Елена Звёздная - Любовь и магия (сборник)
– Только представьте, какие сплетни пойдут…
– А сейчас не сплетничают?
– Сейчас никто не знает, – вздохнула я. – Только Мелсин, герольд, моя камеристка и придворный лекарь.
– Леди Фиона, если дело только в рисунке…
– С рисунком проблем как раз нет! – встрял Мелсин. – Убрать эту геральдику легче легкого!
Мы не сговариваясь повернулись к магу, спросили в один голос:
– Как?
– Сейчас, – пробормотал кудесник, зашуршал страницами. – Эти сведения куда древнее, – попутно вещал он, – они в самом начале хроник даются. Да и магия там совсем иного порядка, без формул, так что сработает наверняка. Ага, вот оно…
И Мелсин зачитал:
– Возлежав со женою своею трижды по три раза, стер гербы со ея тела!
В тишине, которая поглотила библиотеку, ровный голос графа прозвучал как-то ну очень жутко:
– Господин Мелсин. У вас отвратительно ровный нос. Позвольте мне исправить этот недостаток.
– А еще, господин Мелсин, у вас слишком наглые глаза, – это уже не Астон, это я. – Думаю, их следует выцарапать.
Брови нашего «благодетеля» взлетели на середину лба, а на лице такая обида отразилась…
– Вот и помогай после этого людям, – пробормотал маг, чтобы тут же услышать разъяренное:
– Вон!
Повторять не пришлось – Мелсин стрелой вылетел из библиотеки, а дверь прикрыл осторожненько, едва ли ни с трепетом. Из-за двери сразу же донеслось басистое:
– Ну как? Сняли?
Ответ придворного хама различить не удалось. Впрочем, не больно и хотелось.
– Леди Фиона, – вновь заговорил граф. В его голосе и намека на злость не осталось. – Леди Фиона, все наладится. Мы обязательно что-нибудь придумаем.
– Это я уже слышала, милорд.
– Вы во мне сомневаетесь?
Сдержаться я не сумела. Вздернула подбородок, спросила:
– Вас это удивляет?
Астон застыл, лицо словно окаменело.
– Нет. Меня это бесит, – выдержав ну очень долгую паузу, сказал он. Развернулся и… как дверь с петель не слетела – не знаю. Наверное, и тут магия виновата.
Магия… Вот теперь я понимаю тех, кто называет ее проклятым искусством! Если б не скрытые в браслете чары, я бы сейчас сидела на расшитых золотом подушках, наслаждалась песнями лучших менестрелей и помогала ее величеству дегустировать заморские сладости. Или выбирала ткани для нового оформления бальной залы. Ну или бранила камеристку за криво пришитую оборку.
А что вместо этого? Маюсь в стенах мрачного замка, принимаю комплименты от грубых северян, любуюсь варварскими поединками и пытаюсь выбросить из головы образ разгневанного Астона.
И злюсь! Злюсь невероятно, ибо титулованный Дескор покидать мои мысли отказывается! И даже осознание того, что граф – дикарь, который не гнушается скакать по двору без рубашки, не помогает!
* * *Спускаться к обеду не хотелось, но я все-таки пошла. Ведь это они грубияны, а я – воспитанная, утонченная девушка, которая не имеет права проявлять столь явное неуважение к людям. Тем более что эти люди – подданные моей госпожи, а уж она-то и уважения, и любви достойна. И пустыми обещаниями, в отличие от некоторых, не разбрасывается.
Перешагнув порог столовой, я присела в глубоком реверансе и тут же направилась к отведенному мне месту. На графа, который сидел напротив, взглянула лишь мельком.
Родственники синеглазого, разумеется, не разъехались, но вели себя не в пример тише прежнего. Да и к трапезе еще не приступили – видать, меня ждали.
– Вина? – хмуро предложил Мелсин. Он, как и в прошлый раз, по правую руку обретался.
Я одарила мага суровым взглядом – уж кого-кого, а его прощу очень нескоро. Это же надо было додуматься… возлежать! Да еще трижды по три раза!
Однако вслух сказала очень дружелюбно:
– Да, благодарю.
Налил Мелсин до краев. После самолично переложил на мою тарелку кусок жареного мяса, досыпал тушеных овощей и подал соусницу.
Насаживая на вилку кусок не то морковки, не то тыквы, я размышляла над крайне важным вопросом – подавлюсь или нет? Потому что граф, в отличие от остальных, к еде не притрагивался, а пристально глядел на меня. Я этот синеглазый взгляд не только кожей, всеми фибрами души чувствовала.
Так и не решилась поднести вилку ко рту – подняла голову, ответила столь же прицельным, столь же пристальным взглядом.
– Милорд? – Я мила, доброжелательна, но сердита.
– Леди? – И голос суровый-суровый, как те горы, что из окна моей спальни видны.
Вот если бы не блондинистое воинство, которое резко перестало жевать и навострило уши, я бы промолчала. Но говорить со мной таким тоном на людях?!
– Милорд, при нашей последней встрече я, вероятно, была слишком резка. Поверьте, я не хотела вас оскорбить. Однако игнорировать факты – глупо. Вы не находите?
– Леди Фиона… – начал было он, но я перебила:
– Милорд, вы поклялись, что снимите браслет. Но прошло два дня, а он по-прежнему на моем запястье. И после этого удивляетесь, что я не верю?
Так, кажется, у кого-то сейчас дым из ноздрей повалит.
– А что, если я пере…
Нет, не везет ему сегодня с речами, опять перебили. Только в этот раз не я, дядька:
– Кстати, по поводу браслета. Есть версия, что…
– Что?! – рыкнул Астон.
– Что?! – Ой, я тоже рычу? Ну надо же…
– Что его все-таки можно снять, – нисколько не смутился тот. – Ведь мы главный способ не испробовали.
– Главный – это какой? – опять не сдержалась я.
Блондин посмотрел с укором, но ответил вежливо:
– Видите ли, леди Фиона… Наш род очень древний, и, как у каждого древнего рода, у нас есть собственные традиции. Одна из них – брак невозможен без согласия матери.
– При чем тут это? – нахмурился Астон.
– При том. Вспомни, как женился твой прадед.
– Который из?
Дядька закатил глаза, сказал со вздохом:
– Граф Анвен! – И, не дожидаясь, пока Астон вспомнит, начал пояснять: – Граф Анвен женился вопреки воле матери, и та сняла с новоявленной невестки браслет. И это несмотря на то, что союз был освещен в храме и даже скреплен первой брачной ночью. То есть браслет был заблокирован полностью, даже лучше, чем этот.
– Да не было такого… – Астон совсем хмурым стал. Но, бросив взгляд на родственника, просветлел, воскликнул: – Ах да! Конечно! Как я мог забыть!
– И что стало с той девушкой? – вклинилась я.
– Да ничего особенного, – лучисто улыбнулся дядька. – Со свекровью помирилась, та браслет обратно надела, и жили все долго и счастливо.
Хм… Значит, мать? А ведь в этом что-то есть. Определенно есть. Вот только…
– Милорд, а когда ваша матушка с вод вернется?
– Недели через три, – ответил Астон. Граф заметно расслабился, даже к кубку с вином потянулся…
