Андрей Рымин - Вслед за Бурей. Книга первая. Доля слабых [СИ]
Среди всех проводимых работ, главной, конечно, являлась постройка необходимых для переправы плотов. Естественно, у жителей стоящего у реки поселка имелись в наличии лодки, да и Олени пригнали с юга весь свой рыбацкий флот, но того небольшого количества разных по форме, размерам и способам изготовления суденышек на такую людскую ораву никак не хватало. А ведь были еще и грузы. Много грузов. Поэтому большая часть трудоспособного населения Племени круглосуточно занималась переплетением охапок полого тростника, произраставшего вдоль реки в огромных количествах, создавая громадные, квадратные, со стороной в несколько ярдов, плоты.
Такие плавательные средства обладали хорошей грузоподъемностью, легко изготавливались и не требовали в процессе своей постройки использования особых специальных навыков. Среди минусов числились: отвратительная маневренность и короткий жизненный цикл, но люди собирались использовать эти плоты лишь единожды, и никого совершенно не волновало, что через какие-то две-три недели тростник, впитав воду, размокнет, и вся конструкция начнет расползаться. К этому времени Племя давно уже будет на том брегу, и подопечные Яра погрязнут в совершенно других проблемах.
Как оказалось, затея сына Ярада с пожаром добилась неплохих результатов. Чудовищные жители загорья достигли подходов к селению Змей только на третьи сутки после появления в поселке отряда Мудрейшего. К этому моменту родичи уже практически были готовы к отплытию, и оставалось лишь только всех и все загрузить на плоты. Поэтому, когда с севера прилетел поданный охотничьим рогом сигнал, означавший приход Орды, люди организованно и без паники приступили к последней фазе начала исхода. Народ рассаживался по заранее определенным местам, длинные шесты упирались в землю, грандиозное тотальное бегство готовилось стартовать.
Парящий в неописуемой голубой выси орел своим острым взором наблюдал неожиданную диковинную картину. Левый берег Великой реки, на протяжении целой мили, начал крошиться, и его маленькие желтые частички сотнями, если не тысячами, отделившись от края земли, медленно потянулись вниз по течению, постепенно смещаясь к востоку.
Сердца людей, покидавших свою, возможно, навсегда потерянную родину, разрывались на части от щемящей тоски, обиды на злую судьбу и едва подавляемой безысходности. Многие женщины плакали, старики проклинали жестоких богов, суровые охотники хмурились, но у большинства уплывавших родичей имелись дети и внуки, для спасения которых люди были готовы пойти абсолютно на все. В том числе и, бросив свои дома, родные леса, хозяйство, привычки и всю предыдущую жизнь, отправиться в неизвестность…
***
Жизнь, несмотря ни на что, продолжалась. Жестокие обряды Безродных, среди которых, как выяснилось, водились и человеческие жертвоприношения, явились причиной нежданной отсрочки вынесенного Кабазу летального приговора. Озвучивший свое решение по поводу пленника, вождь уже собирался заняться другими делами, когда стоявший чуть позади Варага шаман, слегка тронув локоть владыки Ургов, на грани слышимости, принялся шептать прямо в ухо:
– Обожди с пленником. Грядут тяжелые времена. Под нашими небесами творятся странные и страшные дела. Возможно, скоро мне понадобиться этот мальчишка. – шаман, имя которого было давно забыто, как и велят традиции, намекая на важность своих слов, немного повысил голос, что обычно за ним не водилось, – Некоторые обращенные к духам просьбы следует подкреплять человеческой кровью. Пусть до поры поживет. Так нужно для всех нас.
Вараг, конечно, не смог отказать в такой мелочи, как не отказывал, имевшему на него огромное влияние, шаману и в более важных вопросах. Обновленный приказ вождя был озвучен во всеуслышание, и, чуть не потерявший от страха сознание, трясущийся пленник был плотно привязан к вбитому посреди поляны столбу и параллельно немного избит.
Потекли однообразные дни жалкого нечеловеческого существования. Парень знал, почему его пока не убили, и встречал каждый день, как последний, постоянно мучаясь в ожидании жестокой развязки. Несмотря на то, что пленника никто не охранял, вариантов сбежать Кабазу не виделось. Крепкие путы, которые удерживали руки юноши за спиной, таким образом, что столб оказывался обвит, расположившись между лопатками и запястьями, ни разу никто не снимал.
Поначалу Кабазу попытались было устроить допрос с пристрастием. Неприятного вида, лохматый больше обычного, уже пожилой мужичок невысокого роста, притащив с собой кучу пыточных приспособлений, с лихвой выдававших цель этого ожидаемого визита, разжег возле столба небольшой костерок, видимо, собираясь развязывать пленнику язык и огнем, улыбнулся Кабазу своим щербатым ртом и начал задавать вопросы.
