Саймон Кларк - Кровавая купель
– Ник, как ты это сделал? – крикнула Шейла. – Господи, я уже забыла, как они выглядят!
На всех лицах, поднятых к лампам, расползались улыбки. Только Босс был недоволен.
– Мы не можем тратить солярку. Ник. Отключи генератор.
– А он не включен, Босс.
Мозаика с отвисшей челюстью таращился на лампочки.
– Чудо… Ник сотворил чудо!
Док смотрел на меня мерцающими из-за очков глазами.
А я сел за стол и начал есть.
– Никаких чудес. Вы не знали, что в груде этого дерьма в сарае был похоронен новейший, фирменный, упакованный, с годовой гарантией генератор, работающий от газовых баллонов. Газ вы для кухни и отопления не применяете – пользуетесь дровами. Я видел, как кто-то выбросил восемь полных баллонов газа в крапиву за канавой, и решил, что могу их использовать. – Я подцепил ложкой кусок кролика. – При ваших запасах газа вы сможете гонять генератор по два часа в день всю зиму.
– Господи, он прав! – Док был ошеломлен. – А когда баллоны кончатся, можно будет ферментировать навоз и добывать метан. У нас будет электричество все время – для освещения, для передатчика, для… Минутку, Ник! Откуда ты знал, что там есть генератор?
– А я и не знал. Наверное, я классный нюхач.
Я продолжал есть, а они – нет. Они сидели и смотрели на меня.
В этот вечер, когда звучала музыка из динамиков и горел электрический свет, Босс подошел ко мне и протянул стакан виски:
– Ты герой. Ник.
– Слушай, я бы хотел, чтобы обо мне перестали так говорить. В самом деле хотел бы.
Босс хорошо накачался и был весел.
– Слушай, Ник, старина… Ты тут появился, и это… будто сюда жизнь впрыснули. Огляди вот эту комнату – что ты видишь? Я тебе скажу. Ты видишь счастливые лица. Лица с надеждой. И это из-за тебя.
– Ты сам отлично справлялся. Босс. Оказался вполне достойным лидером и сдерживаешь психов.
– Хм… Я думал, у меня есть то, что надо, чтобы быть боссом… но каждый день я по кусочкам умираю. Сохранять этим людям жизнь – это слишком большая тяжесть для одного… Эй, еще виски! Ага, сюда поставь. Послушай, Ник, ты не хотел бы здесь остаться? С нами. Был бы здесь вторым после меня человеком.
– Извини, Босс, но мне надо обратно в Эскдейл. Там есть человек, который много для меня значит. Я тут подумал, если бы вы меня просто подвезли до…
– Ладно, Ник, поговорим завтра. А теперь как-то самособой получилась вечеринка… смотри, они цыплят зажарили. – Он подмигнул и ткнул меня локтем. – А вон Шейла сидит одна. Ты знаешь, она к тебе неровно дышит… Слушай, Мозаика, бродяга ты этакий! А ну, смени музыку! Что-нибудь другое вместо этого дерьма.
Он, шатаясь, пошел прочь.
Когда я сел рядом с ней, Шейла благодарно улыбнулась:
– Цыпленка хочешь?
– Да, спасибо… черт, виски ударило в голову. Я к нему не привык.
– Посмотри на лица, Ник. Они давно не были такие счастливые. Ты герой.
– Только не начинай снова, – рассмеялся я. – Меня зовут Ник Атен, можно при желании зарифмовать с Сатаной, и я никто, который не делает ничего.
– Да? Ты так думаешь?
Она подала мне тарелку цыплят и посмотрела на меня этими глазами, черными и блестящими, как полированный уголь.
– Хорошо, мистер Атен, – улыбнулась она и села напротив меня. – Расскажите мне вашу историю.
На следующий день Босс, похмельный больше обычного, огрызался на меня каждый раз, когда я просил провезти меня мимо Креозотов, которые шатались за изгородью, как сбежавшие из Бедлама.
Кончилось тем, что я пошел обслуживать грузовики. Как прямой намек, что я хочу взамен.
К вечеру дождь перешел в снег, и я с удовольствием залез под горячий душ и сел у камина, бросавшего в трубу языки пламени, как огнемет.
Шейла притащила тарелку этого лепешечного хлеба и стала жарить его на проволоке над огнем. Она предложила мне еще и меду, объяснив:
– Мы немножко торговали с людьми из Хармби, пока не стало столько гапов вокруг. У них там большие сады и ульи.
– Когда наладим жизнь, это как раз будет то, что мы должны делать, – ответил я. – Торговать с другими общинами. Ты только подумай: мы просто кучка детей без опыта и знаний, и нам надо построить цивилизацию с нуля. Как ты думаешь, когда у нас снова будет программа космических исследований?
– Надеюсь, никогда. – Шейла наклонилась, прижавшись к моим ногам, и смотрела в огонь. – Наверное, теперь мы сможем жить более простой жизнью. Знаешь, как раньше племена краснокожих. Если тебе тепло, еды хватает и… и если есть кто-то, кого ты любишь и кто любит тебя, – этого достаточно.
