Юрий Иванович - Уникумы Вселенной
После стука в дверь просунулась уродливая голова Ренни:
– О святейший! Халид доставлен!
– Пусть войдет сюда.
Вошедший встал на колени и замер в поклоне.
– Как самочувствие, Халид? – В голосе жреца слышались доброта и участие. – Хорошо ли тебя кормят? Хорошо ли ты отдохнул?
Коленопреклоненный мужчина поднял главу. Его лицо было совершенно спокойным, в широко открытых глазах не было и тени страха, а уверенный голос выдавал даже некоторое осознание своей значимости.
– Ваше святейшество! Меня ничего не беспокоит в моем теле, значит, я здоров. И я не думаю о бренной пище, значит, кормят меня хорошо. Я постоянно молюсь, общаясь с Творцом нашим, а это самый лучший отдых.
– Отрадно слышать о твоей возросшей любви к молитвам, но готов ли ты именно сейчас предстать вновь перед огненным ликом Творца нашего?
– Готов, ваше святейшество! – просто ответил Халид.
– Прекрасно! Сейчас наши врачи произведут тщательный осмотр всего твоего организма, чтобы после оживления можно было сравнить твое самочувствие с нынешним.
Халида отвели в помещение лаборатории, и Бензик с остальными врачами принялись досконально проверять все его рефлексы и реакции. После двадцати минут напряженной работы всего коллектива объект исследования был уложен на платформу и привязан к ней крепкими лентами. На вопрос, хочет ли он, чтобы его усыпили, он ответил категорическим отказом. Подсоединили к телу датчики во всех необходимых местах, включили и проверили работу всех приборов. И наконец-то Вителла, все еще остро сомневающийся в необходимости такой поспешности, дал команду о заполнении бассейна. Вода накрыла лицо Халида, и тот не стал задерживать дыхание. Тело судорожно дернулось несколько раз и застыло. Лишь из открытого рта время от времени выходили небольшие пузырьки воздуха и, проходя сквозь воду, лопались на успокаивающейся поверхности. После показаний всех приборов о том, что все жизненные функции организма полностью прекратились, девятнадцать минут были проведены в полнейшем молчании и тишине, нарушаемой лишь шумом шагов расхаживающего Райгда да мерным гулом работающей аппаратуры. На двадцатой минуте Вителла, перегнувшись через бортик бассейна, покрутил одно из колес с торца платформы, опуская голову Халида ниже уровня ног. С противоположной стороны такое же колесо покрутил Бензик, поворачивая тело животом вниз.
Когда вода стала освобождать из своих объятий безвольно провисающее тело, опять трое исследователей, каждый со скоростью, которую ему позволял возраст, спустились в бассейн, внимательно наблюдая за происходящим. На этот раз они более определенно заметили тот момент, когда вода, выливаясь изо рта, как бы спровоцировала первое непроизвольное движение груди и последовавшее за этим объявление о первом ударе сердца. Начавшийся судорожный кашель интенсивно освобождал легкие от накопившейся жидкости.
– Крови не видно, вода чистая, – констатировал Вителла и, подождав немного, добавил: – Дыхание нормализовалось! Возвращаем его в исходное положение и сразу же развязываем!
Когда стягивающие полосы были отстегнуты, Вителла приподнял рукой голову Халида, все еще опутанную проводами и датчиками. Тот ясными, осмысленными глазами обвел троих склонившихся над ним людей и, остановившись взглядом на Райгде, попытался что-то сказать. Но из горла вырвалось только хриплое шипение, и лицо перекосилось от боли.
– У него после удушающих судорог болит горло, поэтому ему больно говорить, – сделал предположение невропатолог. – Я бы порекомендовал дать ему горячий чай с медом, чтобы убрать спазмы.
– Вителла был прав, не все мы продумали! – Райгд резко выпрямился и громко скомандовал: – Срочно горячий чай!
– У меня есть, ваше святейшество! – И один из медиков тут же подал термос, которым, видимо, сам пользовался.
– Кресло и простыню! Как сердце и пульс? – спросил Вителла. Получив сообщение, что сердечнососудистая система медленно, но уверенно приходит в норму, он предложил: – Давайте посадим его в кресло и отсоединим все датчики, кроме сердечного.
Когда это было сделано, он сам принялся потихоньку поить горячим чаем только что ожившего утопленника, по телу которого иногда пробегали волны успокоительных вздрагиваний. Напившись, Халид прокашлялся и снова сделал попытку заговорить.
– Ваше святейшество! – Его тихий голос был еле слышен, но звучал гордо и твердо. – Я снова видел Творца нашего!
– Хвала Вечноживущему, дающему нам тепло и свет! – напыщенно процитировал верховный жрец строчку из молитвы, воздев руки к своду.
Почти все находящиеся в помещении были людьми науки и прекрасно понимали абсурдность религиозного отношения к Солнцу, но вынуждены были подыгрывать при посторонних, тем более что сам главный магистр в присутствии простолюдина прилагал немалые усилия для почитания Творца. Поэтому все тоже подняли руки и зашевелили губами, повторяя слова молитвы.
– А сейчас, сын мой, – продолжал жрец, – не напрягай свой усталый голос после тяжких испытаний, выпавших на твою долю. Сейчас мы вынесем тебя в соседнее помещение, где для тебя приготовят мягкую постель, и ты поспишь для восстановления сил и полного отдыха организма.
Райгд вылез из бассейна и пошел в другой зал. За ним понесли сидящего в кресле Халида, полуприкрывшего глаза от осознания своей значимости. Бензик и Вителла организовали мягкое ложе из подручных материалов и стали готовить шприц со снотворным. Аккуратно уложив Халида, все помощники вышли, а Ренни, выйдя вслед за ними, плотно закрыл пузыритовую дверь. Вителла сделал укол, но, пока снотворное еще не начало действовать, жрец решил задать пару вопросов.
– Что-нибудь тебя беспокоит, сын мой?
– Святейший! Болит грудь, – пожаловался лежащий Халид, – и еще немного горло.
– Можешь ли ты рассказать, как было все с тобой в этот раз?
– Точно так же! Я знал, что тону, и внутри меня все было против этого. И снова душа моя рванулась кверху, и снова я оставил свое тело и вылетел в бескрайнюю черноту с тысячами сверкающих звезд. Тогда я чуть повернулся и увидал Творца нашего во всем сиянии и огненном величии. Не в силах сдерживать себя, я в мгновение ока достиг его тепла и, восторгаясь, снова пронизывал разноцветные кольца в пурпурных красках и в радужном сиянии. Но миг ликования моего и счастья был краток. Снова неведомая сила вырвала меня из пышущих лаской глубин и бросила в мою оболочку, выплевывающую воду…
Постепенно его голос стихал, и глаза под воздействием снотворного стали закрываться. Наконец они закрылись полностью, и дыхание Халида стало спокойным и размеренным.
