Григорий Крячко - Суррогат мечты
Время шло, но ничего не менялось. Никто на группу нападать не собирался, равно как и не рассекретил себя. Ни звука, ни движения. Будь тот же самый грузовик еще на территории Института, можно было бы хоть уловить звук его работающего мотора. Но нет… И майор решился. Он, чтобы зря не рисковать, оставил ученых и Шухова в овраге, а сам с шестью бойцами осторожно, пригибаясь к самой земле, вылез из укрытия. Обошел заправочную станцию вдоль забора.
Оставив Бормана внизу, майор ловко, как змея, скользнул не штабель бетонных плит, сложенных кучей, и достал бинокль. Отсюда был хорошо виден двор Института. Здоровенные двустворчатые двери оказались приоткрыты ровно настолько, чтобы мог проехать грузовик. На высокой траве четко угадывались следы колес. Ага… А вот дальше было уже нечто интересное. Рядом с небольшой вышкой, сваренной из железных ферм, навзничь лежал человеческий труп. Майор добавил «зум» в оптике бинокля, но толком рассмотреть мертвеца не удалось — мешала трава. Но крови вокруг было много, она темными пятнами испещрила растительность и землю. Покойнику там что, ритуал вампирьего жертвоприношения устраивали? Переведя бинокль немного дальше, Кротов понял причину: в той же высокой траве пузырилась, перемешивая воздух, ловушка. Какого именно она была действия, майор не знал, но, судя по всему, в нее и влетел человек, а уж она постаралась вовсю.
Бойцы через открытые ворота просочились на территорию научного центра. Пусто. Только вечный ветер Зоны гулял по выбитым окнам зданий и среди брошенных на произвол природы машин и механизмов. Кротов, засев за углом бывшего КПП, внимательно осматривал окрестности, выискивая что-нибудь подозрительное. И не находил. Труп одного из недавних гостей Института лежал рядом, майор подполз к нему, осмотрел покойника.
Так вот почему натекло много крови! Обе ноги убитого оказались оторваны по колено, видимо, он еще боролся за жизнь, полз метров пять, а потом его добили выстрелом в затылок. Что ж, вполне милосердное решение. Ни оружия, ни каких-либо документов, ни даже денег в карманах не нашлось. Да и одежда странная, дешевая и простая — толстый свитер, камуфляжные штаны, куртка-ветровка, респиратор на лице, теперь висящий на шее. Почти в точности такая же, как и у того зомби, которого пристрелили в лесу… Стоп! Зомби. Он шел, скорее всего, именно отсюда. Тоже кто-то из гостей? Только с выжженными мозгами. Значит, гости попали под действие «Пульса». Но Кротов не ощущал на себе его излучения.
Академик предупредил, что признаки пси-воздействия начнутся, если установка и правда работает, уже во дворе Института. Проявятся они жжением в лобной части черепа, шумом в ушах, возможно — галлюцинациями. Но майор ничего такого не ощущал. Его бойцы — тоже. Вывод: установка отключена. Тогда откуда взялся ходячий труп? Или вообще не отсюда? И этот покойник с оторванными ногами. Ловушка ведь замечательно видна, даже немного гудит. Как можно ее не заметить? Если только слепой и глухой. Или безмозглый. Или… Или если удираешь в панике не разбирая дороги. Кротов пригляделся, и легкий мороз продрал по коже: лицо убитого искажала гримаса страха. То, что майор изначально принял за болевые судороги, оказалось нечеловеческим ужасом.
По рации Кротов связался с Шуховым и велел ему выдвигаться к нему. Скоро Рыжий и двое ученых были рядом с майором. Кротов указал вперед рукой.
— Вот ваш Институт. Но что-то мне тут совсем не нравится. Хотите совет, Юрий?
— Слушаю, — буркнул озадаченный Круглов. Он не ожидал услышать ничего хорошего.
— Давайте бросим всю эту затею к чертовой матери? Не надо соваться внутрь, поверьте мне. Для отчета Сахарову сочиним отписку, я подтвержу все, что придумаем. И мои парни тоже. А потом вызовем вертолеты и раскурочим все это место к едрене фене. Так будет лучше.
— Нет, майор, — вздохнул Юрий. — Надо идти.
Кротов только хмыкнул в ответ, дескать, я предупредил, а там как знаете. Экспедиция медленно приблизилась к воротам Института. Здание мрачной, тяжкой громадой нависло над ними, скалясь пустыми проемами выбитых окон. Стекла не пережили Выбросов. Массивные, застекленные бронированными стеклами двери были открыты, створки кто-то даже заботливо подпер кирпичами. У крыльца отчетливо виднелись следы автомашины.
— Тот самый грузовик! — воскликнул Дима, изучив их.
