Владислав Выставной - Кремль 2222. Киев
– Дело не в кремлевских, – Степан, скривившись, отмахнулся. – Бог с ними, им даже можно было бы и помочь – мы ж не звери, в конце концов. Но дело-то в том, что они сами не понимают, что делают!
– Поясни! – потребовал отец Даниил.
– Не по своей воле они пришли! Им только кажется, что они – посланники какого-то там Кремля! Я даже не удивлюсь, если окажется, что и Кремля-то никакого не существует, а они просто вообразили себе все это…
– Ты говори-говори, да не заговаривайся! – не выдержал Книжник. – Может, это тебя не существует, псих ненормальный?!
На этот раз уже Зигфрид удержал Книжника от того, чтобы тот не бросился с кулаками на Степана, несшего не просто околесицу, а опасную для них для всех откровенную клевету.
– Постой! – Степан жестом остановил семинариста. – Пойми, я не обвиняю ни тебя, ни твоих друзей.
– А кого?! – прокричал Книжник. – Кого ты обвиняешь?!
– Его!
В наступившей тишине Степан указал им за спины. Туда, где в тени высокой стены тихо стояла одинокая фигура Ведуна. Книжник поймал себя на мысли, что совсем забыл об этом странном человеке. И хотя он уже знал про подозрения Степана, это безапелляционное обвинение поразило его.
– Кто это? – подавшись перед, проскрипел отец Даниил. Он даже приподнялся со своего кресла, будто почуял у стены какую-то угрозу. – А ну, покажись…
Ведун медленно вышел вперед. Сейчас он казался еще более мрачным и даже в чем-то величественным. Будто ощутив угрозу, воины-монахи мгновенно взяли его в кольцо. Ведун с легким удивлением поглядел на бойцов и перевел взгляд на отца Даниила. Тот стоял, опершись на посох, и могло даже показаться, что чувствовал перед чужаком робость.
– Ты хотел разглядеть меня поближе? – поинтересовался Ведун. – Ну вот он я – и что же ты видишь?
– Ты дерзок… – слабым голосом произнес отец Даниил. – Но дерзость еще не преступление…
– Преступление – выдавать себя не за того, кто ты есть! – прорычал Степан.
Лицо парня исказило ненавистью, и Книжнику вдруг стало страшно: он понял, что вместе с друзьями прикоснулся к какой-то давней и темной истории, которая грозит спутать их всех своими невидимыми щупальцами и утянуть в пропасть.
– Он выдает себя за простого бродягу, за колдуна-шарлатана…. – продолжил Степан, сверля взглядом невозмутимо стоявшего Ведуна. – Но это – другой человек… Проклятье! Да и не человек это вовсе!
– Так кто ты? – проскрежетал отец Даниил, и было похоже, что он боится получить ответ.
Ведун не ответил, и Степан сам поставил жирную точку в своем обвинении:
– Он – Предсказатель!
Воины-монахи вздрогнули, будто по ним прошел ток. Отец Даниил распрямился, забыв про возраст и хвори, произнеся:
– Нет… Не может быть. Ты сошел с ума, отрок…
– Я видел его лик на древнем образе, – твердо сказал Степан. – Я приходил в Лавру, чтобы стать послушником, а вы взяли только его, – он кивнул в сторону Назара. – Но я видел лик Предсказателя на алтаре и запомнил его. Это он.
Отец Даниил пребывал в смятении, а с ним – и все остальные обитатели Крепости. Чужакам оставалось лишь наблюдать за происходящей драмой.
– Ты – Предсказатель? – не своим голосом спросил отец Даниил.
Книжник уставился на черного человека, не веря в происходящее. Что он, чужак, знает о мифическом Предсказателе? То, что тот являлся миру добрую сотню лет назад?!
Ведун помолчал, и можно было подумать, что он отмолчится в свойственной ему манере. Но тот произнес отчетливо и веско – и короткое слово упало тяжело, как капля ртути:
– А вы как думаете?
– Не может быть! – проговорил кто-то из воинов.
– Это он! – ахнул другой. – У него же лик с иконы!
Воины заволновались, в то же время почтительно расступаясь перед черным человеком.
Неожиданно раздался голос отца Даниила – повышенный, надрывный, срывающийся в крик:
– Ты не Предсказатель! Ты не можешь быть им!
Старец, трясясь от ярости, вышел вперед, приблизился к Ведуну, жадно разглядывая его лицо. И, выкатив глаза, прокричал:
– Он самозванец! Святотатец! Еретик!
И, выбросив вперед трясущийся палец, выдохнул:
– Взять его!
Возникло короткое замешательство, в котором инициативу попытался перехватить Зигфрид. Он заслонил собой Ведуна, сказав:
– Не знаю, в чем вы его обвиняете, но он с нами!
Если и был шанс уладить все полюбовно, то слова веста подействовали на стражников, как вызов. Теперь стволы штуцеров были направлены только на него, а мгновенно подлетевший глава отряда тихо, прямо ему в лицо отрезал:
– Рыпнешься – тебя и твоих друзей прикончим! Сомневаешься, что справимся с тобой, великий воин?
Слова совсем не прозвучали насмешкой. И Зигфрид отозвался:
– Какие сомнения? Вы ребята шустрые.
– На землю, быстро! Это всех касается!
У Зигфрида всегда было тонкое чутье – когда драться до последнего, а когда на время передать инициативу. Вот и сейчас он продемонстрировал свободные руки и медленно опустился на газон, спокойно сказав напоследок:
– Все, все! Это ваши внутренние разборки. Так что попрошу аккуратнее и не бить ногами.
* * *Ногами их не били и вообще не били, но оружие забрали и бросили в «каменный мешок» – один из бесчисленного множества межстенных «сот», только оборудованный специально для таких целей. Никакого газона, естественно, здесь не было, а было тесное пространство с бетонным полом и бетонными же стенами, поверх которых прогуливалась пара вооруженных стражников-монахов.
Глядя туда, Книжник видел не только охрану, но и заливающееся багровой краской небо. Теперь светилась уже не только полоса на западе – полыхала половина неба. Беда надвигалась неотвратимо, и это чувствовалось во всем – и в том, как тревожно поглядывают в ту сторону стражники, и в вооруженных отрядах, быстрым шагом проходивших взад и вперед поверх стены, и в повозках с каким-то имуществом, что перемещали по тем же стенам. Доносились крики приказов и рев отвечавшего на них строя. Еще активнее стучали где-то кузнечные молоты, громыхали орудия.
Книжник не любил замкнутого пространства и страдал от недостатка информации. Интересно, что сейчас происходит с Ведуном, или как его там назвали – Предсказателем? Что это за темная история?
Странное дело, хоть Книжник и не испытывал изначально симпатии к мрачному чужаку, теперь он всерьез переживал за его судьбу. Наверное, оттого, что не считал Ведуна истинным носителем зла. Скорее, тот был одиноким и не слишком счастливым человеком. Впрочем, его больше волновало, куда делся их единственный покровитель в этой Крепости – Назар, ведь больше некому здесь замолвить слово за чужеземцев, доказать, что у тех нет злого умысла по отношению к Лавре и ее защитникам.
