"Фантастика 2023-200". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич

– Именно так! Если уничтожить нынешнего лидера партии и правительства, начнется хаос. Вот тогда-то власть в стране перейдет в руки настоящего пролетариата!

Ой-ой-ой! О переходе власти в руки истинного пролетариата ничего не могу сказать, но хаос начнется и ещё какой! Разумеется, партия может быстро прийти в себя, избрать нового вождя, но может начаться и борьба за власть. А тут ещё и эсеры с меньшевиками, и белое движение. А вскоре, как помнится, в Сибири объявится Колчак.

– Софья Николаевна, но ведь и вы не пролетарка, не какая-нибудь инструментальщица или уборщица служебных помещений, а урожденная дворянка. Вас не смущает, что вы ратуете за пролетарскую диктатуру? Или у вас есть товарищи, готовые стать членами правительства?

– Да, я дворянка. Из очень древнего рода, внесенного в Бархатную книгу. А кем были декабристы? А Софья Перовская? Кстати, меня назвали в её честь. Я с детства была знакома с настоящими большевиками, пролетариями. Я ещё в гимназии прочитала программные документы РСДРП, поверила в них. А они совершили предательство. И есть настоящие большевики, пролетарии, которым можно смело доверить управление государством. Вот таким, как дядя Саша Лосев.

Лосев?! Старый большевик, участник штурма Зимнего, да ещё и старший группы чекистов? Ну ни хрена себе, как причудливо тасуется колода!

Похоже, девушка поняла, что сболтнула что-то не то.

– Всё, больше я ничего не скажу, никого не выдам.

Я пододвинул девушке папиросную пачку.

– Курите. – Подождав, пока девушка закурит, равнодушно сказал: – Не волнуйтесь, нам больше от вас ничего не нужно. Вы назвали имя своего лидера, теперь будем допрашивать его. Только не обессудьте, вашего дядю Сашу мы будем расспрашивать более строго, нежели вас.

Софья Ананьевская застыла, забыв о дымящейся папиросе.

– Вы собираетесь его пытать?! Это же аморально!

– Аморально? – сделал я удивленный вид. – Вы собирались убить товарища Ленина в людном месте, где было бы множество жертв. Если положить на чашу весов жизнь и здоровье одного человека, а на другую – жизнь десятков людей, при чем же здесь аморальность?

Софья нервно ломала спички, пытаясь поджечь папиросу. Пришлось прийти ей на помощь. Затушив спичку и бросив в пепельницу, я сказал:

– А знаете, Софья Николаевна, вы правы. Мы не станем пытать товарища Лосева. Пока ещё товарища, – подчеркнул я. – Если мы начнем применять пытки, то чём же мы лучше вас? Нет, девушка, пытать мы его не станем. Мы станем водить его на все расстрелы и говорить – вот, смотрите, товарищ Лосев, это ваших рук дело!

Почему расстрелы дело рук товарища Лосева, девушка уточнять не стала. Взяв ещё одну папиросу, сказала:

– Записывайте.

Глава шестая

Театральная Москва

– Не хочу в Череповец!

Сегодня Полина повторила эту фразу раз пять, если не больше. Я только поддакивал, кивал, но наконец не выдержал:

– А чего хочешь?

– В Москве хочу жить. С тобой!

– Оставайся, – пожал я плечами. – Поговорю с начальством, нам какую-нибудь комнатушку дадут, на службу устроишься. Попрошу Кедрова – он тебе работу найдет. Или сама к своему первому секретарю подойдешь, спросишь.

Полина задумалась. Вздохнула.

– А кто будет в губернии комсомол создавать? У меня дел-то теперь непочатый край!

В Москве Полинке понравилось. Первый съезд комсомола закончился четвертого ноября, но часть молодежи, включая всех девушек, временно оставили в распоряжении Центрального комитета и его первого секретаря Фимы Цетлина. Теперь участники съезда во главе со своим лидером занимались подготовкой Москвы к празднованию первой годовщины Октябрьской революции: развешивали плакаты и транспаранты, ругались с дворниками и комендантами, а то и с высокопоставленными жильцами, недовольными, что в окно теперь не выглянешь, а электричество включают только на несколько часов. К слову, единственное окно нашего номера тоже оказалось закрытым, потому что Второй Дом Советов украсили огромным плакатом с изображением не то крестьянки, не то богини плодородия, а по фасаду протянули огромный транспарант «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», наехавший на «Принцессу Грёз» Врубеля, украшавший гостиницу.

