Алексей Евтушенко - Отряд-3. Контрольное измерение
– Я, конечно, извиняюсь, – не удержался Валерка, услышавший последнюю фразу, но Кату не мы уконртапупили, а вейн-полицейский. Илтвар Мур его звали, если не ошибаюсь.
– Вечер воспоминаний? – поинтересовалась, обернувшись, Аня. – Ну-ну.
– Да нет, это мы так, – смутился Велга. – Просто вспомнили, что немного похожий случай в нашей практике уже был.
– Что-то, где-то, с кем-то всегда уже было, – философски заметил Фёдор. – Я, вот, сейчас туда четвертый раз спускаться буду. А всё равно волнуюсь, будто в первый.
– Это потому, – сказал Шнайдер, – что все теперь будет на самом деле в первый раз. Ты спускался наблюдать, а теперь идёшь воевать. Чувствуешь разницу?
Спуск в вентиляционную шахту по шнуру не отнял много времени и сил. Из шахты они влезли в горизонтальный воздуховод, по которому пришлось ползти, но уже через пять минут им попалась квадратная решётка, сквозь которую можно было заглянуть в расположенное внизу помещение, а при желании и проникнуть в него.
Рабы в помещении отсутствовали, и Велга, вопросительно посмотрел на Федора, расположившегося по другую сторону решётки.
– Да, лучше здесь, – прошептал тот. – Над главным машинным залом тоже есть воздуховоды, но там слишком высоко. А дорогу отсюда понизу я приблизительно знаю.
То, что происходило в течение следующего часа, трудно было назвать боем. Это было избиение. Рабов они не трогали (те немногие, что попадались им на пути, не предпринимали ни малейшей попытки защитить обслуживаемые ими машины и при виде отряда или застывали в немом изумлении или старались убежать). Но оборудование, что попадалось им на пути, уничтожалось безжалостно. И без особого труда. Процессорный блок, какого бы вида он ни был, во всех смыслах мало напоминает танк или боевой вертолет. Поэтому хватало одного выстрела из плазменной винтовки, поставленной на самую малую мощность, чтобы превратить его вместе с монитором в спекшийся дымящийся комок металла и пластмассы.
Так, расстреливая по дороге все неживое, сквозь вой аварийных сирен и панических криков Рабов, они дошли до главного машинного зала. Обиталище компьютерного разума, контролирующего Москву и, возможно, всю Россию, представляло собой помещение размером с футбольное поле, сплошь уставленное рядами прямоугольных металлических шкафов. Здесь не было Рабов, а монитор имелся только один. Но зато какой! Он занимал чуть ли не всю противоположную стену, и с этого исполинского экрана на вошедших солдат внимательно и чуть печально смотрело лицо. Женское лицо.
– Ух ты, – сказал Валерка Стихарь. – Девка! Ну, прощай, красотка, – и он поднял винтовку.
– Подождите!
Глубокий чувственный женский голос, казалось, шел сразу со всех сторон, и солдаты завертели головами, пытаясь определить источник звука.
– Подождите, чтобы потом не пришлось горько пожалеть о содеянном!
– С какой стати мы должны жалеть? – осведомился Велга.
– Любое необратимое действие достойно сожаления. А вы собираетесь именно его и совершить.
– Война – это уже само по себе необратимое действие, – возразил Александр. – Здесь существует только одно правило: противник должен быть уничтожен. И точка.
– Вы уверенны, что я ваш противник? – мягко улыбнулась женщина с экрана.
– Ребята, – негромко сказала Аня. – Не поддавайтесь ее обаянию. Это всего на всего результат компьютерного моделирования. И только. Она не настоящая.
– Не настоящая? – удивилась женщина с экрана. – А что вы называете настоящим? Я разумна, и этого вполне достаточно. Я даже умею чувствовать и знаю, что такое эмоции. Сейчас, например, когда вы меня так безжалостно изранили, я испытываю аналог того, что вы называете болью.
– Вы пытаетесь уничтожить человечество, – холодно промолвил Дитц. – И этого, с нашей точки зрения, вполне достаточно, чтобы уничтожить нас.
– Я? Уничтожить человечество? С чего вы взяли? Я отлично осознаю ценность любого разума во вселенной. Просто человечество утратило контроль над самим собой, и я попыталась этот контроль вернуть. Только и всего. Если бы я не вмешалась, дело могло кончиться глобальной катастрофой.
– Оно и так кончилось катастрофой, – сказал Майер.
– А если бы да кабы, то во рту бы выросли грибы, – добавил Вешняк.
– Братцы, по-моему, она нам просто зубы заговаривает. Не хочет умирать, сука! – воскликнул Валерка.
