Юрий Иванович - Обладатель-двадцатник
Постелил полотенце под ноги, чтобы не запачкать капающим мылом палас, встал на него, вплотную к зеркалу. Скользнул по своему отражению взглядом, тяжело вздохнул напоследок, закрыл плотно глаза и… прижался всем телом к прохладной глади зеркала. Точно так прижался, как и советовалось в инструкции: «…как можно большей площадью собственного тела». Ага! Вот видок-то, наверное, со стороны! И замер… на целых пять минут.
Вроде недолго… если бы не в таком глупейшем виде! А ведь потом ещё и зеркало отмывать придётся, чтобы жена не увидела. Если сам не прилипнет окончательно, ибо мыло ссыхается, твердеет, начинает раздражать кожу, вызывая дикое желание прекратить этот цирк и просто, совсем неизящно почесаться.
Как отмучился, даже сам не понял. Но что-то свыше словно подтолкнуло в спину: пора! Не открывая глаз и не меняя позы «лягушка табака», осторожно сделал полшага назад и повернулся на сто восемьдесят градусов. Онемение и ссохшееся мыло не давали понять, удался опыт или нет. Скорей всего нет, потому что Загралов открыл глаза в полной уверенности, что логики ему не хватает и тест на неврастеника он сдал благополучно.
В следующий момент от неожиданности отпрянул назад так, что влип снова в зеркало намыленной спиной. На него, уставившись выпученными глазами, пялился голый мужик! В мыле!
Смешно, но не до смеха. Опять сердцебиение зашкалило до максимума, грозя инфарктом, и хорошо хоть зрение опознало «самое себя». Ну и лёгкие уже исправно заработали, поставляя кислород в ошарашенный мозг. А Иван уже маленькими шажками двигался по кругу, обходя созданное чудо, и удивлялся. Ведь сколько раз себя видел в зеркале, и чего уж там говорить, в любом виде, но ни разу ещё ему собственное тело не казалось настолько противным, чужим, несуразным и нескладным, как сейчас, с видом со стороны и «в натуре». Так что вполне естественно в голову закрались панические мысли:
«И меня ещё как-то любят женщины?! И со мной связала свою жизнь такая неземная красота, как Ольга?! Господи! Какой же у неё плохой, непритязательный вкус!..»
Однако вовремя спохватился: всё-таки хаять самого себя и смеяться над тем, что тебе дала природа, – полнейший нонсенс. Да и экспериментатор в обладателе проснулся, тут же призвав изображение своей Цепи и став просматривать, оценивать и подсчитывать. Подобные действия сразу абстрагировали сознание от нелепости происходящего: ходит один голый мужик по кругу вокруг второго такого же да рассматривает, словно намыленную статую. А рассмотреть было что (с научной точки зрения).
Здесь ручей уходящей силы поражал своей солидностью: втрое больший, чем расходный на любого фантома. Хорошо, что исток всё равно не был критичным для резервуаров, не то следовало быстренько развоплотить запасное тело. Своего ростка аурного фона создание не имело, чем полностью являлось идентичным человеку. Сознания в данный момент тоже не просматривалось. Нечто особенное, выходящее за рамки прежних понятий и картинок, тоже не замечалось. Стоит себе человек да и стоит. Дышит. Порой чуть шевелится, ну и наверняка тоже непроизвольно страдает от ссохшегося на теле мыла.
Последнее упоминание заставило Загралова действовать быстро и энергично. Сделал, как в инструкции описывалось, загоняя «…копию своего сознания в запасное тело посредством установления внутреннего канала общения». И в следующий момент увидел себя ещё и с той, другой стороны. Только и успел пробормотать:
– Раздвоение личности мне не грозит…
Как он же, но вторым номером, добавил в тон:
– …Оно уже свершилось!
– Э-э-э?.. И что будем делать? – диалог с самим собой мог вот-вот ввести в нирвану истерического смеха. Кажется, второй номер тоже находился на грани нервного срыва:
– Как что? Тереть друг другу спинки…
И не сговариваясь, оба сделали первый шаг в сторону ванной комнаты. И оба замерли. Вопрос прозвучал одновременно из двух уст:
– Не подерёмся?..
Вследствие этого пришло осознание, что надо самому тщательно контролировать себя же. Причём как первого, так одновременно и второго. А это оказывалось с непривычки невероятно сложно. Лишь чуть расслабишься, и совершенно идентично начинают действовать, говорить, а то и мыслить оба тела. Тут и в самом деле до шизофрении один шажок остаётся, дашь волю эмоциям – точно драка получится. А то и до смертоубийства дойдёт.
Подумал о самом худшем, как сразу четырьмя глазами уставился на стол: где там ножи и не стоит ли их припрятать?
Далее непроизвольно мотнул двумя головами. Резко выдохнул двумя ртами и точно так же спонтанно не сдержал движение руки, почёсывающей правый висок. Вот тут и замер:
«А ведь есть, есть кардинальное отличие! Я-то правой рукой почесал, а «другой я» – левой! Значит, один правша, а другой левша! Ну да, вроде всё логично, если с помощью зеркала слепок делается, то и получается он полностью зеркальным. Хорошо это или плохо? Ведь на людях теперь придётся вторым телом тщательно контролировать каждое движение… а то и научиться писать заново иной рукой… Хм! Это и печатать на клавиатуре с ходу не получится! Наверное…»
От размышлений оторвали совсем неприятные ощущения по всей коже. Пришлось концентрироваться для управления сразу двумя телами, отправив вначале смывать с себя мыло тушку номер два. В ванной состояние «левша праворукий» сразу бросилось в глаза. Было непривычно и неудобно тянуться левой к предмету, если раньше всё это делал правой. Но раз вознамерился исправляться безотложно, то сразу и старался пусть медленно, но верно переучивать инерцию мышления и навыков у своего созданного подобия.
Что интересно: сосредотачиваться на правильном управлении вторым телом приходилось настолько, что первое оказалось брошено на произвол судьбы. Просто стояло и не шевелилось. Разве что думало. Не помогало и умение мыслить сразу двумя потоками сознания. В одной голове они как-то умещались, а вот сразу в двух – их не получалось чётко согласовать между собой, чтобы они не мешались и не путались.
Но с горем пополам как-то помылись, оделись, убрали мыльные разводы с зеркала и уселись за рабочим столом для совместной работы. По поводу скорого возвращения жены переживать не приходилось. Она сама фантом, так что должна воспринять сюрприз в виде двух одинаковых обладателей вполне нормально. А вот для наладки согласованных действий пришлось попотеть обоими телами. Второй номер, вооружившись лупой, считывал зашифрованный текст, а первый быстро вводил диктуемое в рабочий файл. Поначалу исполнение действий было медленней, чем работать одному, а потом процесс пошёл по нарастающей, удалось оба потока чётко разделить по разным головам и управлять ими единым сознанием. Угроза сумасшествия при этом так никуда и не исчезла, но всё-таки стало намного легче.
