Гимн шута ХII (СИ) - Федотов Антон Сергеевич
— Итак, голуби вы мои сизокрылые…
Давыдов на этих словах отчего-то явственно вздрогнул. Нежели птиц не любит?
— … у меня всего один вопрос: «Зачем?».
Тишина…
Для верности Павел выждал еще несколько секунд.
— Увы, говорю сразу: отмолчаться не получится.
— Пусть Главы родов решают, — набралась смелости Буркнуть Тюфякина.
— Главы родов… — негромко повторил Волконский, словно пробуя слова на вкус.
Формально именно они были ему ровней на переговорах.
— И с ними побеседую, — пообещал парень без всяких эмоций, но совершенно искренне. — Обязательно. Только вы до того момента можете просто не дожить.
— Почему? — тут же удивленно вскинул взгляд Давыдов, для которого ситуация до сих пор оставалась на уровне «А че такова-то⁈».
Его ведь без сознания вывозили. Он так и не понял, чем именно его припечатала и насколько серьезные силы вступили в игру. Его «подельница», кстати, знала немногим больше. Она даже не могла точно сказать, как именно ее машину подбросило в воздух и швырнуло в стену.
— Я вас удавлю, — деловито ответил парень вслух.
Без всякого наигрыша и угрозы. Просто сказал именно то, о чем в данный момент думал.
Парочка застыла. Все было неправильно! Из-за таких мелочей не ссорятся кланы! Не говоря уже о том, чтобы впрямую угрожать убийством. Этикет предполагал более мягкие формулировки. Впрочем, и сам Волконский по столь «незначительному» поводу лично выезжать не должен. Не по чину это. Совсем.
«Небожитель» же на несколько секунд застыл, давя вспыхнувшее вдруг в груди бешенство. Пару раз он даже с силой сжал кулак.
— Значит так, — чуть глухо начал клановец, отчего две пары перепуганных глаз, до того момента считавшие происходящее едва ли не затянувшейся шуткой, метнулись к его лицу. — Результат ваших необдуманных действий: Яковлев и Ковалев убиты. Ткачев и Смирновых до сих пор не пришли в себя. У последнего очень плохие шансы.
Взоры «узников» буквально округлились. Мысль, что не все пережили то утро, даже в голову им прийти не могла!
— Способ защиты Елены Кошкиной может быть признан коронным преступлением, что я считаю ЛИЧНЫМ оскорблением. Напомню, что Герман Адольфович, Глава рода, является вассалом Волконских. Ответ держать придется перед кланом. Это основное. Теперь у меня остался всего один вопрос: «Почему я должен оставить вас в живых?». Можете отвечать.
— Прекрасный чай, Станислав Леонидович, — признал Павел, допивая вот уже вторую чашку.
Конечно, у него были куда более неотложные дела, чем чаевничать в кабинете полковника. Да и тому, строго говоря, тоже имелось, чем заняться вместо «танцев» вокруг клановца.
Однако получилось как получилось. Допрос был буквально сорван. Едва «узники» поняли, ЧЕМ для них может обернуться «невинная шутка», как обоих накрыла самая настоящая истерика. Хоть сколько-нибудь осмысленный разговор стал просто невозможен.
— Рад, что понравилось, Павел Анатольевич, — откликнулся хозяин кабинета.
Ну не любил он все эти «светские беседы» и прочие расшаркивания, а потому в какой-то мере был даже благодарен «гостю» просто за то, что его не надо «развлекать».
Дверь в просторный и светлый кабинет распахнулась. На пороге тут же появился капитан Гончаров.
— Бесполезно, — сразу же махнул он рукой. — Наши эскулапы вкололи им какой-то убойный «сон». До завтрашнего утра ничего от них добиться не получится.
Клановец приподнял бровь.
— А у нас тут не спецлаборатория СИБ, — встал на защиту местных медиков Карпов. — Вогнали, что под рукой было.
Парень кивнул.
Что тут скажешь? Съездил впустую. Из бессвязных речей Волконский только и успел ухватить, что «мы не знали зачем». В криках Тюфякиной промелькнуло слово «приказали». В целом же яснее не стало.
Великовозрастные «детишки» явно только сейчас осознали всю серьезность ситуации.
