Вадим Филоненко - Гонка на выживание
Щелкаю по первой. Мне демонстрируется уже виденная у доктора Рабиша сцена с кровавым дождем. Щелкаю по второй. Экран чернеет и некоторое время ничего не происходит, а потом из темноты начинают всплывать мужские лица.
Мартин… Билл… Курт… Другие ребята из «Отвязных Стрельцов»… Профессор Карл Рабиш… Начальник службы безопасности Виктор Тойер… Том Вестон, он же Крыса… Дик… Лонг… И еще много кого. Мои соседи по дому, приятели по приюту, по команде. Мои постоянные фанаты. Просто знакомые. И даже швейцар в любимом мною клубе «Пристанище Космических Бродяг».
Лица проходят калейдоскопом, а потом замирают маленькими иконками, рядами усеивая экран, а по ним скользит крохотное изображение бластера. Бластер то и дело останавливается на ком-то из них, и тогда лицо увеличивается, и я смотрю словно сквозь прицел. Бластер бесшумно дергается от выстрела, и выбранное изображение получает пулю в лоб, а потом уменьшается до размера иконки, и крохотный бластер снова продолжает свой путь по рядам.
А внизу экрана появляется вопрос:
«Кто из них? Ты можешь выбрать сам, а можешь предоставить выбор компьютеру. Предложение действительно до момента первого использования гипноизлучателя. Если ты не ответишь, но применишь гипноизлучатель, выбор сделает компьютер. Решай: Он или Она».
Я смотрю на экран и не чувствую ничего, кроме холодной отчаянной пустоты, а перед моими глазами мелькают и мелькают лица: Мартин… Билл… Крыса… Лонг… Рабиш… Курт…
Из оцепенения меня выводит голос Барабашки.
– Брайан, заказы из ресторана и цветочной лавки доставлены. Можно впустить посыльных?
– Что? А… Нет. Пусть оставят у дверей, я сам заберу.
Удаляю игрушку и выключаю визор-фон. А потом иду в гостиную. Ирэн уже освежилась, приняла душ, распустила по плечам чуть влажные светлые волосы и сидит на диване, поджав ноги. Заслышав мои шаги, она кокетливо вскидывает голову, но осекается и испуганно спрашивает:
– Что с тобой, Брайан?
– Со мной? Все в порядке… – Мне никак не удается совладать с выражением лица, да и голос звучит слишком хрипло. Прокашливаюсь и делаю над собой усилие, пытаясь улыбнуться. – Все в порядке, Ирэн. Заказы у дверей, я сейчас накрою на стол, и мы официально начнем наше свидание.
Пытаюсь выйти в прихожую, но ноги не держат, и я вынужден опуститься на диван.
– Брайан, – Ирэн подсаживается ко мне и проводит ладонью по моей щеке, – плохо тебе, да?
От нее приятно пахнет свежестью, а в голосе звучит такая нежность, что я не выдерживаю и крепко прижимаю ее к себе, зарываясь лицом в ее чуть влажные, пахнущие шампунем волосы. Она гладит меня по голове, будто маленького, и приговаривает:
– Все будет хорошо, вот увидишь. Скоро тебе станет легче.
И мне действительно становится легче. Я немного отстраняюсь и смотрю ей в глаза.
– Я знаю, что ты не поверишь мне, Ирэн, но все равно скажу… – Делаю паузу. Слова, которые я собираюсь произнести, непривычны для меня и потому даются с трудом, но я искренен. – Ирэн, ты очень много значишь для меня. Ты стала ужасно дорога мне…
– Дорога? – внезапно перебивает она и неприятно прищуривается. – А почему же друзьям ты говорил обо мне как о дешевой шлюхе, которая вешается тебе на шею и просто мечтает забраться к тебе в штаны?
– Что?! – Я отшатываюсь. Ее слова, как пощечина, удар под дых, нож в спину. Конечно, я понимаю, что это вступила в действие заложенная в ее мозг программа, но, честно признаться, оказываюсь совершенно не готов к этому.
– Надоедливая сучка, так вроде ты говорил обо мне? – продолжает шипеть она. – Твои друзья смеялись мне прямо в лицо и спрашивали, за сколько секунд я успеваю стащить с себя трусики и глотаю ли я, когда делаю тебе минет!
Она говорит что-то еще в таком же духе, а я полностью выпадаю из реальности. Перестаю соображать. В ушах искаженно, гипертрофированно громко звучат ее слова, а глаза застилает кровавая пелена. Прежде чем я понимаю, что делаю, хватаю стоящую на столе вазу и с размаху швыряю об стену. А потом доходит очередь и до стола. Короче, я крушу собственную квартиру, инстинктивно стараясь грохотом сломанной мебели заглушить чудовищный смысл ее слов. Впрочем, она уже давно молчит и только смотрит испуганно. И в глазах ее уже нет вражды. Нет навеянной гипнозом ненависти. А есть ужас пополам с… жалостью и какой-то странной нежностью, словно она молча спрашивает: «Плохо тебе, да?»
Я останавливаюсь, сглатываю тугой комок, забивший горло, и предлагаю:
– Ну что, может, теперь пообедаем? Там за дверью деликатесы из ресторана. И цветы.
