Александр Зорич - Клад Стервятника
Он хмыкнула, а мы с Гордеем поочередно сглотнули. О чингизидах мы тоже кое-чего слыхали.
На северном выходе с территории Свалки в сторону Катакомб, сколько я помню, всегда стоял заслон крепких парней из «Долга». Люди в синих камуфляжках с нашивками «золотой щит» уже давно взяли на себя добровольную обязанность мощного фильтра, не пропускавшего отсюда в глубь Зоны тех, кто, по их мнению, Ей «не нужен».
Иногда доходило до того, что они заворачивали до девяноста процентов жаждущих попасть в Катакомбы или Подземный Агропром. И это притом, что «Долг» старался по мере сил контролировать восточный проход в Темную Долину и западный сектор, откуда вела прямая дорога на ближние подступы к Агропрому.
Темная Долина кишит всяческим деклассированным элементом, а где-то на заброшенных стройках у бандмэнов оборудована и неплохо оснащена целая база. Там же расположено бывшее подсобное хозяйство НИИ — фермы, скотные дворы и прочие, как выражаются официальные лица, надворные постройки.
Поэтому я очень удивился, впервые увидев на карте Стервятника в районе самого Агропрома еще какую-то «звероферму». Она непременно должна быть встроена в соответствующую инфраструктуру, иметь столовую, коммуникации, газовое снабжение, электроподстанцию, подъездные пути и много чего еще. Хозяйство такого рода в карман не спрячешь, оно всегда на ладони. Но вот незадача: ни я, ни Гордей, ни даже Комбат никогда ни о какой звероферме на территории Агропрома слыхом не слыхивали.
Поэтому, как говорил один сметливый деревянный человек, тут какая-то стр-р-рашная Тайна Номер Два. А точнее, № 3. Да еще вдобавок виварий.
Ну, ладно, вот проснемся — разберемся, как я люблю повторять наедине с какой-нибудь симпатичной дамой в обстановке полного согласия, интима и взаимопроникновения. А пока мы осторожно и прилежно пытались выбраться из этих затхлых мест.
Конечно, сильнее всего напрягало близкое соседство банды чингизидов.
Когда их взаимоотношения с «долговцами» достигли очередной точки кипения, несколько черных абреков неслышно пробрались на пост «Долга» у восточного прохода. Под покровом ночи аккуратно сняли часовых и вошли в спальное помещение караулки, где отдыхала очередная смена этой странной, полувоенной группировки альтруистов-фанатиков с совершенно безумными, но крепко устоявшимися принципами. А спустя три минуты тихо вышли и бесшумно растворились в осеннем тумане, благо ночи тогда стояли сырые от непрекращающихся дождей.
Наверное, дождь как раз и усыпил бдительность часовых. Во всяком случае, когда появился через положенное время разводящий, он никак не мог добудиться заступающих в очередную смену. Восемь человек смены недвижно лежали в кроватях, аккуратно накрытые синими одеялами армейского образца с вышитыми на них золотыми щитами.
И у каждого мозг был пронзен «тонким острым предметом через канал ушной раковины».
Одни потом говорили, что это была вязальная спица, другие — ружейный шомпол. Думаю, что в обоих случаях «долговцы» умерли быстро, а значит, не мучались перед смертью.
Никто не сумел доказать, что гибель караула на Восточном — дело рук Чингиза и его людей. Гордей, который знает много чего о порядках на каждом уровне Зоны, говорил, что «Долг» даже прибегнул к помощи посредника.
Приезжал какой-то белый как лунь спец из ФСБ, чуть ли не бравший в свое время дворец президента Амина в Кабуле. Якобы с его подачи и милостивого благоволения тогда появилась и пошла в народ известная шутка о том, что русские десантники совершили открытие в органической химии — заменили аминокислоты на «бабракокислоты», имея в виду возведенного на престол марионетку Бабрака Кармаля.
Этот крутой спец тут же выехал на Восточный проход в сопровождении тройного эскорта — военных, «Долга» и людей Чингиза. Сам Ара в это время, выражаясь языком своих духовных братьев, сицилийских мафиози, залег на матрацы — пережидал в одном из своих схронов, о котором не знала ни одна живая душа.
Три дня спец-фээсбэшник копал дело, буквально носом рыл землю. Даром что она у нас кругом радиоактивная, как последний альбом моей нежно любимой группы «Radiohead». А потом случайно угодил в «ведьмин студень». Видимо, шибко задумался и не посмотрел лишний раз под ноги. А в Зоне под ноги не смотреть — самое последнее дело.
В общем, увезли его в Москву спецрейсом транспортного самолета, прямо в госпиталь Бурденко и сразу на операционный стол. А врачи смотрят: да он же как резиновый по пояс, со всеми вытекающими. Там не лечить — резать надо, и чем скорее, тем лучше.
