Алексей Колентьев - Туман войны
Северской придвинулся ближе к собеседнику, в голове полковника уже зрел план:
— Андрей, кто у нас есть в том регионе?
— Там работает только резидентура ПГУ, наши люди есть в нейтральных водах, на океанографическом судне. Трое в группе боевого обеспечения, внедрены в подразделение боевых пловцов. Куратор группы — второй помощник капитана корабля, но действия агентов затруднены: без санкции московского Центра они не могут покинуть корабль.
— Приказ я организую…
— Обстановка в зоне обострилась и думаю, что это связано с активностью артефакта.
— Есть жертвы?
— Группа диверсантов пропала в стокилометровой зоне где был обнаружен артефакт. По данным местного резидента, наши военспецы подверглись нападению неизвестного противника.
Северской до хруста в суставах сжал кулаки: если американцам удалось извлечь информацию и применить её так успешно, это серьёзно перекосит баланс в будущей схватке. Нужно было срочно принимать меры, но что делать, если агенты заперты в недрах плавучей железной бочки и вынужденно бездействуют?..
— Василий Иванович, — Возницын понимая состояние начальника, говорил как можно более нейтральным тоном. — А что если использовать местные силы, ну вот хоть этих спецов, раз они выбрались живыми из одной передряги, то…
— Рискованно. — Полковник разжал кулаки, уже гоняя варианты предложения майора. — Но ты прав, нужно задействовать все ресурсы, «глобус» должен попасть сюда к нам любой ценой. Никто не знает, что конкретно удалось выудить из него американцам. Какие данные у нас есть по сложившейся ситуации?
— Подробностей не слишком много. — Возницын снова сверился с записями и продолжил. — Группа диверсантов в момент проведения боевой операции подверглась нападению неизвестного противника. Трое разведчиков погибло во время боестолкновения, один был тяжело ранен. К сожалению, это был командир. Сейчас остатки группы идут в точку эвакуации, с ними проводник из местных.
— Отлично, Андрей. — Полковник даже чуть воспрял духом. — Значит, янки что-то криво исполнили, иначе никому бы не уйти. В каком состоянии наши головорезы?
— Командует, по словам резидента, молодой лейтенант. Но судя по действиям группы во время отхода, это вполне грамотный офицер. Положение осложняется высокой активностью подразделений колумбийской армии в том районе. Американцы постараются убрать свидетелей, поэтому у диверсантов мало шансов выйти в точку рандеву.
— Чепуха. — Северской только махнул рукой и победно ухмыльнулся. — Уж кого-кого, а головорезов у нас готовят знатных. Готовь шифровку для нашего человека на том научном корыте. Как только диверсанты раздобудут артефакт, их задачей станет любой ценой доставить «глобус» на исследовательское судно. Пусть будут готовы и к худшему варианту развития событий: если военспецы провалят задание, придётся готовиться работать самостоятельно.
— Шифровка с заданием уйдёт нашему человеку в ПГУ уже через полчаса. Я подготовлю материалы для передачи непосредственным исполнителям. — Возницын глянул поверх края папки которую держал в руках. — Как всегда, залегендируем под пропавший контейнер с редким микрочипом?
— Само собой, Андрей, само собой…
Когда дверь за помощником захлопнулась, полковник откинулся в кресле и принялся осмысливать ситуацию заново. И так, американцы заполучили редкий артефакт и смогли вытащить из его недр нечто полезное. Более того, это воплощено в некой технологии, но подспудно, закрадывалось сомнение, в чёткости исполнения: правильно ли заокеанский соперник понял, что попало к нему в руки? Такой уверенности не было. Время, сейчас всё решит только время…
Земля. Республика Колумбия 19 февраля 1990 г. 23.32 поместному времени. «Товарищ Мигель» — старший лейтенант Егор Шубин, военный советник. Ущелье De las Sombras(ущелье Теней), северо-западное направление
Ждать, догонять и прятаться — вот три основных занятия, которым разведчика учат прежде всего. Сам я могу просидеть в засаде не шевелясь ровно шесть часов подряд, по методике которой обучал дед. Штука тут в том, чтобы незаметно напрягать и расслаблять разные группы мышц и правильно дышать. Но зверь, это вам не человек и почуять засаду он может только в одном случае из пяти. Позиция попалась довольно удачная: от тропы закрыта тремя близко стоящими валунами, привалившимися друг к другу, а густая завеса из воздушных корней, скрадывала мой силуэт на фоне то появляющейся, то скрывавшейся за облаками луны. Спецы появились где-то спустя минут двадцать, как мы сели на тропу. Сначала, как и положено, прошли двое дозорных: парни были почти одного роста, вооружены амеровскими короткими «кольтами»,[59] причём у обоих присутствовали сдвоенные двадцатипатронные магазины. И это правильно, поскольку амеровское оружие лучше не баловать «тридцатками», если хочешь жить. Этот недостаток отмечали сами янки, так ничего толком и не придумав, хартфордские оружейники рекомендовали солдатам поменьше стрелять.
