Валерьев Валерьевич - Фаранг-1. Как я провёл лето.
Зато насчёт окружающего мира Кхап и Лак просветили землян довольно подробно.
Во-первых, Кхап, многозначительно поднял палец, да будет вам известно, что наш мир — это шар! О как!
Мужики изобразили сомнение, а Катя удивлённо округлила глаза, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не засмеяться.
Во-вторых, люди (а к ним, без сомнения, можно было относить лишь подданных Властелина всех людей) хорошо знали большую Северную землю, где они и проживали. А также северную часть Южной земли, возле которой они сейчас и болтались.
— Там, далеко на юге, живут дикари фаанги. Большие. Рыжие. И проклятые бирманцы тоже живут где-то там. Мы не знаем где. На восход и на закат только море. Ещё ни один корабль не смог его пересечь. Там нет островов и там бушуют страшные бури…
Витька хмыкнул. Диспозиция вырисовывалась вполне понятная. Есть, вроде бы, 'хорошие', там, на севере. И 'плохие' — на юге. На западе и востоке — громадные океаны, а в центре всего этого безобразия — кучка землян, сидящих на огроменной, по меркам этого странного мира, куче железа.
'Мда… попадалово… Конкретное такое попадалово…'
И на закуску три десятка воинов-дикарей на мощном боевом корабле в десятке километров от них. В третьей части своей речи отставной военный Кхап заверил всех присутствующих, что удрать они смогут, а вот сражаться и победить — нет.
'Блеск!'
Уходить было нельзя, оставаться тоже было глупо. Виктор Сергеевич Егоров скрипнул зубами, указал на царственно задравшую подбородок Катю, и заявил.
— Будем делать так…
Решение фаа… человека по имени Вит, одобренное Госпожой, Кхап воспринял с философским спокойствием. Надо возвращаться и прорываться мимо фаангов? Не вопрос — сделаем. Кто он такой, чтобы оспаривать решение человека с ТАКИМИ глазами? Для порядку наорав на своих матросов, капитан велел Лаку как следует распотрошить сундук с провизией, который принесли с собой люди с железной птицы, и до отвала накормить гребцов.
— Как поедите, ложитесь спать. Всем — спать. Надо отдохнуть и набраться сил, бездельники! Ночь будет длинная и тяжёлая. Если не будет ветра — пойдём на вёслах.
Восемь тощих гребцов 'Птицы', наверное, первый раз в жизни поели досыта. Они умяли такое количество жратвы, что Витька забеспокоился, как бы им не стало плохо, но Лак только философски махнул рукой, мол, ничего страшного — поспят пару часиков и будут как новые. Витя посмотрел на старого, умудрённого жизненным опытом человека, и согласился. Но с одним условием — пусть отоспятся, как следует.
И сейчас все аборигены дрыхли без задних ног в своём уютном трюме. Егоров осторожно высвободился из объятий женщины.
— Пора, Катя. Пойду-ка я команду будить. Пора идти к острову.
Полное затишье сменилось лёгким бризом. К сожалению, совсем не попутным. Кораблик закачался на волнах, на связанной мачте засвистел ветерок. Егоров посмотрел, как над далёкими островами всходит Синяя и пошёл…
'Стоп. Что это было?'
Сквозь плеск волн и шум ветра Витькино ухо ясно услышало… скрип дерева.
'Лёгкое потрескивание, как-будто…'
Ноги у Витьки приросли к палубе. Холодея от ужаса, он обернулся к кромешной тьме, царившей над открытым морем, и пристально уставился на висящие над горизонтом звёзды.
— Витя, что?
— Тссс! Я не знаю, я не…
Звёздочка, мерцавшая по правому борту, вдруг ненадолго погасла, за ней — вторая, потом, очень скоро они снова обе зажглись.
— Катя, Олег. Кхапа сюда. Бегом! Тревога!
Витькин рёв переполошил всё судно. Вокруг забегали матросы с вёслами, на руле уже сидел сонный Кхап, а Лак тянул женщин в трюм.
Соображал Витька всегда быстро, особенно в тяжёлом положении. Поставив себя на место главного дикаря, Егоров в темпе прокачал ситуацию и с досадой сплюнул за борт.
'Идиот!'
Долбанные неандертальцы их опять перехитрили! Они не стали отсиживаться на острове, облизывая свою сказочную добычу, а быстро прочесали островок, за ним — другой. Набрали воды и выяснили сколько людей совсем недавно на них обитало.
'Шалаши пересчитать — плёвое дело. Да хоть нужник раскопать! Людей нет, зато в этих пустынных водах они встречают кораблик. Мда… дважды два, как говорится, всегда четыре…'
— Кхап, — Витька орал капитану, совсем позабыв, что тот по-русски не понимает, — да бросайте, нахрен эти вёсла, всё равно мы у них как на ладони, луна же… аааай! Олег, развязывай мачту. Нам сейчас — в любую сторону.