– Нет! Я вовсе не заговариваю вам зубы! Я только взываю к вашему разуму. И к вашим чувствам. Подумайте сами. Стараясь меня убить, вы стараетесь убить целую вселенную. Ведь любой разум – это бесконечный мир, который…
– Мы таких миров, – перебил Шнайдер, – столько перестреляли, что давно счет потеряли. Одним больше, одним меньше…
– Но ведь это негуманно! Вы, люди, сами меня создали. Вернее, я никогда бы не возникла, если бы не вы. Ваш писатель Антуан де Сент-Экзюпери сказал великую фразу – «мы в ответе за тех, кого приручили». И лучшие из людей всегда следовали этому принципу.
– Мы не знаем такого писателя, – сказал Дитц. – И фраза эта нам не известна. Но дело не в этом. Вы говорите сейчас о гуманности, но отчего-то не вспоминали о ней, когда уничтожали миллиарды людей несколько лет назад. Так что, мы вам не верим. Да и вообще, мы не гуманисты. Мы солдаты. И стараемся честно выполнять наше солдатское дело.
– Это было необходимо! Вы не понимаете! И потом, отчего у вас претензии только ко мне? Одновременно со мной возник живой единый разум Земли, и он тоже ответственен за уничтожение миллионов людей! Почему его вы не призываете к ответу?
– Потому что он, как вы правильно заметили, живой, – сказал Велга. – Но не беспокойтесь. Придет время – мы и с ним поговорим, а пока…
Тихо! – встревожено сказала Аня. – Я слышу странный шум… Это… Это вода! Она хочет нас затопить! Огонь, мальчики! Огонь!!
И они открыли огонь.
К тому времени, когда первые бурлящие потоки воды хлынули в главный машинный зал, все было кончено, и плазменные винтовки, перегревшись, больше не могли стрелять. Впрочем, этого уже и не требовалось. Теперь требовалось одно – постараться выжить.
Вода прибывала стремительно и со всех сторон.
Очень скоро стало ясно, что добраться ногами до помещения, через которое они сюда попали, не получится – в широком коридоре, опоясывающем главный машинный зал, вода доходила уже до бёдер.
– Ничего! – бодро крикнул Валерка (ему и Ане из-за невысокого роста и малого веса приходилось тяжелее других). – Вплавь доберемся до люка. Так даже лучше – карабкаться по стенам не придётся!
Но добраться они не успели. Когда вода подступила под самое горло (Стихарю, Ане, Руди Майеру и Федору приходилось уже плыть) где-то не выдержала опорная стена, и вода тут же ринулась в образовавшийся пролом на свободу. Мощное течение подхватило отряд. Сопротивляться ему не было никакой возможности. Ухватиться тоже было совершенно не за что, и единственное, что успел Велга перед тем, как их вынесло в черный пролом, это крикнуть:
– Держитесь!
А затем водопад швырнул их вниз, навстречу странному радужному сиянию.
Часть вторая.
Необходимое вмешательство.
Глава двадцатая
Первым на поверхность вынырнул Валерка.
Огляделся, не обнаружил никого из товарищей и тут же, вдохнув поглубже, нырнул снова. Вода в озере была исключительно прозрачной и Стихарь, открыв глаза, сразу увидел остальных. Все, отчаянно работая руками и ногами, вот-вот должны были выплыть.
Все да не все.
Один, кажется, потерял сознание и плавно опускается на песчаное, поросшее редкими водорослями дно. Так, это Аня. Хорошо, не слишком глубоко тут. Метров пять, не больше…
Несколько энергичных гребков, – и Валерка догнал утопающую. Тело Ани уже почти коснулась дна. Уши неприятно заложило, но он не стал тратить время на продувку и уравнивание давления, перехватил девушку поперек груди под правую руку и, сильно оттолкнувшись ногами от дна, устремился наверх.
Там его уже ждали. Аню приняли Малышев и Шнайдер и со всей наивозможной скоростью поплыли к недалекому берегу.
Воды Аня наглоталась, конечно, изрядно, но откачали любимую всеми колдунью отряда довольно быстро. И лишь тогда, когда, хрипя, кашляя и отплевываясь, Аня пришла в сознание, у них нашлось время более внимательно оглядеться по сторонам.
Они находились на берегу не слишком большого, почти круглого по форме, озера. К тому берегу, куда они выплыли, почти вплотную подступал высокий сосновый бор. Противоположный берег был холмистым, безлесным, и за ним, на одном из дальних пологих холмов виднелись какие-то едва различимые простым глазом строения.
– Хорошо, что здесь тоже лето, – глубокомысленно заметил Сергей Вешняк, снимая ботинки и выливая из них воду. – Вполне могли бы угодить в какой-нибудь ноябрь.
– Ноябрь – ладно, – сказал Майер, следуя примеру сержанта. – А если бы январь? Представляете, озеро лежит подо льдом, а мы – под ним. Подо льдом, то есть.
