Юрий Иванович - Обладатель-тридесятник
«Как ты себе это представляешь, Алексей Васильевич? Я его вот так спрашиваю, он выдаёт, а потом тех типов за день, два уже и нет в должностных креслах? Тогда уже лучше мне сразу себе на лбу написать красной краской «Чистильщик-привидение» и начать войну со всем миром. Ты уж сам, по своим каналам этих предателей и вредителей начинай отыскивать и потихонечку устранять. Тратова тебе уже сегодня в помощь подброшу, а там ещё пару силовиков подыщем…»
«Ладно, работаю! Но хоть парочку имён всё-таки выспроси. А дальше мы уже всю цепочку быстро раскрутим».
Поэтому Иван вслух возмутился:
– Не верится мне, что в министерстве обороны гниды могли завестись. Там все люди – как на подбор… – и был тут же с сарказмом остановлен:
– На какой подбор?! Их гвоздями – да в забор!
– Кто хоть конкретно? Ну, ради интереса услышать хочется?
– Да те же… – и тесть, морщась с отвращением, назвал несколько фамилий. – Хуже оборотней, уроды! Каждому через подставных людей главные враги нашей государственности уже по два личных острова со всем сопутствующим инвентарём вручили. Так сказать, за заслуги перед «империей зла». Но сам понимаешь, что это за империя… Кстати… – Карл строго помахал указательным пальцем: – Это я тебе так, по-родственному рассказываю. И не вздумай где-то даже под пытками повторить мои слова. Понял?
– Как не понять! Житейская истина. Просто самому надо знать, чтобы от таких людей изо всех сил как можно дальше держаться.
– Вот это – правильно! Но… возвращаясь к десантникам. Понимаешь, мы ведь с Борисом… если честно признаваться, несколько схитрили… – сразу стало понятно, что Фаншель сотворил что-то незаконное, но по его наглому, хитрющему взгляду понималось и другое: он нисколько об этом не жалеет. – Мы ведь ребятам надежду на справедливость вернули, нашу правду несколькими словами разбавив. А именно: просто намекнули, что расформирование – это чисто отвлекающий манёвр. Отмазка для наших врагов и тонко рассчитанный политический ход. На самом деле они продолжат служить отечеству, но уже совершенно в иных направлениях и скорей всего, что в иных государствах.
Тесть сделал паузу, ожидая реакции от своего зятя. А тот вроде как смотрел на него с непониманием, но на самом деле пытался разобраться в сумбуре несущихся от фантомов мнений. Например, ведьма Сестри тотчас заявила: «Так нельзя поступать! И ложь во спасение всё равно останется ложью!» Господин Хоч заволновался совсем по другому поводу: «Как бы подобные недоразумения на высшем государственном уровне по нам не ударили всей мощью карательных органов. А ну как кто из десантников проболтается о своей новой миссии спасения славянского мира? Да нас тогда точно в порошок сотрут! И никакие твои полусотники нам не помогут!»
И только силовики восторженно хлопали в ладоши и кричали: «Браво! Давай своего тестя в нашу группу!»
Сам обладатель всё-таки склонился к положительной оценке подобного обмана. Вернее, даже не обмана, а этакой недоговорённости. Потому что открыто подобного никто не заявлял и не врал, а намёки всегда так и останутся намёками. Другой вопрос, что каждый в услышанном выбирает то, что его душе ближе и понятней, и если истинные сыновья своего народа решат, что они продолжат служить на его благо, то пусть так и будет.
«Да так оно и есть! – думал Загралов. – Если наши представительства по всей планете станут форпостами именно нашего, славянского образа жизни, любая иная конфронтация с нами на любых уровнях попросту утонет в волнах народного неприятия. Ни одна тварь не пискнет против России, если мы по мизерным ценам начнём спасать людей от раковых заболеваний. Лишь бы «Яплес Хоча» стал и в самом деле панацеей против онкологии… – наверное, поэтому задал решающий вопрос именно целителю: – Игнат Ипатьевич, а как с вашей личной уверенностью по поводу «Яплеса»? Точно действует?»
«Вань, ну ты же знаешь, что действует! И знаешь ведь, скольких безнадёжных больных мы уже ставим на ноги. Вся проблема только в изучении побочных эффектов от лечения и устранении опасности рецидива. А с этим, желаем мы того или нет, придётся ещё с полгода, если не больше, подождать».
«Отлично! Тогда прочь сомнения!» – и уже вслух, прервав затянувшуюся паузу, заявил тестю:
– Хорошо! Будет вам торжественное построение. А потом и торжественное подписание контракта в зале университетской кафедры. Наверное, там и все пятьсот человек поместятся. Начинай подготовку, Карл Гансович.
Тот глядел теперь на Ивана с некоторым недоверием:
– То есть ты не будешь отдельно консультироваться по этому вопросу с Хочем?
– Нет, конечно! Раз он сбросил всё решение вопроса не меня, значит, пусть потом не жалуется. Главное, чтобы он вовремя нас финансами обеспечивал. Ха-ха! Слишком вольно я понимаю свои обязанности управляющего?
Отставной генерал только в сомнении помотал головой да как-то совсем по-иному всмотрелся в супруга своей единственной дочери. Причём не столько с уважением или с восторгом, как озадаченно и чуть ли не с подозрением. Ему всё больше и больше не давала покоя одна назойливая мысль:
«Почему мне кажется, что Иван совершенно не согласовывает свои действия с владельцем комплекса? Неужели он и в самом деле твёрдо уверовал в себя как единственного наследника и последователя Хоча? Не слишком ли рано? И не случится ли потом беды вместе с горьким разочарованием?..»
Военные, ещё вчера служившие отечеству и выполнявшие приказы министерства обороны, прибыли через час. Организованно построились на некогда студенческом футбольном поле, вдали от сопровождающих, консультирующих и посредничающих. Десантники, почти все офицеры, почти все ветераны реальных боёв с ожиданием устремили свои взоры на представителей нанимающей их стороны. На месте принимающих парад стояло всего лишь три человека. Причём, по всеобщему мнению людей, которые всю свою сознательную жизнь учились переносить тяготы службы, убивать и любыми средствами добиваться выполнения поставленных задач, троица выглядела совсем не авторитетно и не примечательно.
Один из них – мужчина лет тридцати, лицо слишком простое и открытое. Второй, явно старик лет за шестьдесят, со смешной лысиной, обрамлённой густыми вьющимися волосами, свисающими до самых плеч. Мало кто догадывался, сколько понадобилось Ивану терпения, чтобы уговорить Хоча присутствовать на церемонии первого знакомства. Ну и третья, совсем молодая, неказистая с виду и не отличающаяся красотой молодая женщина лет двадцати. И нисколько не вводил в заблуждение её наряд в виде тщательно подобранного по неплохой фигурке полевого обмундирования войск спецназа. Её вначале вообще приняли за секретаршу, потому что прошёл слушок о весьма симпатичной Елене Сестри.