Круглов, держа оружие наготове и запустив прибор ночного видения, первым вошел в фойе научного центра. На толстом слое пыли отпечаталось множество следов. Эдуард присел над ними, светя фонариком. И без опыта следопытства было ясно: здесь что-то таскали, причем много, но в невероятной спешке, роняя бумаги, полиэтиленовые пакеты с дисками, что-то подбирали опять, а что-то так и бросали. В Институте царил полный разгром. Те, кто работал здесь и в ужасе бежал после катаклизма рождения Зоны начали его, а недавно побывавшие мародеры довершили анархию. Теперь Юрию всего лишь предстояло определить масштабы разрушения. То, во что были вложены колоссальные денежные средства и усилия лучших умов науки, лежало теперь изуродованное и растоптанное.
Круглов достал план-схему Института, пару минут внимательно изучал ее под лучом фонарика. Люди разговаривали тихо и старались ходить бесшумно, чтобы не разбудить нечто ужасное, что, казалось, могло спать в недрах зданий и выползти наружу. Кротов не зря отсоветовал Юрию вообще соваться сюда. Майора, как только он воочию увидел то, куда им предстояло идти, обуял почти неконтролируемый страх. Кротов был опытным военным, прошел шесть «горячих точек» и звание заслужил своим честным потом и кровью. Но теперь он готов был бежать отсюда, куда глаза глядят. Тревога грызла его безостановочно, но и предать своих бойцов майор тоже не мог.
Эдуард повернул голову и внимательно прислушался. До его ушей долетал странный, монотонный звук. Напряженный и отравленный переизбытком адреналина мозг не сразу сообразил, что это такое. Кап. Кап. Кап… Просто звуки падающих капель воды вызвали чуть ли не нервный срыв. А что же будет дальше, когда это страшное здание поглотит экспедицию, впуская в свои недра?
И Круглов, словно ставя приговор, погасил фонарик:
— Теперь туда. Направо. Там должна быть лестница вниз…
Тварь, затаившаяся внизу, прекрасно слышала шаги пришельцев. Но слух был всего лишь очень несовершенным и примитивным орудием чувств. Зрение у создания откровенно подкачало — слабое, близорукое и плюс к тому еще и монохромное. Воспринимать окружающий мир в оттенках черного и белого было вообще очень неудобно, но тварь просто не знала, как бывает иначе. Передвигалось чудовище медленно, слабые, хоть с виду и мощные ноги не могли бегать, быстро нося уродливое, как у толстого, отекшего, пренебрегающего физкультурой человека. Защититься руками и зубами, а также напасть на жертву тоже не представлялось возможным: руки тоже слабоваты, а зубы мелкие, плоские, можно сказать, человечьи.
Вообще тварь вся весьма напоминала представителя рода людского. Силуэтом. Обрюзгшее туловище, шаркающие, как у древнего старика, плохо гнущиеся в коленях ноги, лохмотья одежды, прикрывающие наготу. А вот голова была большой. Непомерно большой. Шишковатый череп, точнее, его подобие из толстых хрящей и соединительной ткани, отсутствие ушей, подковообразная челюсть. Большие, круглые, навылупку, как у филина глаза, лишенные белков, черные, будто ночь, обрамленные отекшими и набрякшими складками век. Тонкие губы, постоянно бормочуще шевелящиеся. Плохо развитое, слабое сердце, медленно качающее густую, почти черного цвета кровь. Рыхлая, сырая, бородавчатая кожа. Такой человек, появись на улице города, смотрелся бы отвратительным уродом! Но, случись так, это стало бы ужасной катастрофой. Для того, чтобы представлять опасность, твари вовсе необязательно было быть ловкой, быстрой, сильной, выносливой и живучей.
Ее мощным, почти непобедимым оружием был именно развитый, как ни у кого в Зоне, мозг. В чем-то он даже превосходил человеческий. Большие бугры, похожие на нелепые наросты на висках головы были своего рода генераторами, излучателями пси-импульсов, позволявших твари «залазить» в разум другого существа, частично или полностью гасить его, беря тело и сознание жертвы под свой контроль. Таким образом, практически любое живое существо становилось безмозглым и абсолютно покорным рабом создания. Причем представлялось возможным полностью или частично отключать нервную систему, блокировать и подавлять любые проявления собственной воли. А после особо сильного «удара» ментальной вспышкой клетки мозга, отвечающие за «индивидуальную личность» полностью умирали, и если тварь снимала свой контроль с жертвы, то та либо умирала, либо превращалась в совершенно инертное «вещество» из биомассы. Проще говоря, мозг лишался способности работать сам, без внешнего воздействия и мертвой хватки «поводыря».
