Владислав Русанов - Полуденная буря
В Ард'э'Клуэн дело обстояло иначе. Каждый талун побогаче и посильнее спал и видел себя в «оленьей» короне. Королям приходилось прикладывать все силы, чтобы не дать грезам соперников воплотиться в явь. Вот и тратилась весьма значительная часть доходов в казну на содержание наемной гвардии. Конных егерей. Ни народ, ни знать егерей не любили. Ставшие по той или иной причине изгоями в родной стране, они не приживались и здесь, на чужбине. Да королям это только играло на руку. Случись переворот, каждый гвардеец будет сражаться за своего хозяина насмерть, как преданный пес, зная, что в случае проигрыша и смены власти обречен.
Благодаря немалому военному опыту Брицелл быстро продвинулся от командира десятка до полусотенника и, минуя должность сотника, выскочил сразу в помощники капитана гвардии. До березозола нынешнего года им был пригорянин Эван — несравненный мечник, пугавший холодной, расчетливой жестокостью даже товарищей по оружию. После смерти Эвана, пропавшего без вести во время последней войны, капитаном стал Брицелл. Других претендентов не было. А если б нашлись столь неразумные, то у них появились бы серьезные причины опасаться за собственное здоровье. И это в лучшем случае. Безжалостностью бывший трибун-озерник ни в чем не уступал своему предшественнику пригорянину.
Появление в Ард'э'Клуэне миссионера-жреца, да еще пребывавшего в немалом ранге, вдруг пробудило в капитане конных егерей желание излечить немощного сына. Мальчика привезли в Фан-Белл полтора года назад, и с тех пор он находился под бдительным присмотром няньки в небольшом домике неподалеку от королевского дворца. Чародей, в свою очередь, обрадовался, повстречав земляка, и двумя руками ухватился за возможность оказать услугу не последнему в королевстве человеку. Вот уже в течение трех месяцев еженедельное лечение Эльвия посредством магии вошло в привычку.
Терциел сосредоточился, напрягая волю, настолько, что на висках его выступили мелкие бисеринки пота. Сила проникала сквозь кожу ребенку и вливалась в помертвелые мышцы и сухожилия, стремясь вернуть им прежние тепло и гибкость. Тонкие, не больше конского волоса, струйки огня разогревали неподвижную кровь, ленточки воздуха кололи, раздражали, заставляли мускулы сокращаться. Как всегда, через какое-то время после начала сеанса ноги Эльвия начали подергиваться, пятки засучили по меховому покрывалу.
— Держи его! — воскликнул Терциел, не отпуская Силу.
Спина мальчика выгнулась. Из горла вырвался хрип.
Брицелл, в мгновение ока забыв о молитвах и смирении, вцепился сыну в плечи, прижимая к одру. Эльвий бился в судорогах, как при падучей, закатывая невидящие глаза.
— Милостью Сущего, действует! — прошипел сквозь сжатые зубы Терциел. — Держи крепче!
Капитан лишь бросил на него взгляд, способный свалить коня, и продолжал бороться с вырывающимся из крепких пальцев детским телом.
Еще чуть-чуть — и сил опытного воина недостанет…
— Всё! — резко выдохнул чародей, опуская талисман. На него было страшно смотреть. Мантия взмокла на груди и под мышками. Со лба на слипшиеся брови стекали струйки пота, под глазами набрякли тяжелые мешки. Жрец применял жестокий способ лечения, но и себя не щадил. — Воды…
Брицелл разжал пальцы, позволив телу Эльвия безжизненно растянуться на ложе. Выпрямился, расправляя затекшую спину. Позвал:
— Игния!
Вышитая занавесь на дверном проходе тотчас распахнулась, впуская невысокую пухлую женщину, одетую на арданский манер. Клетчатая шерстяная юбка, льняная блуза и вязаная цветастая безрукавка. Но с непокрытой головой. Истинная арданка повязала бы обязательный беленый платок, а тут светло-русые волосы были скручены в узел на затылке, как принято скорее в северных областях Озерной империи. Вот уже третий год Игния неотлучно находилась при Эльвии, ухаживая за ним. А заодно стирала, штопала, готовила и для капитана конных егерей. Мужчина без женской руки довольно быстро приобретает вид заброшенного огорода. Злые языки поговаривали и про услуги более сокровенного плана, которые домохозяйка — так по моде имперских нобильских домов называли тихую и работящую прислугу — оказывала Брицеллу. Но кто вправе судить двух совершеннолетних людей? Да и вряд ли капитан егерей, до сих пор не оставивший воспоминаний о покойной супруге, польстился бы на уютную и домашнюю, но не блещущую особой красотой Игнию.
Домохозяйка плеснула воды из запотевшего кувшина в кубок — знала, вина служитель Сущего Вовне пить не станет ни за что — и подбежала к Эльвию.
