Роман Глушков - Штурм
Пятнадцать человек – столько народу, сами того не желая, привели за собой на террасу пятеро «проводников». Плохо дело… а может быть, и нет. Будь это одна сплоченная группа, она наверняка с ходу вступила бы с ними в бой и вскоре выиграла бы его. Но поскольку таких крупных организованных отрядов ни в долине, ни в Мегалите никогда не собиралось, эта толпа состояла из остатков групп, не добитых факелоносцами в темноте. А также обычных одиночек, которые вообще не рисковали с ними связываться. Поэтому и сейчас, вместо того чтобы дружно напасть на них, толпа просто разбрелась во все стороны, словно бы нарочно игнорируя готовых к битве первопроходцев.
На них то и дело бросали злобные взгляды, но дальше этого дело не заходило. Даже открытых угроз пока не слышалось. В толпе не находилось лидера, который сумел бы объединить вокруг себя эту стихийно возникшую силу и направить ее гнев на факелоносцев. А без лидера эта сила никак не могла найти для себя вектор приложения и потому бездарно расточала свою энергию на крики. Прямо как тот пресловутый паровоз, что выпустил весь свой пар в свисток – сравнение, которое могло здесь прийти на ум лишь Кальтеру да Сквозняку…
Глава 17
Все – и отряд Кальтера, и разобщенная толпа противников – глядели на мост, но никто пока не рисковал ступить на него. Само собой, что охватившая всех неуверенность объяснялась вовсе не отсутствием перил. И даже не страхом перед очередной неизвестностью. Все было гораздо проще. Только что вышедшие из мрака люди смотрели на вход в «храм» по ту сторону расщелины и банально не хотели снова погружаться во мрак. Даже компаньоны, которые пробыли в темном зале всего-навсего несколько часов, и те не испытывали желания повторять это приключение. Что же тогда говорить о бедолагах, которые бродили по залу не один день, да к тому же без еды и воды?
Наличие в «храме» огромных окон вселяло во всех небольшую надежду на то, что, по крайней мере, начало нового этапа пути они пройдут при свете солнца. И никому не хотелось думать о том, что этот этап также может запросто растянуться на многие-многие километры. И завести путников в такие глубокие и мрачные недра гор, откуда затем смогут выбраться разве что гномы, которых, к великой досаде Кальтера, никто в эту Игру не пригласил. Хотя, наверное, «серым» было вполне под силу затащить сюда не только исторических, но и сказочных персонажей.
– Ну и где же обещанные тобой «серые»? – поинтересовался Сквозняк у Кальтера, когда стало понятно, что очередная драка откладывается на неопределенный срок. – Или, на худой конец, где открытка от них? Та, в которой они сердечно поздравляют нас с промежуточной победой и желают успехов на пути к финальной цели.
– Чертовски своевременный вопрос, – буркнул Куприянов. – Только что я могу тебе на него ответить? На «серых» надейся, да сам не плошай. Раз от них нет весточки, значит, никакая это не победа, а просто передышка.
– А может, мы все-таки победили, но просто не дошли до финишной черты? Может, та самая черта проведена сразу за мостом! А мы топчемся тут, как олухи, боясь пробежать эти последние метры, тогда как могли бы уже радоваться победе и подаркам от спонсоров!
– Очень сомневаюсь, что «спонсоры» настолько щепетильно измеряют нашу беговую дистанцию, – покачал головой Куприянов. – А вот сам мост мне не нравится. На месте «серых» я бы точно устроил на нем какую-нибудь подлянку. И не я один, похоже, так думаю. Глянь на всех этих людей. Что-то я не вижу среди них желающих перейти на другой берег, а ведь никто из них не похож на труса. Напротив, я уверен, что у кое-кого из них нюх на опасность получше, чем у нас с тобой, вместе взятых.
Смельчаков на террасе не обнаружилось ни через минуту, ни через пять. Но потом из толпы все же вышел и приблизился к «проводникам» хмурый смуглолицый детина в потрепанном кафтане и с внушительным ятаганом за поясом. Вид у него был раздраженный, однако нападать на пятерых противников сразу он явно не собирался. Тем более что за ним больше никто не шел, хотя в спину ему внимательно смотрела не одна пара любопытных глаз.
Подойдя к факелоносцам так, чтобы они не дотянулись до него своими клинками, детина остановился. А затем указал на мост и произнес короткую, но весьма эмоциональную речь на непонятном Кальтеру языке, закончив которую он вновь ткнул пальцем в сторону моста и замер с вопросительным выражением лица, явно ожидая от компаньонов какого-то ответа.
«Ну и чего вы, парни, встали как вкопанные? Долго нам вас еще ждать? Давайте, топайте дальше, раз уж до этого вы шли в авангарде!» – именно так перевел для себя Кальтер сумбурное выступление грубияна в кафтане.
Возразить ему было особо-то и нечего, поскольку в словах детины присутствовала определенная логика. И, говоря по справедливости, он был прав: раз уж команда Кальтера получила от хозяев Мегалита преференции в виде огня и пищи, то ей и в самом деле следовало бы заниматься прокладкой пути для остальных. Вот только проблема в том, что призывать кого-то из здешних игроков к честной игре было столь же бессмысленно, как призывать волка или льва стать вегетарианцем. Удивительно, что сам детина не понимал столь очевидной вещи, раз вообще осмелился заикнуться об этом. Но, как бы то ни было, убивать его за такой наезд было бы слишком жестоко. По крайней мере, Кальтер и Сквозняк от его смерти точно ничего бы не выиграли.
Пока старший из компаньонов гадал, как бы потактичнее растолковать оппоненту, куда он может засунуть свои дурацкие требования, за него это сделал шотландец. Только уже не в дипломатичной манере, а на бесхитростном и грубом языке древних северных горцев. Сам он тоже не понял из речи смуглого вояки-южанина ни слова, равно как южанин явно не кумекал по-кельтски. Но отповедь шотландца звучала не менее эмоционально и в принципе не нуждалась в переводе. Что и подтвердило перекосившееся от гнева лицо детины, чья рука тут же легла на рукоять ятагана.
Его ответ не заставил себя ждать и был адресован уже не все первопроходцам, а конкретно рыжебородому первопроходцу в килте. Который, выслушав грубияна, не стал больше размениваться на болтовню. И объяснил ему на более понятном языке жестов, чего тот добился своим криком. Сначала горец ткнул пальцем в него, потом – в себя, а после красноречиво потряс мечом и указал на пространство, что разделяло обоих спорщиков. Южанин в ответ понимающе закивал, злобно осклабился, сделал два шага вперед и, выхватив ятаган, принял боевую стойку.
– Черт бы побрал этих дикарей с их непомерно раздутой гордостью! – проворчал Сквозняк, отступив от зарычавшего в предвкушении драки горца. – Вокруг и без того сплошь одно дерьмо творится, а им вдобавок охота между собой отношения выяснять! Ладно бы еще за дело дрались! А то облаяли друг друга, словно собаки, и теперь из-за этой брехни у обоих крышу сорвало не по-детски.