Подробные ответы плененного юноши не давали особых поводов заплечных дел мастеру применять свои инструменты, и Безродный, убедившись, что парень уже рассказал покойному Иржагу и другим лазутчикам все то немногое, что знал о загадочных тварях, завершил свой процесс дознания раньше запланированного срока. Понимая, что молодой Боголюб ничего не утаивает, щербатый лишь для острастки пару раз прижег пленника головешкой, да выломал ноготь на мизинце левой руки.
Вопросов про число охотников в Племени, расположение поселков разных родов, или количество имевшихся лодок, к большой радости Кабаза, так и не последовало. Видимо, такой информацией Безродные владели и сами. Начни дознаватель выпытывать сведения такого характера, парню пришлось бы несладко. И неизвестно, смогли бы в тяжелой борьбе победить совесть и воля, или самый могучий из всех человеческих инстинктов подавил бы все остальное.
Предполагая возможность допроса, Кабаз заранее решил даже и не пытаться переубеждать вождя, шамана, или любого другого Безродного в их твердой уверенности, что Яр злобный колдун, и своею волшбой вызвал сначала разрушение гор, а затем и открыл дорогу в наш мир чудовищным тварям. Все равно ничего никому доказать не удастся, а вот вызвать на свою голову дополнительные неприятности, связанные с новой болью, которой и так в последние время приходилось терпеть предостаточно, получилось бы однозначно.
Парня регулярно кормили, дважды в день подставляя миску с какими-нибудь помоями прямо к лицу, и Кабаз в полной мере ощущал себя настоящей свиньей, когда дурно пахнущие объедки размазывались по щекам, подбородку и даже носу, стекая на шею и дальше. Возможность кое-как двигаться вокруг столба спасала пленника от необходимости сидеть в собственных нечистотах. Поднявшись на ноги и, царапая спину о шершавую древесину, Кабаз приставными шагами проходил половину доступного ему круга, где справлял нужду, а затем таким же образом возвращался назад и, обессиленно, сползал вниз, принимая сидячее положение. В такие моменты пленник радовался, что с него полностью содрали одежду, ведь иначе штаны, приспустить которые в таком положении было бы невозможно, уже бы наполнились дерьмом под завязку.
Безродные не обращали на пленника особого внимания и, проходя мимо, не всегда удостаивали связанного Боголюба даже презрительным взглядом. Исключением являлись лишь дети, которые частенько, подобравшись поближе, принимались обкидывать и без того перепачканного с ног до головы обнаженного человека всяческими пищевыми отходами, сгнившими фруктами, фекалиями, или на худой конец просто грязью.
Только единожды удалось Кабазу уловить сочувствие, в брошенном мельком взгляде проносившей мимо охапку травы длинноволосой девушки. Большие карие очи на секунду уперлись в пленника и тут же отпрянули, а удивленному юноше почудилось, что в этих прекрасных глазах, помимо боли и понимания, промелькнуло нечто еще, но что именно, парень не понял.
Присматриваясь к протекавшей вокруг повседневной деловой суете чужого поселка, Кабаз смог сделать вывод, что жизненный уклад Безродных не так уж и сильно отличается от бренных занятий родичей в Племени. Все те же: охота, выращивание пшеницы, разведение коз и свиней. Мастерство в ремеслах развито примерно на том же уровне. Такие же орудия и оружие, тот же язык, те же боги.
Но вот в своем отношении к небожителям народы по разные стороны Великой реки разошлись абсолютно, что и делало Безродных и Боголюбов непримиримыми вечными врагами. Если в Племени богов уважали и поклонялись им, то люди в кланах считали Великих причиной всех бед и недругами для человека, презирающими своих младших братьев и постоянно насылающими всяческие напасти.
Безродные возносили свои молитвы исключительно к духам предков, способным, как считалось, влиять на людские дела, насылать удачу, оберегать от нападок тех же богов и разными способами, время от времени, помогать своим благодарным потомкам. Духам же приносились и жертвы, причем только кровавые. Никаких материальных даров, в виде украшений, или других полезных в быту вещей, как то водилось у родичей, местные жители к идолам не подносили. Свои просьбы безродные чаще всего обращали к знаменитым героям древности, главным среди которых был сам легендарный основатель клана Ург, чье выточенное из камня лицо постоянно наблюдало за пленником, ибо идол был установлен у дома шамана, невдалеке от позорного столба.