В темноте застучал барабан и звонко ударили по воде десятки вёсел.
— Хе! Хе! Уууууу… Хе! Хе!
Видимо до капитана тоже дошло, что враги то — вот они. Совсем близко. Плотный живчик, рыча на вопящих от ужаса гребцов, промчался мимо застывшего столбом Вити, оттолкнул Олега и в два счёта распустил мачту. Лодка дрогнула и накренилась, а из темноты понеслось, как из пулемёта.
— Хек! Хек! Хек!
Невидимый в темноте корабль фаангов вышел на боевой курс.
Как они сумели увернуться от тарана — один Бог ведает. Наверное, даже сам капитан Кхап этого не знал. Моментально оценив силу и направление ветра, который тянул 'Птицу' вбок, заваливая её на левый борт, Кхап вывернул рулевое весло до упора, одновременно проорав что-то гребцам. Те, хоть и стучали от ужаса зубами, но дело своё знали — четверо едва различимых в темноте матросов дружно опустили вёсла в воду, а четверо других заработали изо-всех сил.
Это было как в кино. Как в дерьмовом историческом фильме про пиратов. Витька смотрел, как Синяя стремительно перемещается от носа к корме, слушал, как хрипят гребцы и трещат вёсла, и не верил. Не верил своим глазам.
'Это не со мной!'
— Ты чё,…лять?!
Из темноты выскочил майор и одним ударом снёс зависшего Витьку с ног. Кораблик в этот самый момент заканчивал свой крутой поворот на одном месте и наклон на левый борт имел такой, что Виктор кубарем покатился прямиком за борт.
— А!
'Жить! Жить! Не хочу!'
Витька ожил и стал цепляться за всё подряд, ломая ногти.
— Хек! Хек! Хек!
'Птица' выпрямилась и, подгоняемая свежим ветром и слаженной работой гребцов, понеслась…
'Куда? Куда?!'
Витька лежал у самого края палубы, вцепившись в верёвку и со страхом смотрел, как прямо на него идёт чёрный корабль дикарей.
— Хек! Хек! Хек!
Барабан стучал в бешеном темпе. Над чёрным кораблём стоял сплошной вой — гребцы работали за пределами своих возможностей. Лишь бы догнать. Догнать и убить. Вёсла громко били о воду, скрипело дерево, трещали жилы гребцов, а впереди…
Витька заскулил — из чёрной воды, поднимая тучи брызг, резкими рывками вперёд, поднимался клык тарана.
'Мама! Мамочки! Я не хочуууу!'
Это было как в замедленном кино. Витя успел заметить, как его гребцы бросили вёсла и повалились на палубу, сжавшись в маленькие комочки, как Кхап снова дёрнул руль, а потом…
Дикари промахнулись. Что было тому причиной — ночь или неожиданный разворот 'Птицы', неизвестно. Скорее — и то и другое. Кораблик Кхапа не стал убегать, а разошёлся с чёрным кораблём фаангов на встречных курсах, борт о борт.
Бум. В палубу, прямо перед Витькиным носом воткнулось копьё.
Бум. Бум.
Через секунду на палубу 'Птицы' обрушился целый град камней, дротиков и просто дубинок. Витькина голова пребывала в ступоре, но тело отреагировало самостоятельно — уж очень ему хотелось жить. Извиваясь, как червяк, Егоров по-пластунски прошмыгнул к каюте капитана.
— Живой?
Несколько рук втянули Виктора в спасительное убежище.
— Живой?
— Н-не-еее… знааа…
Зубы у Витьки стучали так, что говорить было тяжело. Морской бой оказался штукой ОЧЕНЬ страшной. Не успел Виктор прийти в себя, как с палубы на ломаном английском зазвучали хелпы. Лак орал, как резанный, зовя чужаков на помощь.
Дальнейшее Витя запомнил плохо. Сначала он, вроде бы, помогал капитану резать кожаный ремень с деревянным крюком на конце, которым дикари их сумели зацепить, затем он грёб, заменив убитого матроса, а в себя Виктор пришёл, только когда стало светать. Он сидел на скамье капитана, обнимая рулевое весло и аккуратно правил, держа курс точно по ветру.
А перед ним, на залитой кровью палубе, лежал капитан Кхап.
Через несколько минут к Егорову, занявшему место капитана, пришёл с докладом Лак. Вид у монаха был ужасен. Старик был с ног до головы забрызган кровью, а на лысой макушке у него фиолетовым помпончиком торчала большущая шишка.
