка чая и сахар в кубиках, стояли кружки и еще какая-то мелочевка. Радиостанция мерно мигала красной лампочкой. Вдруг лампочка замигала быстрее, и радиостанция затрещала на все караульное помещение.
— 87-ой ответь первому! 87-ой ответь первому. Почему не отвечаешь? Прием! 87-ой, что у вас случилось? 87-ой слышишь меня? Действуем по внештатной ситуации 7, повторяю, действуем по нештатной ситуации 7! Если кто ни будь, слышит, к вам выслано два вертолета спецназа, повторяю, к вам выслано два вертолета спецназа. Продержитесь 15 минут, парни.
Я пил чай и смотрел на, освещенную прожекторами, зону отчуждения. Лучи прожекторов освещали обычные с виду сосны и березы, траву, кусты и бурелом. Лес ничем ни отличался от обычного пригородного леса, и даже тропинка, хитро петляющая между стволов, дополняла это впечатление. Единственного чего не хватало это звуков. Кругом была ну прямо мертвая тишина. Даше шороха опавших листьев и скрипа деревьев не было слышно. И зачем его так огородили. Лес как лес. Я сделал последний глоток чая, зашвырнул щелчком окурок в ближайшие кусты, и собирался было пойти в караулку, но странный звук, исходивший со стороны тропинки, привлек мое внимание.