Она внезапно начинает смеяться и приговаривать:
– Нет, ну ты точно ненормальный! Маньяк! Псих! И угораздило же меня влюбиться в такого придурка!
– Ты не виновата. Тебя заставили. – Я иду на лестничную клетку за цветами и продуктами, но спохватываюсь и командую: – Барабашка, прибери-ка ты все по-быстрому.
Вскоре обломки и осколки покидают гостиную, и тут обнаруживается неприятная вещь – у нас больше нет стола, ведь я только что расколотил его о стену.
– Будем считать, что у нас пикник, – предлагаю и требую у Барабашки салфетки, а сам начинаю разбрасывать по гостиной охапки цветов.
– Ты что! – возмущается Ирэн. – Это же цветы, а не солома! Надо аккуратно, чтоб красиво…
– Тогда делай сама. И вообще, цветы твои, вот сама с ними и возись, – огрызаюсь и начинаю раскладывать салфетки прямо на полу, а на них выставляю доставленные из ресторана блюда. Наша возня продолжается какое-то время. Я озабоченно поглядываю на Ирэн, но она вроде довольна и даже напевает себе что-то под нос. Смотрю на часы: до сеанса еще полчаса. Разливаю шампанское и зову Ирэн к «столу». Мы усаживаемся на полу среди цветов.
– Тост! – требует Ирэн.
Мне очень хочется сказать: «За нас с тобой», но дудки – больше я не собираюсь попадаться в ту же ловушку. Похоже, мои признания только провоцируют действие программы. Док предупреждал, чтобы я ни в коем случае даже не пытался склонить Ирэн к близости – дескать, это как пить дать спровоцирует программу, но все оказалось гораздо хуже.
– Ты чего молчишь? – спрашивает Ирэн.
– Лучше ты скажи тост.
– Тогда за… тебя.
– За меня, – смачиваю губы шампанским и с тревогой замечаю, как напрягается ее лицо. Ну что опять не так?! Она отставляет бокал в сторону и дуется, а по щекам ее текут слезы.
– Ирэн, – умоляю я, – что случилось?
– Ничего! Просто ты самовлюбленный надутый болван! Мог хотя бы из вежливости в ответ выпить за меня, но ты постоянно даешь мне понять, что я для тебя ничего не значу! Что я просто грязь под твоими ногами! А ты весь такой богатый и знаменитый! Этакий принц, который снизошел до бедной золушки!
– Ирэн, ну что ты несешь?
– Правду! Видеть больше не могу твою смазливую рожу! Я хочу уйти! Отпусти меня! Ты не имеешь права силой держать меня здесь!
В отчаянии смотрю на нее. Нет, мне не справиться с этой чертовой программой в ее голове. Ни за что не справиться! Выплескиваю шампанское из своего бокала прямо на цветы и наливаю до краев коньяк. Выпиваю залпом, почти не чувствуя вкуса, а потом наливаю еще и еще, и ощущаю, как жгучий тяжелый ком катится по желудку вниз – в ноги, а потом ударяет в голову.
– Я не хочу больше тебя видеть! – плачет Ирэн. – Отпусти меня! Я хочу уйти!
– Нет, я не оглушу тебя, ты останешься здесь. Уйду я.
Хотя куда я уйду? Я не могу оставить ее одну. Впрочем, квартира большая… Встаю и чувствую, как перед глазами все плывет. Это начал действовать коньяк. Шатаясь, бреду в кабинет, плюхаюсь перед экраном и набираю на визор-фоне код Мартина, молясь всем чертям, чтобы он оказался дома. На мое счастье, он откликается, и на экране возникает его улыбающаяся рожа.
– Брайан, бродяга! Тебя уже выписали? Ты уже дома? – радуется Мартин, а потом осекается и вглядывается в мое лицо. Его брови удивленно ползут вверх. – Ого! Да ты никак нализался?
– Немного… А ты чего не на трети… трети-ров-ке? Короче, не на полигоне?
– Да я выпросил у Билла выходной. Устал чего-то… А ты по какому поводу пьешь, да еще с утра пораньше?
Я не успеваю ответить – мне вдруг кажется, что из ванной слышится шум льющейся воды. Ирэн! Неужели она решила покончить с собой раньше срока?!
Срываюсь с места и мчусь на шум, слыша вслед удивленный голос Мартина:
– Брайан, ты куда?
Влетаю в ванную и торможу возле джакузи, удивляясь, что Ирэн в ней нет. И только потом соображаю, что звук идет из душевой кабины. Распахиваю створку и вижу сжавшуюся на полу в мокрый комочек Ирэн. Она сидит неподвижно, обхватив руками колени, а сверху по ней хлещут водяные струи. Ее пижама вымокла насквозь, и по лицу струятся потоки воды, но крови вроде не видно.
– Ирэн, что ты делаешь?
Подлетаю к ней, тоже оказываясь под теплым искусственным ливнем, и хватаю за руки, с облегчением замечая, что на них ни пореза, ни царапинки. Но почему она так сидит? Может, всадила себе нож в живот?
