А отличники сдохли первыми – 3: снова в школу (СИ) - Рентон Рик
Должно быть, детское любопытство тоже заразно. Потому, что мне и самому стало до жути интересно заглянуть внутрь десятков вскрытых грузов, не смотря на усталость и отваливающиеся конечности. А может, дело было просто в том, что с самого утра я съел только пригоршню черники, протопав километров тридцать пешком. И загубив примерно столько же живых существ…
Но, шагнув ближе к самодельному трапу, я не рискнул перенести на него свой вес. Шаткая конструкция явно была рассчитана на кого-то гораздо меньше и легче меня. Да и растянутый скотч вблизи выглядел совсем ненадёжно.
— Давайте только начнём с чего-нибудь попроще. — Я повернулся обратно к рубке и, отыскав глазами входную дверь характерной овальной формы, указал на неё. — Например, вон оттуда.
— Хорошо… — Белла ухватилась за перила и, крякнув, ловко вскочила на ноги. Но перед тем, как отправиться за нами следом, оглядела южную часть моста и побережье. — Хоть оттуда можно никого больше не ждать…
Я тоже мимолётом глянул на темнеющий берег. Ни среди прибрежных сосен, ни среди камышей не было заметно ни единого отблеска или движения, отличающегося от естественного раскачивания веток на ветру. Только на светлом асфальте темнела устроенная мной кровавая сцена, да исчезающая цепочка моих собственных не менее кровавых следов.
— Слушайте… — Рикардо привлёк наше внимание и указал на ползающих внизу «крокодилов». — А вот эти твари… Они же до острова могут прямо по мосту доползти, да?
Извивающиеся тела, и правда, уже начали двигаться прочь от обломков. Хоть и далеко не все.
— Там у того берега блокпост возле шлюзов. — Девчонка беззаботно махнула рукой в сторону своего приюта. — И не таких уродов уже останавливали. Это вот нам тут не пролезть…
— Ну почему же! — Былой испуг окончательно покинул пацана. И теперь он, похоже, наоборот — пытался хоть немного реабилитироваться за своё не вполне мужественное поведение. — Можем попробовать завтра прямо с утра ещё разок их и гитарой и голосом шугануть! Чё-нить из «Айрон Мэйдена» вспомнить надо, наверное…
— Лучше уж тогда «Эйси-Диси». «Хавей ту хелл» могёшь?
— Прям щас нет… Но могу подобрать! Там же, вроде, легко… — Паренёк тут же взглянул куда-то вверх и принялся задумчиво жужжать себе под нос знакомый многим мотив. — Джу-джу-джу-джу-ум-м-джум… Джум-джум!
— Да тихо, вы! Меломаны фиговы… — Девчонка первой добралась до приоткрытой овальной двери. И, пришикнув на нас ещё разок, тихонько толкнула её лезвием складного ножика.
Пункт управления судном, начинавшийся сразу за дверью, определённо был пуст. Он и правда, похоже, не был рассчитан на большое количество экипажа. Поэтому все углы небольшой рубки можно было высветить уже с порога.
Однако даже на столь малом пространстве нас ждало много интересного.
Первым в глаза бросался абсолютно шикарного вида блестящий штурвал. Наполовину скрываясь в приборной панели, большое никелированное колесо было зафиксировано с помощью точно такого же скотча, что и самодельные трапы на контейнерных башнях.
Далее взгляд разбегался по десяткам разнообразных приборов, циферблатов и шкал. Снабжённых ещё большим количеством кнопочек, переключателей и рычажков.
— Вроде ничего не работает… — Белла смело перешагнула высокий порог первой и деловито принялась изучать множественные навигационные приборы. — Топливо, наверное, всё кончилось.
Десятки загадочных экранчиков были испещрены латинскими аббревиатурами, которые только добавляли загадочности к функционалу всей этой морской кухни. Ни одно сочетание этих букв не включало в моей голове никаких метафорических лампочек. Наверное, морскую терминологию и и специфические единицы измерения я никогда специально не изучал. А это, в свою очередь, означает, что предположение Беллы насчёт моей былой карьеры в подводном флоте можно смело отмести в сторону. Иначе я бы мог легко переводить километры в какие-нибудь кабельтовы и обратно. Если такой манер вообще возможен, конечно…
Собираясь сообщить об этом своей спутнице, я вдруг наткнулся взглядом на приоткрытую дверцу какого-то шкафа с наклеенными на ней черепом и молниями. И, вместо того, чтобы озвучить свои догадки, лишь молча указал девчонке на шкаф.
