Александр Белый - Леон. Встань и иди
Хозяйские пальто и шапку снял с вешалки в прихожей, там же взял его ботинки. Два костюма, три рубашки, стопку трусов, маек и носков вытащил из шкафа и сложил в тут же найденный чемодан. Ключи и документы на машину лежали в пальто, а паспорт и какие-то дипломы нашел в секретере. Еще здесь лежало шесть пачек украинских карбованцев и стопка американских долларов различного достоинства. Документы хозяина изъял все, а оставшиеся деньги брать не стал.
Покидая дом, телевизор и свет выключил, а парадную дверь запер найденным ключом.
— Придется тебе, Костя, еще раз на машинке прокатиться.
— Слышь, Виктор, эта тачка никому и нахрен не нужна, мы с ней запросто спалимся.
— Костя, я не больной на всю голову, ее нужно отогнать к лесопосадке, а там зацеплю грузовыми манипуляторами флаера и утоплю в глубоком месте. Просто нужно имитировать беспричинный побег.
— А, понял! — он взял ключи от «Мерседеса», открыл гараж и стал выруливать на улицу.
Несколько машин по дороге в одну и в другую сторону проехали, но явных соглядатаев мы не заметили. Закрыв за собой ворота и не снимая кислородных масок, мы через полчаса на бреющем через поле добрались к Днепру. У нас под днищем висел трехсотый «Мерседес», который вместе со своим хозяином вскоре обрел вечное пристанище в одном из глубоких заливов реки.
г. Киев, среда, 30.03.1994.Исхудавшего, но заметно помолодевшего Петровича регенерационная капсула выпустила позавчера, в понедельник. И когда я отвозил его на электричку, то знал, что вскоре нужно ожидать новых гостей. Так оно и произошло, утром Петрович вышел на связь и предупредил, что едет ко мне со своей дражайшей Машей. Впрочем, он меня не удивил, это действие было плановым и ожидаемым.
— Марь Ивановна, дорогая, вы же понимаете, что использовать ресурс, который на Земле оценивается в миллионы долларов, просто так не имею права, — почувствовав, как переполненное надеждами состояние ее души меняется на перепугано-огорченное, поднял руку и успокоил:
— Нет-нет, супруга начальника военно-учебного центра, который будет готовить кадры вооруженных сил империи, мать командующего военно-морскими силами и командующего одной из армейских групп, безусловно имеет право на оздоровление, этот вопрос не обсуждается, — после этих слов заметил, как внутреннее напряжение ее покинуло и она успокоилась, — Речь идет о биологическом компьютере, имплантированию которого подлежат в первую очередь нужные моему государству специалисты. Так что если вы хотите быть просто домохозяйкой, то это один вопрос, а если пожелаете быть полезной общему делу, то вы в команде.
— Ой, Витя, даже не знаю, — она пожала плечами и посмотрела на сидящего рядом супруга, — Я всю жизнь проработала в текстильной промышленности, начинала в цеху мастером участка, а на пенсию уходила с должности главного технолога.
— Отлично, Марь Ивановна, конечно нам нужен такой специалист, поэтому, биокомп вам поставлю. Теперь ваша задача состоит в том, чтобы определить комплекты лучшего в мире переналаживаемого оборудования, которое обеспечило бы тонкими и плотными шерстяными, а так же хлопчатобумажными тканями до ста тысяч человек в год. Имейте в виду, что половина акций всех организованных вами предприятий перейдет в полную вашу собственность. Как вы на это смотрите?
— Да я согласна работать, Витя. Думаешь, на пенсию в пятьдесят пять ушла по своей прихоти? Но у меня в голове столько вопросов… И по деньгам, и по объемам грузовых площадей, которое выделят мне под оборудование, и почему только сто тысяч человек, ведь там миллионы, и неужели Саша и Петя уже узнали…
— Все! Подождите с вопросами, — поднял руки вверх, — Ваши сыновья еще ничего не знают, разговор только предстоит. Что касается миллионов подданных, то мы им наладим выпуск чего-то более технологичного, чем их примитивные прялки и ткацкие станки. Это до тех пор, пока у нас не появятся галактические технологии. А сейчас, дорогая, вам надлежит сходить в туалет, обнажится полностью и ложиться вот сюда!
Таким образом, перепугано-удивленную Марью Ивановну вчера и сунул в регенерационную капсулу. Интересно, что диагност определил ее здоровье, как много лучшее, чем у супруга, а значит, наша бабушка еще попрыгает и побегает.
Петрович всячески поддерживал благоверную и до момента запуска программы анабиоза, а в нашем случае очистки и регенерации органов, от капсулы не отходил ни на шаг. Было видно, что сейчас он волновался гораздо больше, чем когда принимал решение в отношении лично себя.