– Хотелось бы мне сказать, что ты права. Но ты знаешь, как в природе волка – выть на луну или в природе ласточки – лететь на юг, так и в природе человека есть что-то, заставляющее исследовать, колонизировать, развиваться. Мы не успокоимся, пока не разберем вселенную на части, как часы, и не поймем, почему она тикает. Потом мы захотим понять, как построить новую. Конечно, убрав все недостатки.
Она смотрела на меня пристально, черные длинные волосы падали ей на грудь.
– Почему ты так говоришь. Ник? Почти все время ты такой же, как другие ребята, но вдруг иногда говоришь так, будто знаешь что-то, чего мы не знаем.
Я рассмеялся:
– Не обращай внимания. Я начинаю говорить, как Дел-Кофи.
– Кто?
– Да так, один яйцеголовый там, дома.
– У тебя еще кто-то есть там, дома, Ник? Я имею в виду – кто для тебя что-то значит. Я знаю, что я…
– Внимание! Всем заткнуться и слушать! – крикнул Мозаика. – Док связался по радио с Дублином. На них напали, и они говорят, что это самое крупное нападение из всех, что были.
Глава сорок первая
За тридцать секунд в радиорубку набились все, кто мог влезть. Док сидел на столе, глядя на переключатели передатчика, будто видел в них, что происходит на том конце. Из динамика на фоне треска слабых помех ясно звучал голос:
– Планета Земля, говорит Дублин. Приветствуем вас на гигантском спектакле. Иисус, Мария и Иосиф, эти парни укрыли собой всю местность! Итак… мы включили прожектора, и видно, что они… они вроде лезут на изгородь.
Док сказал специально для меня:
– Дублинский лагерь устроен в тюрьме. Там примерно тысяча ребятишек. И вооружены они лучше всех других. – Он нарисовал в воздухе один квадрат в другом. – Наружная граница – это высокая колючая проволока. Потом идет внутренняя бетонная стена высотой в тридцать футов.
Быструю речь Дока перебивали слова из динамиков – это другие общины спешили со словами ободрения.
– Удачи вам, Дублин, – сказал девичий голос с немецким акцентом.
Потом голос с произношением английской частной школы:
– Держитесь, парни! Задайте этим гадам перцу. И снова Дублин:
– Шейла здесь? Я как-то обещал ей прогулку при луне по старому Дублину. Она еще помнит?
Шейла покраснела:
– Конечно, помню, Джоно. Ты там поосторожнее, слышишь?
– Пошли мне воздушный поцелуй, милая, и я тебе достану кусок Обманного Камня… Господи, вы слышали только что?
Это прозвучало как взрыв помех.
– Мы стрельнули по ним из гаубицы. Она выкосила в толпе целую просеку.
Будто радиопостановка. Мы принесли стаканы и жареных цыплят и слушали. Только это было взаправду. Тысяча человек, ни одного старше девятнадцати, вели битву с противником, который больше не был человеком.
– …это пулеметы, – сказал голос с мягким ирландским акцентом. – Мне видно в окно… пули как искры летят с крыши у меня над головой… туда, в темноту. Даже целиться не надо… Стреляй в ту сторону – и нельзя не попасть. Их там тысячи… Они стали накапливаться сегодня днем. Раньше они уже это делали, но рассеивались, сегодня в первый раз… выстрел! Это опять гаубица. А теперь мы выкатываем к воротам танки. Они будут стрелять в упор через проволоку…
Из динамика раздался треск стрелкового оружия, и снова грохот больших пушек, как взрыв помех. Я оглядел лица людей в комнате. Они ловили каждое слово. Это не была жажда крови. Каждый взрыв был заверением, что мы тоже можем выжить.
Шли часы. Приносили еще еды и питья. Иногда мы криками приветствовали сообщение ирландца об очередном успехе. Они были уверены в себе, сидя в безопасности за тридцатифутовыми бетонными стенами. И мы тоже ощущали собственную безопасность. Хотя я, когда выходил отлить, видел, как шатаются беспокойно Креозоты по полю, будто как-то знают, что происходит в Ирландии.
– Ник, ты прослушал! Ребята в Ирландии вывели огнеметы! – У Мозаики была в руках обгорелая палка. – Они их сегодня поджарят!
– Теперь мы повесили ракеты на парашютах. Все осветилось, и я могу вам описать эту сцену… – Спокойный голос пресекся. Когда он заговорил снова, все ощутили, что голос изменился. В нем было почти что недоумение. – Мы положили сотни этих таких-растаких. Они все еще идут. У них не хватает соображения это бросить… Вот опять танки… Постойте… Стойте! Танки идут к воротам! Наши парни отступают! Святая Мария, они даже не останавливаются подобрать оружие! А, черт! Теперь я вижу, что там… Психи прорвали изгородь слева от меня. Они вливаются, как наводнение… Давайте, давайте… Вот. Мы закрыли ворота в стене. Теперь этим гадам только крылья отращивать, чтобы перелететь.