— Живой, живой. Даст Сущий, поправится вскорости, — ответил на немой вопрос в ее взгляде Брицелл. Сделал шаг к Терциелу: — Дай-ка и мне глоточек, твое святейшество.
Жрец молча протянул кувшин капитану. Сам жадно глотал холодную воду — так, что струйки сбегали с подбородка, пятная разводами тонкую шерстяную материю мантии.
Брицелл тоже хлебнул. Сейчас он предпочел бы густого, темно-красного, почти до черноты, вина десятилетней выдержки, но охладить пылающее нутро сгодится и вода, а вино никуда не убежит. Хотя какое у арданов вино?! Сивушное пойло, с ног сшибающее похлеще оглобли. Но этим его достоинства и исчерпываются.
— Похоже, сегодня удалось, — сказал жрец.
— Я заметил, — хмыкнул гвардеец.
— Жизнь в конечностях есть, — проигнорировал горькую иронию Брицелла чародей. — Если двигаются, то рано или поздно мне удастся их расшевелить. Будем продолжать. И молиться Сущему Вовне, чтобы он ниспослал исцеление рабу своему Эльвию.
— Будем.
— А сейчас мне пора, сын мой.
— А как же вознаграждение, твое святейшество?
— Я тружусь не корысти ради, а чтобы вернуть Империи полноценного гражданина.
— Я лишен прав нобилитета. — Желваки вновь заиграли на щеках егеря. — Мой сын может унаследовать лишь мой меч.
— Не стоит делать поспешных выводов, сын мой. — Чародей отечески улыбнулся. — Кто знает, быть может, твои заслуги пред императорским престолом и Священным Синклитом здесь, на краю миpa, в Ард'э'Клуэне, окажутся столь высоки, что перевесят на весах правосудия твои старые грехи?
Брицелл отвернулся, сделав вид, что наблюдает, как Игния укутывает пушистым одеялом обессилевшего за сеанс лечения мальчика.
— Нужно лишь выполнять заветы Сущего Вовне и руководствоваться доводами в пользу родной державы, — вкрадчиво проговорил жрец.
— Я подумаю над твоими словами, твое святейшество, — бросил Брицелл, не поворачивая головы.
— Хорошо. Я не настаиваю на скором ответе. А сейчас я, пожалуй, удалюсь. Устал. Да пребудет Сущий в сердцах ваших, дети мои.
Сопровождаемый безмолвной Игнией, Терциел скрылся за колышущейся занавесью.
Брицелл присел на край кровати, рядом с уснувшим сыном, и задумался.
Лесогорье, лагерь рудознатцев, златолист, день второй, сумерки
Хорошо сидеть у костра. Оранжевые язычки пламени весело пляшут по черным огаркам сучьев, изредка вспыхивают слезы смолы, выбрасывая фонтанчики искр, легонько тянет дымком — уютный, домашний запах. Красноватые, неяркие отблески ложатся на лица сидящих рядом людей. И пусть погода испортилась давно, всерьез и надолго, мелкий дождь противно моросит, напитывая влагой одежду, оседая на усах и бороде, пусть свихнувшийся у себя в Северной пустоши ветер прорывается изредка сквозь стылую промозглость воздуха жарким вихрем — к этому всему можно приноровиться и не обращать внимания. Пусть его…
Главное — не ветер и не дождь. Главное — это общение с хорошими, доброжелательными людьми, не таящими камня за пазухой, не ищущими в тебе выгоды, делящими твои заботы и хлопоты.
После неожиданной болезни Мак Кехты мы гнали лошадей рысью. Ничего, что носилки с хворой тряслись и раскачивались. Не с переломами, чай, лежит. А ветряную хворь тряска не усилит.
Кому сказать, ветряную хворь, как ребенок маленький, подхватила высокородная феанни. Это она на фактории, не иначе. Бегали там детишки, чистотелом перемазанные. Да, заболела феанни. Жар, сыпь. Всё как у людей. Не подумаешь, что сида перворожденная. Вся разница в том, что дети легко ветряную болезнь переносят — два-три дня, и порядок, а многие так и не догадываются, что переболели. Почесались, и ладно. Феанни хвороба свалила. Чуть не наповал. Был момент, я думал — всё, конец ярлессе, придется и ей помост на буке громоздить.
Гнали, не задумываясь о том, что же скажем людям, если выберемся к поселению. Успеть бы. Просто успеть обеспечить феанни надлежащим уходом до того, как огневица приберет ее к Престолу Сущего. Или куда там уходят перворожденные?
Успели.
Солнце перевалило за полдень, когда ехавший впереди Сотник поднял руку в предостерегающем жесте. Что-то или, скорее, кого-то увидел. Мы замерли, стараясь не выдать себя неосторожным звуком или движением, а он отправился на разведку. Довольно быстро вернулся и поманил нас за собой. Ну ладно. Коли Сотник решил, что опасности нет, значит, ее нет.
