Алекс Орлов - Меченосец
Хороший пистолет, большой. Двенадцать миллиметров, но патронов лишь пол-обоймы. Ромеро сказал – зачем тебе это старье? Вон какая у тебя пушка! И Гарсиа с Гильермо тоже зачирикали – да зачем, да у нас никто с собой стволы не брал, какой в нем смысл?
Может, у них никто и не брал, но Рик в своей лайсонской карьере без уважительного ствола в рейс не отправлялся. Стрелок он был плохой и от перестрелок удовольствия не получал, но большой пистолет помогал ему в некоторых, почти бытовых конфликтах.
Например, вышел пилот в рейс, а на радаре меток, как блох на дворняге, – беспилотники барражируют, ну точно шершни над ульями. Что тут делать? Только идти на запасную поляну и сидеть в крестьянской хижине, пока у полиции не закончится служебный зуд.
Иногда приходилось по двое суток отсиживаться или прыгать с поляны на поляну. А груз-то на борту, об этом и крестьяне знали, и лесные «пинпху» – обдолбанные наркотой бандиты, называвшие себя партизанами. Но, к счастью, с ними Рик ни разу не сталкивался, а вот «мирное население» на его груз покушалось не раз.
Нагрянут в хижину, кто с дубиной, кто с вилами или цепом. Отдай, говорят, тогда живым отпустим. Вот тут и приходило время доставать «кобро» – двенадцатимиллиметрового никелированного монстра с укороченным стволом.
Обычно Рик выбирал самого крикливого и, прицеливаясь ему в голову, говорил: хана тебе. Примерно так.
– Я разнесу тебя в пыль, подонок! – вслух произнес Рик и улыбнулся. Воспоминания бодрили его. На радаре засветилась метка, но сейчас же исчезла.
Рик подождал еще немного, ожидая, что она снова появится, но не появилась, и он снова погрузился в воспоминания.
«Я разнесу тебя в пыль, подонок!» Крестьяне после такой контратаки пугались, даже если у них была пара дробовиков. Ну что такое грязный дробовик против никелированной пушки в руках у гериндо? К тому же и лицо у гериндо было соответствующим после трехдневного запоя между рейсами. В общем, это срабатывало. Вот и теперь Рик взял с собой пушку побольше и не стал объяснять, почему она лучше скорострельного «стейнкока» с электронным спуском.
«А на каком же языке я с ними разговаривал?» – спохватился Рик. Он точно помнил, что обменивался с аборигенами Лайсона длинными фразами и даже вел пространные беседы. А еще три дня жил у одной молодки в деревне, в те времена в его жизни, кроме сахеллы, еще случались женщины. Не мог же он трое суток не разговаривать с ней? Факт – не мог. Хорошая была женщина. А говорил он с ней на нгомском наречии. Точно! На нгомском!
Рик сел прямее и, посматривая на приборы, попытался вспомнить хоть одно нгомское слово. Но так и не смог.
«А говорят, умение не пропьешь… – подумал он. – А вот поди ж ты, пропил наромский язык. Как есть пропил».
– Бу-бу бу-бу-бу… – прогудело радио.
Рик поправил наушник и ответил:
– Я Чезаре Быстрый, слушаю вас.
Но в ответ снова послышалось: бу-бу бу-бу-бу.
– Ах да! – хлопнул себя по лбу Рик и, глянув на прикрепленную к панели бумажку, стал вводить код связи.
Он должен был сделать это еще полчаса назад, но забыл. Бывает.
Наконец код был набран, и все эти «бу-бу-бу» превратились в слова.
– Как слышите меня, Чезаре Быстрый? Ответьте базе!
– Я Чезаре Быстрый, слышу вас хорошо…
– Ну наконец-то! Ты что там, прямо в кабине бухаешь?
– Так точно. Прямо в кабине.
– Значит так, камрад, слушай сюда – за двадцать восьмым градусом засекли трех «поморников»…
– За двадцать восьмым? – переспросил Рик и посмотрел на экран программы-навигатора.
– Да, как раз над рифами. Если прихватят, садиться там негде. Правда, на берегу, почти от самой воды, начинается глубокий меловой овраг с кустиками поверху. Там можешь погоняться, если сумеешь.
– Спасибо, камрад, – сказал Рик и, взяв висевший на веревочке фломастер, вывел на бумажке «овр.», что означало овраг и «куст. злн.», что означало кусты зеленые, густые, подходящие для того, чтобы попытаться уйти зигзагом. Правда, как это сделать на открытом пространстве, Рик не представлял. Не было у него такого опыта. Вот в джунглях, это да, там он, бывало, рубил винтом ветки, прорываясь к скрытым за деревьями руслам рек, а здесь только овраг и кусты.
«Ладно, прорвемся», – сказал он себе и поскреб ногтем плотную материю брюк. Эти штаны и куртку ему тоже подарил сеньор Ромеро, но сначала спросил, указывая на драные шорты:
– Это вся твоя одежда?
