Владислав Выставной - Месть пожирает звезды
Глаза Агнессы засветились недобрыми огоньками.
– Если ты говоришь правду… Нам надо раздобыть такой чип, Хорхе.
– Ага, пойди попроси, – усмехнувшись, кивнул Хорхе на маневрирующего по перекрестку сержанта – с грохотом и визгом сервомоторов, шипением гидро– и пневмосистем, – Ты, что с ума сошла? Это же Джек Потрошитель, он ждет только повода…
– Нам нужен один солдат, не больше, – упрямо сказала Агнесса, – Их понаехало человек двести. Убудет с них, что ли?
Хорхе, пружиня, спрыгнул на захламленный пол подвала.
– Да что же ты хочешь сделать, сумасшедшая девчонка?!
– Прикинусь зубной феей, – мрачно ответила Агнесса.
Сержант, сидя в своей клетке, недовольно вытирал промасленной тряпкой лысую голову.
– Вот это жарища! Эй, Картман, ты где там?
– Я здесь. Сижу! – неохотно отозвался солдат.
– А чего ты расселся, как сержант на дембеле?! Ты ходи! Туда ходи, обратно ходи! Ходи с подозрительным видом! Во-от… Вот, так… Э, нет, так никуда не годится! Когда я смотрю на тебя, мне самому хочется тебя арестовать! Прямее спину, плечи разведи… С ума сойти – мотоброня из любого дистрофика делает настоящего мачисто, а когда я смотрю на тебя, у меня голова кружится, думаю, сейчас повалишься от истощения. Давай, работай булками!
Солдат с обреченным видом ходил взад-вперед по перекрестку, шипя мотоброней и истекая потом.
– Смотри, а это что? – воскликнул вдруг сержант, и весь механизированный каркас, казалось, потянулся вслед взгляду водителя, – Автомат?! Ей, богу – самый настоящий довоенный автомат! Мама, мама, он когда-то выдавал холодное прехолодное, баночное пиво…
– А это что такое – пиво? – остановившись, поинтересовался солдатик.
– Пиво? – ласково сказал сержант, – С какой же планеты ты свалился на мою голову? Пиво, брат, это такая газировка. Только ее можно выпить больше… А ну-ка, я слышал они прочные, эти довоенные автоматы.
– Да он поломан давным-давно, вон, весь в ржавчине, дырка от пули вон в боку…
– Я верю в чудеса, сынок. Монета есть?
Агнесса сидела на куче мусора и металлического хлама на пустыре, что весьма условно обозначал собою городскую черту. Хорхе носился вокруг девушки, возбужденно размахивая своими конечностями – шлангами.
– Ты совсем с ума сошла? – причитал он, – Как это вообще возможно сделать?
– Я знаю, – спокойно отвечала Агнесса, – Смотри, что мы сделаем…
И она шепотом принялась излагать свой план Хорхе.
– Поехали, – сказала она, наконец, решительно, и сунула руку прямо в кучу хлама, на которой сидела вместе со своим эксцентричным роботом.
Груда хлама внезапно взревела, ожила и, распадаясь на куски, резко дернулась с места, неся на себе робота и Агнессу на чистое место и самым чудесным образом превращаясь в такой же ржавый, как и все вокруг, огромный армейский внедорожник без «верха». Теперь она сидела за рулем столь стремительно размаскированной машины, а Хорхе с отвращением выбрасывал за борт остатки маскировочного хлама.
– Главное, улыбаться! – сказала Агнесса, – Военные так любят, когда им улыбаются!
Картман стоял, упершись в выцветший рисунок на гнилой жести и безуспешно пинал ржавый бок пивного автомата.
– Монету пусть вернет, хотя бы! – ныл он, – Слушайте, сержант, а ведь если внутри что-то и вправду есть, то оно, уж точно, лежит уже там лет десять, не меньше…
– Представляешь, какая у него выдержка! – сверкнул глазами сержант и двинул по неровной тумбе огромным манипулятором.
Внутри автомата что-то лопнуло, звякнуло, и с жестяным стуком плюхнулось в темное пыльное окошко.
– Ну, надо же, – пробормотал удивленный Картман.
В глубине грязной ниши, каталась и тряслась одинокая пивная банка. Ее распирало давление, и она медленно, пощелкивая, приобретала шарообразную форму.
Сержант и его подчиненный, как завороженные, смотрели на эту одинокую банку. А за их спинами, хорошо видимое через широкую, выходящую на набережную, улицу сверкало лазурное неподвижное море.
Сержант вздрогнул, будто спиной почувствовав постороннее присутствие. И вместе с ним всеми титановыми мышцами вздрогнул мощный полуторатонный агрегат.
Они обернулись.
Вдалеке на длинный волнорез выходила тонкая фигурка девушки. В одной майке, едва прикрывающей бедра.
Это была Агнесса.
Сержант сухо сглотнул и с трудом выдавил:
– Е-мое. Картман, гляди…
Картман продолжал уныло трясти мертвый автомат. Все же он оглянулся.
