Игорь Пронин - Исход
Максим, успевший раздеться до пояса, пока парни говорили, первым подставил руки и с наслаждением, фыркая, умылся, хотя в другое время сам сказал бы: только грязь растер. Он как раз лил воду тонкой струйкой на протянутые ладони Толика, когда позади раздался какой-то шум. Оглянувшись, они увидели пятерых парней в камуфляже и брониках, чумазых, злых. Один, выставив вперед автомат, молча оттеснял от палатки Степаныча, другие выносили оттуда бутылки с водой. Рядом гудел незаглушенный мотор «Газели». Максим и не заметил, пока умывался, как она подъехала.
— Парни, да побойтесь Бога! — кричал Степаныч, и со всех сторон к нему подтягивались вооруженные полуодетые бойцы. — А нам что, пить и мыться не надо?! Мы и так со склада не просим, на самообеспечении! Идите на склад, если вам надо!
Долговязый парень, поставив бутылки и кивнув товарищам, быстро огляделся, поправляя автомат. Он шагнул к Степанычу и стиснул рукой его плечо.
— Там парни гибнут, ты понимаешь? Пока вы тут плескаетесь — они гибнут! А у нас воды нет ни глотка! Вы тут жируете, по магазинам катаетесь, а мы воюем!
Максим, набросив грязную рубашку, собрался было идти за оружием к палатке, но Толик остановил его.
— Они только что из боя вышли, горячие еще, — тихо сказал он. — Я знаю. Соваться к ним опаснее, чем тебе кажется. И они не чета нашим, закипят — положат половину сразу.
— Да за что? За воду?
— За обиду, — уточнил Толик. — Ты их глазами на нас посмотри. А они там воюют с этими козлами в бункерах.
Между тем обстановка накалялась. К бойцам подскочили женщины, попробовали, по своему обычаю, взять на крик, усовестить. Это не помогло: расталкивая дам плечами, чумазые грузили бутылки в «Газель». Двое снова сунулись в палатку и вынесли еще воды. Степаныч даже подскочил от возмущения.
— Да вы же последнее забираете! Что ж вы как суки со своими!
Это он сказал зря, потому что молчаливый парень, сдерживавший его, неуловимым движением ударил Степаныча прикладом прямо в лицо. Вроде бы и не сильно, но Степаныч сразу упал и, приподнявшись было, тут же без сил снова опустился на гравий. Шум удвоился, с обеих сторон защелкали затворы, но в этот момент из своей палатки вышел Папа Миша.
— Отставить! — гаркнул он. — Стволы в небо, все!
— Это наша вода! — раздался звонкий женский голос, и Максим с удивлением узнал Лену. — Мы добываем припасы, а чем они занимаются — вообще непонятно! Только счеты сводят!
— Рот закрой, дура! — Тот, что ударил Степаныча прикладом, и правда был на взводе. Он наставил на Лену автомат. — Я двух друзей сегодня потерял, а вы тут тащитесь? Воды для нас жалко?!
Максим и не заметил, как ноги понесли его вперед. Но еще раньше перед горячим парнем оказался Папа Миша. Автомат уперся ему в живот.
— Ну, стреляй, дятел! — мрачно сказал ему отставник. — Мне все равно подыхать, как и тебе. Думаешь, испугается тебя тут хоть кто-нибудь? Это те, что в бункерах сидят, выжить надеются. А у нас шансов нет. Стреляй, чего ждать? Убьем друг друга — и дело с концом.
Товарищи оттеснили бойца в сторону, быстро закинули оставшиеся бутылки в «Газель» и уехали. Никто так и не сказал ни слова, люди, сжимая кулаки, смотрели в стороны. Максим осторожно положил руку на плечо Лены и почувствовал, как она напряжена.
— Не нужно так… Они же ничего сейчас не соображают.
— А мне плевать! — Она дернула плечом, сбрасывая его руку. — Мне вот Новосиб обещал, что поможет в Измайлово добраться, узнать, что с родителями. И я уже понимаю, что обманул. День за днем идет, а ему некогда. Надька обещала с ним поговорить, а теперь он ее увез. Мне плевать! Пусть стреляют, в самом деле — чего нам ждать? Или мутант дотянется, или сама стану тварью и свои убьют!
— Попей! — Толик протянул ей где-то раздобытый одноразовый стаканчик с водой. Лена, в полуистерике, попыталась его выбить, но готовый к такому повороту Толик перехватил ее руку. — Попей. У тебя хотя бы цель есть, большинству-то ехать некуда. А в Измайлово как-нибудь доберемся. Да, Макс?