– Да, сэр, – ответил Рик. – Паковать гардероб времени не было.
– Ну тогда возьми что-нибудь из вещей в домике. Промис тебе покажет…
Так у Рика появились обновки – штаны, куртка, две майки цвета хаки с надписью «Воздушные силы», а еще бейсболка с эмблемой фирмы авиатехнической поддержки. Очень неплохо, учитывая, что последнюю свою куртку Рик пропил, когда его старенький «трайдент» разбился на отмели.
А еще сеньор Ромеро напомнил, что пилот отвечает за сохранность груза и его точную доставку. Он сказал:
– Рикки, ты должен понимать, что, поскольку у тебя нет ни гроша, за партию товара ты отвечаешь своим здоровьем.
Сеньор Ромеро был большой дипломат, он не сказал – «получишь пулю», он сказал «отвечаешь здоровьем».
– Товар не считается доставленным, пока я не увижу деньги, понимаешь?
– Да, сэр, понимаю, – ответил ему Рик. Он отлично знал, что такое «точная доставка» и что означает «увидеть деньги за товар». В Лайсоне, случалось, пилотам подсовывали фальшивые места посадки.
Обычно это были какие-нибудь отморозки из «бригадос», узнавшие от болтливого командира позывные или код связи. Он связывались с бортом по радио и сообщали, что место посадки изменилось – в районе много правительственных солдат. Пилот садился на подставную площадку, его грабили и хорошо, если отпускали живым, хотя потеря большой партии товара означала для него приговор от командиров «бригадос».
Рик вспомнил, как однажды и он попал в такую ловушку: посадил самолет не там и был сильно избит.
Очнулся только к ночи и сразу, ковыляя, бросился смотреть, что с товаром. Наркотики и оружие к тому времени, разумеется, исчезли, но на этом грабители не остановились и ухитрились выдрать кое-что из кабины «трайдента».
Тогда Рика спасло лишь то, что у него были приличные сбережения. Он отдал почти все свои деньги в уплату трети товара, затем нанял пятерых «пхунту» и вернулся с ними в то место, где был ограблен. Почти весь товар они нашли в ближайшей деревне, а грабители даже не думали обороняться и сразу сбежали в лес.
– Да-а, были времена, – произнес Рик, поглядывая из кабины на бесконечные буруны волн.
В Лайсоне каждый рейс был как путешествие в неизвестность, помимо того, что следовало приземлиться на правильном аэродроме, требовалось получить от покупателя наличные. Иногда лишь несколько пачек банкнот, а иногда целую сумку денег. Тут тоже была своя специфика, своя тактика и стратегия. Командиры «бригадос» считались только с теми курьерами, кто не уступал им в смелости, поэтому нелишним было прибыть в лагерь обвешанным оружием и пакетами со взрывчаткой, дескать, только попробуйте обмануть.
Также нельзя было соглашаться ни на какие «отдам в следующий раз, мне как раз должны долг вернуть». И тут ручная артиллерия с двенадцатимиллиметровым стволом тоже была нелишней: человеку с такой пушкой на поясе неприличное предложение делать остерегались.
56
Так, погружаясь в воспоминания, поглядывая на приборы и по сторонам, Рик благополучно прибыл в район разросшихся на мелководье рифов. Именно здесь радары местных контрабандистов засекли несколько «трапеций», однако радар «трайдента» ничего подобного не замечал, хотя на воде приметил уплывший откуда-то глубиномерный бакен, а на песчаном откосе – проржавевший нос рыболовецкой шхуны.
Еще двадцать миль – и берег. Так что работа почти сделана.
Рик снова посмотрел вниз – высота двести, а внизу буйство морских джунглей в коралловых зарослях. Миллионные стада креветок-хамелеонов синхронно меняли цвет, сбивая с толку хищников, рыбы-каболусы вспыхивали медью, отражая солнечный свет. А в промытых приливами каналах поджидали добычу змеевидные калахеры – родственники знакомых Рику энардонов.
Неожиданно двигатель закашлялся, тяга упала, и Рик увидел несшийся на него беспилотник.
Казалось, до него всего несколько метров – Рик видел медленно крутящиеся роторы пушек и крупную ячею брони.
«Ну все», – подумал он, видя, как свиваются за «поморником» голубоватые вихри. Он всегда их видел, когда сильно пугался.
После первого испуга пришло отчаяние, но лишь на сотую долю мгновения, а может, на миллиардную. Потом было чувство гнева и быстрые, стремительные движения рук и ног. Включение форсажной линии, активизация пушечного прицела и больше газу, чтобы захлебнувшийся мотор поймал тягу.
Прицельные рамки беспокойно заплясали на лобовом стекле, но страх и оцепенение уже прошли. Рик дернул штурвал, отключая автопилот, а прицельные рамки захватили сплющенный силуэт. Рычаг! «Трайдент» затрясло от пушечной мощи. Полсотни снарядов врезались в корпус самоуверенного «поморника», выворотив пушечный ротор.
