Владимир Стрельников - За жизнь платят кровью (СИ)
— ну, от половинки тебя не будет толку ни мне, ни этой евреечке. Кстати, ты не думай, что я евреев не люблю, у меня любимая учительница и тренер еврейками были. И я их очень уважаю и благодарна им. Но они учили меня не сдаваться. Так что, Василий, ты будешь моим, и не сомневайся! — И встав во весь рост, Варя торжествующе улыбнулась. Оценила мою реакцию на свою обнаженную фигуру. И отрицательно покачала головой. — Нет, на сегодня хватит. Ты мог убедиться, что ты у меня первый. И будешь единственный. И Вась, я обязательно рожу тебе сына! — Девушка наклонилась, поцеловала меня, и выйдя из бассейна, стала вытираться и одеваться. И вскоре ушла, наказав мне идти за ней не раньше чем через час. Мол, не надо пересудов.
Ну да, пересудов. Хотя, свидетелей нет. А домыслы кумушки могут себе оставить. Но я, однако, попал между молотом и наковальней.
Хмыкнув, я снова опустился было в воду, но внезапно почуял неупокоев неподалеку. И, поскочив, прыгая на одной ноге, одной рукой с трудом надел на мокрое тело брюки, и босиком пошел в ту сторону, сжимая в одной руке нож, а в другой револьвер.
В небольшой балочке, очень уютной, горел настоящий костерок, около которого сидело трое, двое солдат и офицер, в старой — престарой, еще со знаками различия в петлицах, форме.
— А, привет, потомок. Ты как нас учуял? И не боишься к призракам подходить? Садись, парень, в ногах правды нет. — Старший из солдат, седой, усатый старший сержант, кивнул мне на замшелое бревно, заброшенное сюда осенними штормами. — Устал, наверное, так свою подружку валять.
И, нагнувшись, совершенно спокойно взял своей полупрозрачной рукой сухую веточку, запалил ее в костерке, и прикурил от нее папиросину. Причем огонь был настоящий, живой, а папиросина призрачная.
Я вообще о таком не слыхал. Нет, тогда, в банке, я столкнулся с очень мощным неупокоем, но вот так, работать с огнем и иллюзиями — я про такое даже не читал ни в одном учебнике, про такое ни разу не упомянялось в каких‑либо отчетах. Вообще ничего и никогда.
Причем, я не ощущал угрозы от этих призраков именно для себя. А потому…
— Василий Ромашкин, бортстрелок с дирижабля, сержант гренадеров запаса. — Я представился, после чего сел на это самое бревнышко.
— Младший политрук Еленев, старший сержант Васильченко, красноармеец Дмитриев, энский полк энской дивизии. — Представился сам, и представил других офицер. Или, точнее, командир, тогда не было такого класса, как офицеры. — Погибли при отражении морского десанта немцев в октябре сорок первого года.
— С тех самых пор здесь и торчим, как на привязи. От скуки даже костры разводить научились. — Пожаловался сержант, пыхнув призрачным дымком. — Слушай, герой — любовник, расскажи. Что было, и как было. Мы же вообще тут, без газет и радио, ничего не знаем.
— Ну, последние две сотни лет, по крайней мере. — Поправил его политрук. — Вспомни, тут после нашей победы довольно людно тут было, рыбаки постоянно сети чинили, разговаривали, пьянствовали. В первых годах двадцатого века до нас немного поисковики не добрались, что таворищей собирали, и с почестями хоронили. Так что, по крайней мере, все новости знали. А потом, после той ледяной волны, все, народ как корова языком слизнула.
— да уж, на что мы неживые, и то такая жуть была. — Сержант передернул плечами, а солдат согласно кивнул. — До сих пор вспоминать страшно. Стихия, чтобы ее. Из‑за чего она была, кстати? Побудь Левитаном, братишка, расскажи новости и старости.
— Ну, судя по всему, это было ледовое цунами. — Я еще раз оглядел призраков. Те насторожили уши, причем в прямом смысле. Интересно, для чего им это, ведь все равно не ушами слышат. — Астероид попал, серьезный. Чуть всем кранты не настали. Вспрочем, большинтсву кранты и настали. Около полувека просто выживали, восстанавливать цивилизацию начали полтора столетия назад. Что смогли — восстановили, сейчас просто живем.
Я долго рассказывал и пересказывал призракам события прошедших лет, рассказывал про современную жизнь. В конце концов призраки добрались и до того случайного представления, что мы с Варей устроили.
— Так поступать с комсомолкой — невместно! — Уже сердясь, заявил политрук.
— Да перестань, старшой. — Неожиданно заявил молчавший до сих пор красноармеец. — именно так и надо поступать с красивыми девками. Эх, с каким бы удовольствием я покувыркался с такой девчонкой, пусть я ей в подмышку дышу.
— Кувыркаться мало, надо сыновей рожать. Точнее, пусть девки рожают, а парни их делают. — усмехнулся сержант. — Ты как, потомок, на ней жениться не собрался? Видная деваха, и явно на тебя запала.
— Да вот голова пухнет, и сердце пополам рвется. — Я потер лоб. На самом деле, такое ощущение, как подумаю о том, что придется выбирать между Сарой и Варей. — У меня еще одна девчонка дома осталась, и я подумывал на ней жениться, причем всерьез.
— Тоже красивая? — Поинтересовался красноармеец с видимым интересом.
На что я вытащил из кармана портмоне, и открыл фотку Сары. Блин, планшет с собой не взял, но у современных аккумуляторы дохлые, разве музыку через наушники какое‑то время послушать, при активированном экране садятся враз.
— Да уж, тоже красотка. А чего выбирать, женись на обеих. Жизнь будет намного веселее. — Заявил сержант, поглядев фотографию. — И сыновей вдвое больше настрогаете.
Какое‑то время призраки спорили о девушках, морали и коммунизме. Честно говоря, я ничего не понял, о чем и заявил неупокоям.
— И как вы живете в этом капитализме? — Зло плюнул в валун политрук, и от камня отлетел нехилый кусок. — Тоже мне, непманы.
— Да нормально живем. — Удивленно пожал плечами я, впечатленный мощью неупокоя. — кстати, у нас не совсем капитализм. Как мне растолковывал один из профессоров, скорее, смесь китайской модели социализма и шведского капитализма. Но что и как — я в экономике не силен. Да и в политике тоже, нет у нас особой политической активности. Разве перед выборами, особенно региональными и президентскими. И это, я вот о чем подумал, мужики. Вы не хотите нормального погребения и посмертия? Я могу организавать. — И я внимательно поглядел на задумавшихся призраков.
Слишком сильные эти неупокои, прямо скажем, чтобы я просто прошел мимо. А просто взять и попытаться развоплотить — это солдаты великой войны. Мы мало что ценим из прошлого, но память о Победе — она осталась.
— Вряд ли получится нас похоронить, парень. Тут той ледяной волной все так перепахало, что даже я свои косточки отыскать не могу. А быть развоплещенным тобой — неохота. Ты ведь из этих, ведьмаков? — Сержант внимательно посмотрел на меня. Да и оба — двое остальных тоже.
![Вуди Аллен - Секс-комедия в летнюю ночь [=Комедия секса в летнюю ночь]](/uploads/posts/books/228844/228844.jpg)