Пока молодежь украшала столицу, мы тоже готовилась к празднованию, только по-своему. Мероприятия планировались грандиозные, надо было обеспечивать безопасность. Если не учитывать потенциальных террористов-контрреволюционеров, то всегда найдутся пьяные дураки, пожелавшие «отпраздновать» на свой лад – хоть похабными частушками, хоть бутылками или камнями. Разбирайся потом в мотивах. Вон, на площади Революции уже успели испортить скульптурную композицию «Красный клин», символизирующую победу Красной Армии над белыми, испачкав её матерными надписями.

К счастью, основная нагрузка легла на милицию и на солдат гарнизона, а мы так, «замешавшиеся в толпе».

Еще мы учились. Изучали историю российской контрразведки, которую нам читал товарищ Сагадеев. Он, кстати, и на самом деле в прошлом был полковником Генерального штаба. Ещё нас учили конспирации, умению пользоваться гримом и париками, накладными бородами, а также скрытности и осторожности. На самом-то деле, если спецслужба всерьёз начинает тебя пасти, не поможет ничего. Это я по своему прежнему опыту знаю. Среди обывателей ходят легенды, что госбезопасность можно обмануть, спустившись в метро, замешаться в людском потоке, вывернуть черное пальто с красной подкладкой наружу, попрыгать с одного поезда на другой. Конечно, можно! Прыгайте, бегайте, оно для здоровья полезно. Если шпиён заметил за собой слежку, это лишь означает, что ему позволили её заметить. И на машине с дипломатическими номерами от слежки можно уйти. Можно, кто спорит? Зачем нам за вами следить, пугать, чтобы вы, не дай бог, отменяли встречи? Нам же интересно послушать, с кем и о чём будет вести беседу ваш разведчик, работающий под прикрытием.

Из гостиницы меня не гнали. Видимо, пока ещё не вступили в силу правила, запрещавшие посторонним находиться в чужих номерах до двадцати трёх ноль-ноль или Дом Советов – это не совсем гостиница? Наверное, не совсем, потому что ресторан оказывался постоянно закрытым, так как там вечно кто-нибудь заседал – не то ВЦИК, не то ещё кто-нибудь. Тоже странно, потому что из охраны там имелся один солдат с винтовкой, и при желании можно было уничтожить весь исполнительный комитет, включая товарища Свердлова – второе лицо нашего государства. Я как-то не выдержал, сказал Кедрову, но тот лишь пожал плечами – мол, члены ВЦИК о том знают, от дополнительной охраны они отказались. Да и жильцы Дома Советов все поголовно имеют оружие и, если что, на помощь придут.

Полина тоже получила в ЦК РКСМ своё «оружие» – «велодог» и десять патронов. М-да. Помнится, старый патологоанатом рассказывал об убийстве из этого револьвера, но я сомневаюсь, что это правда. Впрочем, чтобы пошуметь, напугать кого-нибудь, девчонке хватит. Главное, чтобы сама себе что-то не отстрелила.

Кроме всего прочего, комсомольцам приходилось приглядывать за буржуями, мобилизованными для уборки мусора, но те ни хрена не умели.

– Вот ты представь, Вова, берет такая фифа метлу, а потом начинает ею махать – весь мусор по сторонам летит! Хорошо, что сыро, октябрь – ну, по-новому ноябрь, а то бы вся пыль столбом! Так бы вот взяла и убила! Приходится учить, чтобы в одну сторону подметала. Как эти фифы жить-то теперь станут, коли прислуги нет? Вон, ту актрисулю вспоминаю, у которой я в горничных была – помнишь? – та тоже ни завтрак сготовить, ни пол помыть не умела!

Похоже, Полинка жалела бывших буржуев, оставшихся без прислуги. Ничего, научатся. И полы станут мыть, и обеды готовить. А попозже ещё и лес научатся валить на благо молодого государства.

Делегатам съезда, остававшимся для украшения столицы, выдали по сто рублей и паёк – шикарный, надо сказать: отрез темно-синего сукна, четыре фунта черного и один фунт белого хлеба, две банки рыбных шпрот, фунт масла и фунт сахара. Мой паёк был скромнее – фунт хлеба на день и две сушеные воблы. Но рыбка Полине очень понравилась. Лопала так, что за ушами пищало, я даже забеспокоился – не случилось ли что, но вроде рано…