— Понял, — вздохнул молодой человек. — Станислав Леонидович, завтра прибудут мои люди. Разрешите им поработать с задержанными?
— Еще они будут здесь, — пообещал полковник. — Раньше просто никто не успеет оформить перевод. Естественно, если вмешаются «старшие братья»…
Мужчина развел руками. Мол, тут я ничего поделать не смогу.
Волконскому только и оставалось, что кивнуть. Парень прекрасно понимал, что его «родная "Контора», не говоря уж о канцеляриях, мгновенно выдернут задержанных куда угодно без всяких проволочек. Осталось только надеяться, что люди Светланы и пара его следователей сумеют вытащить из этих двоих больше информации.
— И что ты собираешься с этим делать? — негромко спросил «полковник Петров», развалившись в гостевом кресле кабинета своего бывшего воспитанника.
Цесаревич, позволивший себе во время разговора застыть напротив окна, не оборачиваясь, ответил:
— У меня есть мысли на этот счет, дядька.
Седой Филин спорить не стал. По части различных планов и психологических игр ему у Долгорукова впору поучиться было. Правда, оставалось лишь вздохнуть при одной мысли, сколько возьмет за такие услуги именно этот «репетитор».
«Дядька» только кивнул и вынул из внутреннего кармана сигару. Это само по себе уже было серьезным жестом доверия… офицеру. Далеко не все могли пронести в этот кабинет «неизвестный продолговатый предмет». Наверняка отняли бы еще на входе.
Чиркнула старомодная большая спичка. Тут же «раздался» запах тлеющих свернутых листьев дорого табака.
Хозяин кабинета поморщился и тут же сделал неосознанный жест рукой. Повинуясь заклинанию из школы Ветра, дым моментально сфокусировался в одной точке пространства над головой посетителя.
— Тогда прошу тебя реализовать их побыстрее, — хмыкнул «полковник Петров». — Конечно, эмоциональное состояние Павла заметно «выровнялось», но допускать к полноценной работе я его пока не рискну.
Вот теперь цесаревич удивленно обернулся.
— Он напал на людей отца, — констатировал Константин Дмитриевич.
— Я понимаю, — кивнул «полковник Петров», бездумно рассматривая бутылку с водой, выставленную перед ним адъютантом будущего императора. — Однако напомню, что ты изначально знал о слишком серьезном отношении юного Волконского к слову «мое». Так что, с учетом его психологического профиля, опять же предоставленного мной заблаговременно, подобная реакция вполне ожидаема.
Цесаревич негромко цыкнул и вновь обернулся к окну, разглядывая зубчатую стену восстановленного Кремля. Он, как и любой серьезный руководитель, прекрасно знал, что идеальных людей не бывает. И если «казнокрад» присваивает себе, например, «малый процент» с потока и вообще сволочь редкостная, но больше в зоне своей ответственности не дает воровать НИКОМУ, то это ОЧЕНЬ ХОРОШИЙ специалист-управленец. Или офицер, которому по совокупности «грешков» уже давно «вышак» светит, но способный решать почти любые задачи из разряда «умри, но сделай!»… До поры до времени останется на своем месте. И, бывало и такое, вполне возможно, что пыль с папочки его личного дела так и не сдуют. Это у таксистов и кухарок, из когорты тех, кто куда лучше знают, как именно нужно управлять сложной, а оттого неимоверно хрупкой порой государственной машиной, «все просто»: есть плохие и хорошие. А люди… сложные они. И деятельный негодяй всегда будет любой сложной системой цениться выше прекраснодушного и честного человека, не обладающего соответствующими знаниями, опытом и волей. Бывает, конечно, что и совпадает. Но далеко не всегда.
— Нехорошо получилось, — согласился Долгорукий-младший.
Действительно, кто ж мог знать, что эта девчонка ТАК Кровью балуется. И ведь скрывалась сколько!.. Да обнаружь канцеляристы ее «по-тихому», обзавелась бы дурочка «гарантированной работой» и… все.
Кровь — штука своеобразная. Довольно редкий талант, проявляющийся исключительно среди целителей. Но не так просто им овладеть. Гораздо сложнее «примириться» с Даром и не обезумить, бросившись в пучину страшных ритуалов для обретения Силы вроде тех, что практикуют «свободовцы».
