Александр Конторович - Кардинал в серой шинели
И теперь смотрю на результат…
— Ну, что? Могу тебя поздравить, мастер!
Есть с чем! Если все у нас закончится нормально, то ему теперь до конца жизни работы хватит. Подобные вещи тут еще не скоро делать станут. Стало быть, один монополист уже появился. Так сказать, местный Крупп. Ну и ладно, Гант дядька правильный и серьезный. Уважаю таких специалистов.
— Барон видел?
— С утра еще заходил. Бочонок вина прислал, от себя. Сказал, что окажет любую помощь, лишь бы мы скорее работали.
Ну, главнокомандующего понять можно. Лэн далеко не новичок в военном деле и понимает, что значит хороший доспех. Ну, и ладно. Здесь уже и без меня все на мази, пусть кузнецы работают. Помощь им барон окажет, какую потребно, глядишь — и уменьшим свои потери. Хоть на чуток, так и это уже хорошо. Чуток здесь, чуток там… С миру по нитке — нищему на «мерс»! Каждый бы день такие вот новости!
Нетерпеливо ожидаемый нами епископ прибыл через четыре дня.
Заранее предупрежденные охраной, мы все вышли к воротам, чтобы его встретить.
Даже на первый взгляд прибывшему было… старый он, а по местным меркам — так вообще уже патриарх. Судя по тому уважению, которое выказывали при общении с ним епископ и его сослуживцы, авторитет у деда и вовсе заоблачный. На моей памяти так даже и президента не приветствовали. Причем было видно, что это уважение отнюдь не дань возрасту или должности. Формально так они с Эрлихом и вовсе равны. Но… это формально. Насколько я уже успел уяснить, кого-то вроде папы или патриарха тут не имелось. Все серьезные вопросы решало собрание епископов и архиепископов. Но последних было всего трое. И находились они вообще где-то в недосягаемой дали. Да и собраний за всю историю Церкви насчитывалось не так уж и много. Созывы их, даже и по чрезвычайным обстоятельствам, являлись делом весьма хлопотным и долгим. А в этом королевстве самым авторитетным церковным деятелем был как раз наш гость.
Эрлих и прочие служители Церкви подходят под благословение старика. На удивление, он оказывается весьма живым и расторопным. Скупые движения его очень точны и выверены.
Ну, вот и моя очередь подошла.
Вежливо приветствую почтенного гостя. Благословив меня, он неожиданно кладет мне руку на плечо.
— Сын мой… надеюсь, дела твои могут обождать хоть немного?
— Да, ваше преосвященство. Не волки, в лес не убегут.
Он удивленно приподнимает кустистые брови.
— Как это?
Поясняю ему смысл старой пословицы.
Гройнен поджимает губы.
— Да… тот, кто это придумал… явно не относился к образцам трудолюбия.
— Это вы, ваше преосвященство, еще и других таких пословиц не слыхивали! Представляю себе, как бы вы охарактеризовали тогда тот мир, откуда я к вам попал!
— Уж лучше и не пробовать, — соглашается епископ. — Проводишь старика?
— Охотно, ваше преосвященство. Что хотите посмотреть?
— Ну… в тот подвал я сейчас не пойду. Стар я… так сразу на это решиться трудно. Мне надо укрепить свою душу и сердце. А вот поговорить с тобой, сын мой, хотелось давно.
Повелительным жестом он останавливает прочих встречающих, и мы с ним вдвоем неторопливо идем по двору замка.
— Расскажи о себе, — говорит епископ. — Разумеется, я читал то, что мне присылали. Но одно дело — читать чьи-то отчеты и совсем другое — говорить с живым человеком.
— Что же вы хотите обо мне услышать, ваше преосвященство?
— Но ведь ты не упал с небес сразу таким, каким я тебя вижу? Где-то же родился, жил, что-то при этом делал?
— Хм… ну да, это так. Но в моей жизни нет ничего особенного… Служил в армии, воевал, потом ловил убийц и воров… Обычная жизнь.
— Ткни пальцем в любого здешнего крестьянина и убедишься, что он и за всю свою жизнь не только не испытал ничего похожего, но о большинстве таких вещей даже и не слыхивал! Говори, я тебя слушаю…
Свита епископа и все встречающие их лица уже давно ушли в замок. А мы с ним все еще прохаживались по двору. Даже на стену поднялись. Тут уже старик присел на лавку, все-таки возраст давал себя знать. По моему знаку часовой сбегал на кухню и притащил оттуда баклагу с квасом. Опробовав его, Гройнен удовлетворенно кивает — понравилось!
— …ну вот, как-то так все и происходило… — заканчиваю я, наконец, свое повествование. — Утомил я вас такими подробностями, святой отец?
— Не скажи! — неожиданно живо возражает он. — Твоя жизнь… знаешь, это только на первый взгляд неинтересно! Тебе неинтересно, ибо ты ее прожил. А вот для меня, для всех нас! Тут много чего можно полезного понять. Не принципы устройства каких либо машин и механизмов, это хоть и важно, но далеко не самое главное. Вот то, как вы жили… и почему именно так, а не иначе? Тут есть над чем подумать… Многое из того, что ты рассказал, я принять не могу! Даже и мысленно!
— Ну, ваше преосвященство, я тоже здесь не всему был рад!
— Например? — Он вопросительно наклоняет голову набок.
— Да хоть эти ваши порядки относительно розыска преступников! Думаете, приятно сидеть в камере, сознавая то, что ты сидишь тут абсолютно несправедливо?
— Согласен с тобой, неприятно. И очень тяжело.
— Ну, можно подумать, вам самому так приходилось отсиживать!
— Приходилось.
— Да ну?!
— Пять лет.
— Э-э-э…
— Дед нынешнего короля заточил меня в крепость. Официальная причина — участие в заговоре против короны. Твои же Коты меня туда и привезли.
— И Церковь смолчала?!
— Я был тогда молодым человеком. Наследником древнего рода. И позволял себе многие высказывания, которые не нравились королевским чиновникам. Хотя, по правде сказать, заговора не было. Были глупые речи молодых сорванцов, ненужная бравада и фанфаронство… А тогдашний король был жестким и бескомпромиссным властителем. Вот нас всех и упрятали… на некоторое время. Кому-то хватило года.
— А вам?
— Видимо, меня сочли слишком упрямым… Тогда я и пришел к своему служению. Многое осознал и понял…
— И простили своего обидчика?
— Я короновал его внука, теперешнего короля.
— Однако! — чешу затылок. — Вот уж не ожидал! Мне бы ваше терпение… А то вот рублю сплеча, даже и не задумываясь. Наверное, как-то иначе можно…
— Можно. Только надо понимать, когда и как именно.
— И вы понимаете?
— Увы… — разводит руками епископ. — Тоже далеко не всегда.
— Но как же вот так вышло, что вы стали епископом? Я-то думал, что к этому надо всю жизнь идти.
— Так я и сейчас на месте не стою. Учиться, сын мой, никогда не поздно.
— Блин, но не сидя же пять лет в тюряге! Наверное, как-то иначе можно?