— Обязательно доберемся! — пообещал Максим. Он пытался что-то вспомнить. — Совсем ведь недавно слышал я про Измайлово… Пойдем, Лена, перекусим чего-нибудь, ты про Надьку расскажешь, про Новосиба, а я соображу. Никак ухватить не получается: крутится что-то именно про Измайлово…
У Лены начался «откат», ее забило крупной дрожью, и она позволила отвести себя к палатке. Там женщины тут же дали ей чая и каких-то конфет, перепало и ее приятелям. Толик бойко что-то рассказывал, потешая окружающих, хотя смех казался Максиму немного деланым. Всем хотелось побыстрее забыть неприятный эпизод. Максим подумал, что если по каким-либо причинам организация, наспех созданная лидерами Сопротивления, рассыпется, все эти группы вооруженных людей, скорее всего, сцепятся друг с другом из-за тающих ресурсов. И вода выходила на первый план: водопровод не работает, а к реке не подойдешь. Хоть колодцы копай, но в Москве еще поди найди подходящее место. Под всем центром — туннели, водоотводы… Посасывая леденец, он взъерошил затылок: Измайлово.
— Есть! — Максим стукнул Толика кулаком в плечо. — Есть, вспомнил! Про Измайлово!
— Тихо, — шепнула Лена и, сжав его руку, сказала в самое ухо: — Чужие не должны слышать. Тут все рады Новосибу стучать!
Лишь спустя несколько минут им втроем удалось оказаться в стороне. К тому времени Максим вспомнил все. Тревожно поглядывая на темнеющие над их головами облака, он как мог рассказал о допросе, который майор устроил запойному каннибалу.
— Он говорил, что они оттуда и приехали. За оружием, откуда-то их пророк, Новый Иеремия, знал квартиру, где его взять. Но обратно они проскочить не сумели или испугались и просто засели на той крыше.
— Новый Иеремия?! — У Лены загорелись глаза. — Это он! Мамочка моя последнее время в церковь зачастила. И сказала мне по телефону, во время последнего разговора, что он там возле церкви проповедовал.
— Его батюшка прогнал, — припомнил Максим. — А проповедовал он, что надо быть как звери, потому что на людей Господь прогневался, и надо есть мутантов.
— Нет, такого мама не стала бы слушать!
— Может, я что-то не так понял, а может, этот алкоголик бредил. Но имя я помню точно.
— А вот и цель! — Толик подмигнул ему. — Если там такая же банда людоедов и садистов, а никому нет до нее дела — мы должны добраться до них. Об этом еще Белоглазов в автобусе говорил. Майор зря не скажет, я с ним согласен: этих выродков терпеть нельзя.
— Нет, не может быть, чтобы мама… — заспорила было Лена, но осеклась. — А вдруг она у них в плену? Ну вот, теперь мне еще хуже… Ребята, я должна попасть туда! Помогите мне!
Переговариваясь, они зашли за угол главного здания базы. Там через распахнутые двери выносили несколько трупов, замотанных в грязные, окровавленные простыни.
— Это еще что? — Толик инстинктивно поправил ремень автомата. — Между собой?
— Да нет, это опять кто-то обратился. — Лена отвернулась: последний боец нес сразу два маленьких трупика. — Там же иждивенцы. Их много, и довольно часто кто-то обращается в мутанта. А старики могут просто не заметить, задремать… Странно все. Был человек, в инвалидной коляске, чудом спасся. А когда обратился — набросился на всех, будто и не болел никогда. И старики становятся сильнее, и старушки. Дети обращаются… Но чаще дети — первые жертвы.
— Есть мнение, что дети не обращаются.
В собравшейся небольшой толпе рядом с ними оказался длинноволосый мужчина. Он явно нервничал, переминался с ноги на ногу и, часто двигая челюстями, то жевал резинку, то пытался надуть пузырь.
— Я на других базах бывал, все говорили: дети не обращаются! — продолжил он. — И я говорил нашим: вроде дети не должны обращаться! Мне все: заткнись, заткнись! У нас вот почти каждый день! А потом проследили и поймали одного старичка. Не такой уж и старичок, сука проклятая! Маньяк он, извращенец. Насиловал ребенка, а потом убивал — он, говорил, обратился и напал! Раз за разом, и все на него нападали. А в суете все бегают, никому и дела нет, начальники только о своем думают — вот он пятерых и успел… Того этого, и задушил! Раз за разом, а я ведь говорил!
— Ну, этого еще не хватало! — Толик закатил глаза. — Столько хороших людей погибли в первые же минуты, а мразь всякая так и не перевелась!
— Сейчас кончать гада поведут! — Длинноволосый осклабился, и изо рта у него потекла слюна, которую он смущенно утер рукавом. — У вас жевачек нет? Если будут, я сменяю на что-нибудь. Печенье есть у меня, и презервативы, если надо, тоже есть, и…
— Ты курить, что ли, бросил? — прервал его Максим.
— А как не бросить? Скоро не будет сигарет. Вон, начальство: все, что нашли и сдали на склад, — стратегический резерв! Тоже мне, резерв! Сами все скурят. — Нервный снова попытался надуть пузырь и снова неудачно. — Вон! Повели, повели! Сволочь!!