Наверное, успели. Мужик-то хороший был, правильный. Не повезло только немножко. А у нас это бывает гораздо чаще, чем в Москве и даже в Кабуле.
С тех пор в Зоне на Восточном проходе в Агропром больше никаких расследований не вели. «Долговцы» будто бы поклялись отомстить, а у них слово крепкое. Но истории этой уже без малого три года, а Чингиз все так же княжествует на Свалке, и черт ему не брат, в смысле шайтан. Даже не кузен, наверное.
* * *— На том проход-де, который этот генацвали пас, всегда чингизиды ошиваются, — повторила Анка, когда мы устроили десятиминутный привал и военный совет методом мозгового штурма.
Есть никому не хотелось, и решено было поберечь шоколад и концентраты. Зато с большим удовольствием напились тонизирующей витаминизированной воды, настоянной по Гордееву рецепту.
— Что же будем делать? — осведомился заметно повеселевший Гордей.
Он даже на Анку начал поглядывать как-то по-особенному — то скосит глаз, то буравит взглядом, то туманит взор, то, наоборот, пламенит. Ни дать ни взять юноша бледный со взором горящим. Он, часом, в нее не влюбился?
— Пока еще нет, — ответил он с самым серьезным видом, когда мы разделились, чтобы отлить, хотя и оставаясь при этом с Анкой в пределах видимости — для безопасности. — Но уже сейчас вижу, девушка она боевая. И скромная. Все больше молчит, слова лишнего не скажет. Уважаю таких. Не то что у вас в «Лейке» официантки… И где это вы с ней познакомились, Гоша? Расскажешь как-нибудь при случае, а?
Слушая его, я едва не прыснул со смеху. Знал бы он, при каких обстоятельствах мы с этой скромницей познакомились!
Хотя, честно сказать, я всегда считал и сейчас считаю, что для современной девушки провести ночь с незнакомым мужчиной — еще не повод для дальнейшего знакомства. Если только этот мужчина — не я сам. Потому что секс со мной — никакой не разврат и не распущенность нравов современной молодежи.
Секс с Гошей Трубачом — это прямое и естественное следствие любви с первого взгляда. Ну или — с первого секса, если вам так больше нравится.
Анка повела нас, следуя своим ориентирам. По ее словам, был второй проход, гораздо дальше и неприятней. Ноу него было существенное преимущество — его не контролировали бандиты. Почему — нам и предстояло это выяснить в самом скором времени.
Восточный проход мы миновали спустя три часа весьма неприятного топанья через Свалку.
Из них битых полчаса мы только выжидали, когда стая слепых псов проследует по своим делам в противоположную нам сторону. По счастью или наоборот, но мы к тому времени уже настолько пропахли здешней милой атмосферкой, что, если бы от нас в сторону этих внебрачных детей пустырей и помоек дул самый мощный сирокко, монстры учуяли бы в лучшем случае запах стальных гаек из наших карманов. А этого добра на Свалке — как слепых собак нерезаных.
Потом прямо над нашими головами на бреющем прошли две блуждающие «птичьи карусели». Временами они сливались в экстазе, и тогда сверху тянуло озоном.
Наученный горьким, но таким бодрящим опытом общения с этими непоседливыми аномалиями, я уже готов был задать стрекача. Но узкая и теплая ладошка Анки удержала меня на месте. И я остался вместе со своими спутниками вжиматься мордой в прокисшую известку. Причем, поскольку я за минуту до того стянул опостылевший противогаз, пришлось мне, в придачу ко всем напастям, вдыхать испарения целой батареи банок нитролака с пробитыми, как же иначе, днищами.
Однако когда мы обошли пост чингизидов, — трое чернобородых, один по виду узбек и, к счастью, ни одного молдавана с их поистине сверхъестественным чутьем на чужих в радиусе пистолетного выстрела, — именно Анка невольно заставила нас с Гордеем призадуматься, верно ли мы поступили, не став торговаться с бандитами.
Второй, дополнительный проход в Агропром не сулил нам ничего хорошего уже по первому впечатлению. А такая неприязнь как первая любовь — всегда самая стойкая.
Глава 15. «А» и «Г» шагают по трубе
I'm on the nightrain
Ready to crash and burn.
«Nightrain», Guns N' RosesУ известного классика советской литературы второй половины XX века Леонида Брежнева (литературный псевдоним Генсек) было издано всего три тонких романа. Но каждый из них стал в Советском Союзе и тогдашних соцстранах настоящим бестселлером. Это была трилогия «Малая Земля», «Целина» и «Возрождение».