Лица диверсантов были по всем правилам размалёваны полосами камуфлирующей краски, из специально нашитых петель на разгрузке, рукавах курток и штанах торчали стебли травы. Панама одного и кепи второго тоже были ими утыканы словно клумба возле дворца пионеров. Шли парни осторожно, но быстро, миновав мою лёжку буквально за пару минут. Потом один из них вернулся по тропе обратно, видимо будучи отправленным для связи к основной группе доложить, что впереди всё нормально. Про себя я отметил, что поставь мы вдоль тропы мины, в такой темноте эти вояки их едва бы обнаружили. Но как я и говорил раньше, в нашем деле лучше без особой надобности не рисковать.
Спустя ещё минут пять, подтянулись и остальные участники наших посиделок, в количестве шести человек, плюс тот парень в кепке, что был в дозорной группе. В неровном свете луны, стал всматриваться в силуэты вновь прибывших, чтобы подробно рассмотреть их экипировку и вооружение. Короб рации у предпоследнего в цепочке бойца…Скорее всего тоже амеровский, ничего необычного. Пулемёт… чёрт, плохо видно! Опа, вот и засёк… Бельгийская десантная «машинка», с коробом на двести патронов.[60] Остальные все с «кольтами», снайпера в группе нет, а снаряга говорит о верности моих первичных выводов — группу десантировали у входа в ущелье, все диверсы прут на себе трёхдневный рацион, загрузились для короткой операции.
Высмотрев в цепочке бойцов того, что нёс на спине небольшой короб рации, я убрал «калаш» и вынул пистоль. Поскольку без шума нам не обойтись, нужно попробовать запутать командование федералов. Темнота всё так же отступала, когда из-за облаков выходил неровный овал луны, я осторожно выступил вперёд, слегка раздвинув заросли рукой. Спустя мгновение, впереди слева глухо ухнул разрыв гранаты, потом ещё два и застучали автомат Лиса и «ручник» Дуги. В какой-то момент, всё смешалось, ущелье наполнилось треском ветвей, визгом осколков, криками раненых и скороговоркой перестрелки. Как я понял, первыми умерли дозорные и пулемётчик, шедшие впереди — именно на них пришёлся динамический удар и душ из осколков. Остальные «коммандос» бестолково шарахались из стороны в сторону, попав под перекрёстный огонь. В этой суматохе я в три прыжка догнал расстроившуюся колонну, походя врезал радисту по затылку рукоятью пистолета и волоком потащил обмякшее тело в сторону валунов, где прятался до нала представления. Воздух гудел от звуков боя, тучи щепок, каменной крошки и пыли поднимали хлёстко гуляющие вдоль тропы пулемётные и автоматные очереди. Когда я уже почти дотащил слабо отбрыкивающееся тело радиста до валунов, из-за кустов впереди, выскочил ошалевший десантник, на ходу полосующий пространство перед собой очередями из своей короткой трещотки. Три пули прошли у меня над головой, одна чиркнула по камню возле лица справа, облав злым веером из каменного крошева. Не задумываясь ни на долю секунды, я вскинул ПБ и три раза нажал на спуск. Две пули пробили левое лёгкое и шею противника, а последняя легла точно над правой бровью в лоб, боец осел на гладкие камни тропы, опуская автомат, но не перестав давить на спусковой крючок оружия. Пули подняли тучу брызг вокруг оседающего тела, почти полностью скрыв его и меня неким подобием дымовой завесы. Не останавливаясь ни на мгновение, в течение всего короткого эпизода, я затащил наконец, уже почти пришедшего в себя радиста за валун и снова от души приложил служивого в челюсть рукоятью пистоля. Боец снова выключился обмякнув совершенно, поза его говорила, что в таком состоянии ему быть ещё минут двадцать.
