Адмирал Империи 30 (СИ) - Коровников Дмитрий
Казак мечтательно покивал, представив себе, какой переполох внушительная громада «Императрицы Марии» сумела посеять в стане неприятеля одним лишь своим грозным видом. Я невольно хмыкнул про себя, наблюдая за тем, как стремительно тает боевой задор моего вспыльчивого товарища. Что ж, неплохо сработано. Авось, пронесет, и до рукоприкладства сегодня дело не дойдет. Во всяком случае, я на это очень надеюсь.
Однако Наэма, похоже, так до конца и не усвоила преподанный мной урок дипломатии. Бросив быстрый взгляд в ее сторону, я с неудовольствием отметил, что девчонка так и не думала униматься. Более того, она явно приготовилась продолжить свою язвительную полемику с незадачливым воякой. Закусив губу и насмешливо прищурившись, майор Белло уже открыла было рот, собираясь вновь осыпать Наливайко градом ехидных замечаний о его сомнительных успехах в минувшем бою.
Пришлось прибегнуть к проверенному способу, чтобы охладить воинственный пыл этой забияки. Поймав взгляд Наэмы, я красноречиво посмотрел ей прямо в глаза и едва заметно покачал головой. Вкрадчивый, но твердый жест, не терпящий возражений. Мол, попридержите коней, майор, и впредь постарайтесь все-таки следить за своим длинным язычком. Нечего почем зря задирать нос перед старшими по званию, особенно когда те изрядно навеселе и оттого вдвойне обидчивы. Себе дороже выйдет.
К моему облегчению, умная майор Белло все же вняла моему настойчивому предостережению. Вместо того чтобы продолжить свою язвительную тираду, она неожиданно сникла и потупилась.
— Ой, слушай, давай забудем, — примирительно произнесла Наэма, криво усмехнувшись и толкнув смурного казака в плечо. Ее темные глаза смотрели на полковника с извиняющейся полуулыбкой. — Чего сопишь как паровоз? Обиделся, что ли, так не надо было первым начинать эту тему…
Затем, нервно хихикнув, девушка шутливо отмахнулась от своего недавнего визави, давая понять, что более не настроена продолжать этот бессмысленный спор. И без того слишком много времени потратили на бесплодную пикировку, пустое сотрясание воздуха. В самом деле, сейчас ведь не время препираться да меряться регалиями, выясняя, кто из них круче да удалее в бою.
— Короче, проехали, — подытожила Наэма, заговорщицки подмигнув примолкшему Якиму, словно предлагая закопать топор войны. — Будем считать, что конфликт исчерпан. Мы просто два упрямых барана, что с нас взять… Все молодцы сегодня, от первого до последнего. И командиры, и экипажи. А уж какой там чей вклад в общий триумф — дело десятое. Главное, одержали чистую победу без потерь. Ну и, конечно же, низкий поклон за это нашему бравому командующему. Уж он-то постарался на совесть… Именно его мудрое руководство и несгибаемая воля привели нас сегодня к столь блистательному разгрому врага!
— Точно! Виват, Василькову! — тут же подхватил Наливайко, вскакивая с места и поднимая бокал с вином. — Слава нашему великому космофлотоводцу, гению военной мысли!
— Виват, наш непобедимому командующему! — дружно подхватили остальные офицеры, как по команде повскакивав с мест и вновь наперебой скандируя здравицы в мою честь. В который уже раз за сегодняшний вечер кают-компания «Одинокого» буквально взорвалась овациями и приветственными криками.
Я лишь снисходительно усмехнулся в ответ на все эти незамысловатые славословия в свой адрес. Конечно, в глубине души мне было чертовски приятно купаться в лучах всеобщего обожания и восхищения. Еще бы — ведь именно я, контр-адмирал Васильков, проявив несгибаемую волю и недюжинный талант флотоводца, сумел за кратчайшие сроки создать с нуля эту грозную эскадру и привести ее к первой громкой победе. Тут не поспоришь.
И пусть пока мы одержали верх над не самым грозным противником. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что эта скромная виктория — лишь первый робкий шаг на пути к будущим свершениям и подвигам. И что совсем скоро, буквально в считанные дни, нам предстоят куда более серьезные испытания в схватках с закаленными в боях и до зубов вооруженными армадами Коннора Дэвиса. Тем не менее, победу и мой в нее вклад никто не отменял.