— Да не переживай ты, батя, все будет нормально.
— Ладно, не переживаю уже, — он внутренне собрался, затем, посмотрел на меня с недоумением и сменил тему, — А зачем в Гошу стреляли?
— Ха! Пойдем наверх, расскажу все, как было.
Да, как это ни странно, но получив два проникающих ранения в грудь, Гоша остался жив, сейчас чувствовал себя намного лучше, и его перевели из реанимации в обычную палату. После нашего разговора, Петрович отправился в больницу, где выслушал жалобы на жизнь потерявшего деньги, здоровье, а с ними наглость и спесь азартного, но безответственного лентяя.
Как выяснилось, никому он не нужен и не интересен, некоторые друзья даже проведать не пришли, а те что приходили, зачастую оказались кредиторами. Они вскользь сожалели о случившемся, но напоминали о необходимости возврата долгов. Представитель «крыши» Васька Малый, о своевременном отстегивании в общак не упоминал, это подразумевалось само собой, но о причинах случившегося допытывал скрупулезно.
Признаваться в том, что на подведомственной бригаде территории он обтяпывал свои дела, наплевав на интересы «крыши», было смерти подобно. За это в лучшем случае перевели бы в категорию бомжей. Но об ограблении кавказцами, которые забрали все полученные в банке деньги, рассказал, при этом кое о чем забыл упомянуть. Ту же лапшу он и осведомленному Петровичу вешал.
Врачи и администрация больницы, наконец, были подмазаны, и сегодня с утра Гошу перевели в отдельную одноместную палату с телефоном и телевизором. И сейчас у него собралось маленькое производственное совещание. Считай, я на нем тоже присутствовал, правда, инкогнито. Получив открытый доступ к биокомпу Петровича, всё происходящее мог наблюдать его глазами.
— Ну что, Гоша, — бухгалтер Татьяна сидела напротив и просвещала о текущем положении дел, — Завтра крайний срок по расчетам с кредиторами. Четвертый раз звонили с завода «Стройиндустрии», где мы вырезали полигон сборных конструкций, а вчера, между прочим, их директор звонил лично и в трубку плевался. Кроме расчетов по безналу, мы ему еще нала сорок тысяч долларов должны. Нам это дело не спустят, у него тоже «крыша» неслабая. Что еще? Дебиторской задолженности нет, а кредиторской, в переводе на доллары — двадцать шесть тысяч, плюс пятьдесят пять нужно отдать налом. Всего восемьдесят одна тысяча. Но в первую очередь пятнадцать тысяч нужно отдать рэкетирам.
Гоша полулежал на высоких подушках и угрюмо смотрел в стену.
— Ну, чего ты молчишь?! — возмутилась Татьяна, — ты думаешь просто так этот бандит интересовался отчеством моей Кристинки?!
— А что я тебе скажу? — несмотря на болезненное состояние, он начал орать, — Где я тебе, нахрен, возьму эти пятнадцать тысяч, а?! У меня проблемы!
— Твои проблемы меня не волнуют, — вдруг тихо сказала она, — меня волнует здоровье и благополучие дочери, на которую лично тебе глубоко плевать. Короче, звони куда хочешь, выкручивайся, как хочешь, но вопрос решай.
— Как ты не понимаешь, Танька, обзвонил уже кого только мог, никто помочь не может.
— А кто захочет помогать такому обманщику, как ты?
— Эй, ты, сука, ты забыла с кем говоришь!
— Ну-ка тихо, тихо! — в разговор встрял Петрович, — У меня есть предложение.
— Какое? — они спросили одновременно.
— Нужно попробовать фирму продать.
— Хм, — Татьяна разочаровано махнула рукой, — Кто ее купит? Завтра и так бандиты отберут и на кого-то перепишут. А потом тебя, Гоша, на счетчик поставят, продашь и квартиру, и машину, и еще должен останешься.
— Не звизди, сука, я тебе сказал, иди нахер отсюда!
— Знаешь что?! Если бы речь шла только о тебе, я бы уже давно плюнула и ушла.
— Все, молодежь, хватит ругаться! — Петрович повысил голос, — Я серьезно задал вопрос, за сколько ее можно продать?
— За сто тысяч баксов можно! — уверенно сказал Гоша.
— Ну зачем ты обманываешь себя и других, — сказала Татьяна, — Сам посчитай, основных фондов у нас один КАМАЗ тягач и разгонный УАЗ, в переводе на доллары — семь тысяч. Мебели, разных резаков, пропановских и кислородных баллонов — еще на шесть. Всего тринадцать тысяч с мелочью, а ты говоришь сто.
— Между прочим, моей маме предлагали за нее пятьдесят, — не согласился Гоша и повернулся к Петровичу, — Так слышь, дед, у тебя есть клиент или ты просто так говоришь?