— М? — Белла нехотя отвлеклась от изучения приборов.
Но почти сразу сообразила, в чём дело. Как и я, она тут же нахмурилась, разглядев под приоткрытой дверью вовсе не какие-нибудь проводки или кабели, а кусочек мягкой цветастой ткани. С нарисованными на ней весёлыми мультяшными зверушками.
Молча указав ножиком примерно в том направлении, где мы только что видели точно такую же ткань, девчонка дождалась моего кивка в ответ. И только потом шагнула ближе к шкафчику с черепом.
— Вы чё затихли… — Рикардо добрался до двери последним — только после того, как подхватил чехол с гитарой. — А?
Вместо ответа Белла строго выкрикнула в сторону приоткрытого шкафа:
— Если там кто есть — выходи! — И, встретив озадаченный взгляд чернокожего паренька, она добавила немного более миролюбиво. — Мы не кусаемся!
Но из-за дверцы никто не отвечал. Лишь залетевший следом за музыкантом сквозняк приоткрыл её чуть шире. И продемонстрировал нам содержимое.
— Ё-моё… — Расслабленно выдохнула девчонка, заглянув внутрь. — Какой-то алтарь, что ли…
Тоже шагнув ближе к шкафчику, я внимательнее разглядел две дюжины бутылок из-под знаменитой газировки, расставленных в нём двумя ровными полукругами на расстеленной яркой пижаме.
Внутри первого ряда — поменьше — каждая стеклянная бутылка была пуста. Лишь на донышках оставался бордовый концентрат от испарившегося напитка, да из открытых горлышек торчали загнутые соломинки.
Второй ряд за ними был повыше. И сделан уже из пластика. Примерно до половины каждая из двенадцати бутылок была наполнена светло-серым порошком. А вместо этикеток на них фигурировала всё та же клейкая лента. С аккуратно нарисованными на ней фломастером совершенно нечитаемыми закорючками.
— Нет. — Я указал на цифры рядом с загадочными символами. — Это, скорее, кладбище…
Десяток цифр, нарисованный с каждой стороны от аккуратного тире, и правда были похожи на даты рождения и смерти. Вот только если все первые четыре вполне умещались в логичные диапазоны для дней и месяцев, то в качестве года слева были разные цифры в диапазоне от 2520 до 2530. А в правом десятке символов в конце шёл везде только один набор: 2564.
— Кладбище? — Рикардо просунул лохматую голову между нами и осмотрел шикарное внутренне убранство шкафчика. — Это… Это, в смысле, пепел, что ли?
— А это, значит, имена и годы жизни… — Белла внимательно рассматривала загадочные закорючки.
— Годы жизни? — Паренёк распахнул глаза и огляделся. — Это… Это корабль из будущего⁈
— Из Юго-Восточной Азии. — Белла всё-таки перестала хмуриться и даже слегка улыбнулась. — Там же годы официально считают не так, как христиане.
— А как⁈
— От того года когда Будда типа в Нирвану ушёл. — И снова она не могла не использовать возможность поумничать.
— В «Нирвану»? Будда? Это который басист, что ли?
Девчонка фыркнула и, лукаво улыбнувшись, переглянулась со мной:
— Нет, клавишник…
— А вот и нет! — Рикардо радостно заулыбался и тоже немедленно продемонстрировал свою эрудицию. — Не было в «Нирване» никогда клавишников! Это я точно знаю!
В это время я шагнул ещё ближе к шкафчику, заметив за бутылками кое-что такое же яркое, как подстилка из пижамы, но совсем в другой цветовой гамме:
— Ну, басисты-то в Нирвану точно никогда не попадают… — Аккуратно дотянувшись до цветастого предмета, я постарался не потревожить прах кремированных мореходов. — Но, может, сейчас узнаем, откуда они тут вообще взялись…
Но ни одного слова под яркой обложкой мы разобрать тоже не смогли разобрать, не смотря на старательный почерк писавшего. Единственное, что было знакомым — это всё те же даты. Аккуратные цифры шли слева от небольших абзацев. И длились в диапазоне от 01.01.2564 до 27.07.2564.