Так что, да — виват мне! И плевать, что кое-кто, пожалуй, сочтет подобное бахвальство верхом наглости и самонадеянности. Быть может, я и впрямь сейчас несколько увлекся этой безудержной саморекламой. Но, черт возьми, кто скажет, что я не имею права упиваться собственной значимостью? Особенно сегодня, в этот знаменательный день, когда блеск моих адмиральских погон излучает поистине нестерпимое сияние.
— Ну, будет вам, господа офицеры, у меня прям слезы счастья на глазах выступают, — со смехом произнес я, призывая всех успокоиться. — Не надо меня тут комплиментами захваливать, а то еще, чего доброго, возомню о себе невесть что, вообще от важности лопну, словно надутый пузырь…
Я сейчас, несмотря на показное смущение, практически светился от гордости. Между тем офицеры не унимались, продолжая шуметь и веселиться от души. Кают-компания «Одинокого» напоминала растревоженный улей. Все смеялись, шутили, бурно жестикулировали, щедро одаривая друг друга хлопками по плечу и спине. Царила непринужденная обстановка всеобщего братания. Казалось, ничто уже не способно омрачить эту идиллию…
Однако именно в этот момент мой идентификационный браслет неожиданно завибрировал, возвещая о срочном вызове, поступившем с командного отсека «Одинокого». Мгновенно напрягшись, я торопливо поднес руку к запястью и активировал небольшой дисплей, вмонтированный в браслет. На экране высветилось знакомое прекрасное лицо моего старпома.
— Что случилось? — отрывисто спросил я, невольно повысив голос в попытке перекричать стоявший в кают-компании гвалт. Краем глаза я отметил, что при звуке моего резкого оклика соседи притихли и с любопытством повернулись в мою сторону. — Только не говори что-то серьезное на радарах? Корабли противника?
— Никак нет, господин контр-адмирал, — бодро отрапортовала мне Алекса, моя бессменная помощница, в данный момент возглавлявшая дежурную вахту на мостике. — Судя по показаниям радаров, в пределах ближней и средней зоны ответственности эскадры все чисто. За исключением разве что нескольких мелких целей, опознанных как остатки разбитых и спешно покидающих поле боя кораблей противника…
Я понимающе кивнул. Речь шла о тех считанных американских вымпелах, которым по случайности удалось уцелеть в жерновах нашей беспощадной космической мясорубки и теперь воспользоваться всеобщей суматохой, чтобы незаметно выскользнуть их этой мышеловки, устроенной им русскими. Что ж, не страшно. Участь этих жалких остатков некогда могучей 30-ой «линейной» дивизии «янки» была так или иначе предрешена. Ведь даже если им посчастливится оторваться сейчас от наших кораблей, то уж от вымпелов адмирала Самсонова им точно не уйти.
Ведь американские корабли, будучи фактически окруженными русскими со всех сторон, сейчас находились в самой глубине сектора, который практически полностью контролировался бригадами Черноморского космического флота. А уж Иван Федорович, надо думать, не преминет закончить разгром, переловив оставшихся беглецов, словно мышей в своем амбаре. Так что через день-два последние корабли эскадры контр-адмирала Кенни будут непременно выслежены, блокированы и либо пущены на металлолом, либо вынуждены будут спустить флаг, сдавшись на милость победителей. Третьего не дано.
Я уже знал распределение подразделений нашего космофлота по всем ключевым точкам бета-сектора звездной системы «Екатеринославская», за который негласно отвечал командующий Самсонов со своими кораблями. Альфа-сектор оставался за «северянами» Павла Петровича Дессе, причем именно там находилась и центральная планеты системы и тот самый злосчастный межзвездный переход «Таврида-Екатеринославская» у которого нас последний раз взгрели американцы. И именно там, Дессе ожидал главного вторжения флотов Коннора Дэвиса. Бета-сектор находился несколько в стороне от основных событий, и считался второстепенным театром действий.
Но как мы видим по появлению дивизии контр-адмирал Джейкоба Кенни, не таким уж захолустьем были планеты второй звезды системы, тем более что новая технология передвижного межзвездного перехода позволяла в данный момент нашему противнику появляться в любом квадрате «Екатеринославской», где Дэвису и его адмиралам заблагорассудится. Но, об это позже…