– Смотри… Гм… Местное население, – сержант резко ожил, – Надо у нее проверить документы, срочно.
Он не стал уточнять, что для Агнессы с его стороны это будет уже третья проверка за день. Зато это – железная причина, чтобы заговорить с любой понравившейся девушкой….
– Иди, – повторил сержант, – Спросишь, как погода и все такое прочее.
Иди!
Картман покраснел, как рак.
– Может вы сами, сержант? Я как – то…
– Солдатик, это приказ. Ты соображаешь? Вместо очаровательного кавалера к ней подойдет знакомиться экскаватор? А я не имею права окидать машину. Она-то наверное, симпатичных мужчин и не видела в своей жизни, а тут ты, парень – хоть куда! Спросишь, где живет. А то я завтра сменюсь, пойдем к ней в гости. Так что бегом. Я, если что, тебя прикрою, – бодро сказал он, поводя пулеметами.
Картман, отправился к набережной, поскрипывая мотоброней и страдая от жары.
– Улица Фулмарк, 40, – усмехнулся сержант, провожая взглядом солдата, – Давай, не подкачай… Если что – ты меня к ней притащил, красавчик…
Картман обреченно подошел к волнорезу. Агнесса медленно стянула через голову майку и легла спиной на раскаленный, как противень, бетон, словно устраиваясь загорать. У Картмана чуть не отнялись ноги. Благо, мотоброня подхватила его, принимая за обессилившее в бою тело.
Сержант, выкатив глаза и, словно обезьяна, повиснув на кронштейнах своей клетки, командовал оглушительным шепотом:
– Иди! Ай! Ой! Да, иди, иди, салага! Увалень деревенский…
Картман, услышав, сдавленные вопли сержанта снова начал двигаться. И, наконец, подошел.
– Э-э… – промямлил он, – Патруль Пустынной Стражи. Ваши документы, пожалуйста…
– Вам не жарко? – участливо поинтересовалась Агнесса – А документов, к сожалению у меня с собой нет… Да и положить, в общем-то, некуда…
Она провела руками вдоль линий своего прекрасного тела.
Картман затравленно оглянулся. Его взгляд наткнулся на покачивающийся кулак сержанта.
– Я живу недалеко, – томно произнесла Агнесса, – совсем рядом. Можно, я здесь немного позагораю?
Она ослепительно улыбнулась.
– А где вы живете? – тупо спросил Картман.
– Улица Фулмарк, 40. Совсем рядом….
– У вас нет документов? – Картман, казалось, обрел под ногами почву, его голос окреп. – Вынужден вас задержать до выяснения обстоятельств. Встаньте и оденьтесь, пожалуйста.
– Ну, пожалуйста, я сейчас принесу документы, не арестовывайте меня, ну, пожалуйста.
– Я вам, говорю, вставайте, – занервничал Картман, непроизвольно трогая автомат.
– Ладно, – вздохнула Агнесса.
Она села на бетоне, поджав ноги, прямо спиной к Картману.
…Солдатик смотрел на нее, глаза у него расширялись от ужаса. Руки онемели, тело остолбенело, язык присох к небу.
А она оглянулась и, быстро натянув майку, ослепительно улыбнулась ему через плечо….
…Из-за поворота вдруг донесся истошный рев, и прямо на них, поднимая клубы желтой пыли, выскочил облезлый джип с маленьким уродцем за рулем. Вцепившись, в толстенную дугу безопасности с разбитыми фарами на ней, не переставая, орал мальчишка. Картман, разинув рот, издал какой-то полувопль-полуписк, глядя на несущегося на него железного монстра.
Не успев притормозить, джип с размаху двинул бампером Картмана в грудь, защищенную мотоброней. Картман с воплем повалился, словно статуя, поверженная варварами. Он даже не успел схватиться за автомат, как Агнесса ловко прицепила сзади к его оружейной сбруе огромный монтажный карабин на стальном тросике.
Хорхе – а это был он – за визжал, тыча обрубками пальцев в лежащего.
– Батарею ему вынь, вынь батарею!!!
Агнесса вскочила, как кошка на грудь Картмана, и занесла над ним вытащенный откуда-то огромный зазубренный штык-нож. Глядя на лезвие, Картман смог только громко икнуть.
Сержант от неожиданности грохнулся на пол кабины своего робота.
– Держись, Картман! – проревел он, и робот, словно в замедленном кино, ухая и вминая размягченный солнцем асфальт, понесся прямо на джип. Сержанта вовсю болтало в кабине – он не был пристегнут, как это полагалось в движении – и от яростного вращения пулеметами толку было мало.
Тем не менее, сержант успевал, что было мочи, орать в рацию:
– Нападение! На третий пост! Мэйдэй! Мэйдей!
И тут пулеметы, навращавшись вдоволь, открыли огонь. Трассы помчались вперед, к лазурному морю, рассекая небо на ровные сектора. Но большей частью – заканчивая свой путь в толстом бетоне стен, что разлетался в пыль, но, все же принимал в свои объятья стаи сестренок-пуль.
