Эпоха перемен (СИ) - Винд Шерил

Каин стоял неподвижно, позволяя девушке обнимать себя. Он оставил её в Ридригане. Убедил в том, что там она в безопасности, но что вышло в итоге?

«Разве универсалы не должны защищать нас?»

Что он мог сделать теперь?

Накрыв ладонью затылок девушки, универсал приобнял её. Они смогли пройти сквозь бурю, оказаться в самом центре шторма и всё ещё были живы. И он был этому рад.

Тересия наблюдала за лидером, обнимающим девушку. Первая пыталась понять, что чувствует, смотря на них, но от анализа отвлёк детский голос:

— Мама?

Перед ней стояла маленькая девочка, лет пяти. Бездонными синими глазами она смотрела на Первую, ожидая реакции. Крохотные ручки сжимали тряпичную куклу, прижимая ту к груди, как самое ценное, что было у неё в этом мире. Первая не успела отреагировать, как почувствовала крепкие детские объятия. Малышка прижималась к ней, видя в ней что-то знакомое и родное. Тересия не находила в себе сил пошевелиться. Она чувствовала что-то странное и непонятное, но точно была уверена в том, что однажды уже чувствовала это. Когда-то давно… Нить памяти ускользала от неё, будто не желала быть узнанной.

— Сонья! — медбрат окликнул ребёнка, и она оторвалась от девушки. Слабо приобнимая Тересию руками, девушка с радостной улыбкой смотрела на неё, не говоря ничего. — Простите, — виновато обронил медбрат, подойдя к ним и пытаясь отнять руки ребёнка от универсала. — Она потеряла родителей и сейчас в каждом видит мать.

Тересия перевела взгляд с парня на ребёнка.

— Ничего.

— Пойдём, — медбрат попытался снова отвлечь ребёнка от универсала, но она с неохотой отходила, не отрывая взгляда. Казалось, что Сонья видела больше, чем все взрослые в этом помещении.

Приближаясь к повороту, ведущему в детское крыло, Сонья вырвалась на несколько секунд из рук медбрата. Быстро подбежав к универсалам, она вложила в ладонь Тересии свою куклу, улыбнулась и побежала обратно к медбрату.

Какое-то время Первая всё ещё смотрела вслед ребёнку, а после погладила большим пальцем живот врученной ей игрушки и бросила взгляд на Каина с Карлин. Ничего не сказав, она направилась в сторону предоставленной им комнаты. Джет молчаливо пошёл следом за ней.

***

Затемнённый коридор. Плохое освещение обостряет чувства, и кажется, что в нём дыхание такое громкое, а биение сердца отчётливо, будто свободно лежит на раскрытой ладони и стучит, как отдельный и самодостаточный организм.

Каин смотрел на Карлин, словно нерешительный подросток, прятавшийся в тени с девушкой от глаз взрослых. Жить сложнее, чем исполнять приказы — решать надо самому, а не действовать по указу. Допущенная ошибка станет лишь твоей виной, и не на кого будет переложить её груз.

Обхватить ладонями её лицо, тронутое загаром. Смотреть в глаза. Каких-то пару секунд на колебания, решая: «да» или «нет». Порыв. Поцелуй накрывает губы, отчаянно и дерзко, но поглощает, не позволяя вырваться из чувства, что раньше, казалось, было незнакомо и чуждо, но что-то проскальзывает в нём. Такое манящее, такое правильное… Поддаться навстречу, не осознавая, как прижимает её к стене своим телом. Давит, отяжеляя дыхание не только губами, что рвутся углубить поцелуй, открываясь навстречу, но и телом. Её скомканные выдохи от неожиданности ли? Всё так же накрывать ладонями щёки с не нежной, но такой тёплом и дорогой ему кожей, потому что она принадлежит ей. И плевать, что под одеждой спрятано совершенно не идеальное тело. Сейчас ему как никогда хотелось коснуться её. Понять, что так манит к ней, почему он ломает все рамки, все законы и стремится к ней, будто в ней сконцентрировался весь тот запретный, но желанный и правильный мир. А ведь взглянуть на неё… И нет в этом мире правильного ничего — на ней отразился тот поцелуй войны, от которого он не смог избавить их. Разве может он гордится тем, что вытянул её из заточения тьмы и безнадежья, когда она расплачивается за начало войны и дни в темноте каждый день, прожитый ею после. Столько кошмаров на долю истерзанного сознания, которое уже никогда не станет прежним. И после мира в сознание будет жить война, от которой не избавиться. Останется страх, отравивший его, и он будет постоянно напоминать о себе, стоит только осмелиться забыть пережитое прошлое. Каин не пытался переубедить её в обратном и подарить надежду на то, что даже в темноте есть свет. Не пытался внушить ей что-то за гранью реальности и заставить её хотя бы на миг забыть об окружающем их разрушенном мире, о раненных и убитых. О солдатах, что прямо сейчас отдают жизнь за идею, не думая о том, что сражаются они не за мир, а за чужие желания получить как можно больше выгоды от этих кровавых распрей.

Они оба жили одним мгновением, зная, что у него есть конец. Думать о нём, забивая голову мыслями о смерти — так они жили с того времени, как погрузились в темноту и разучились верить в то, что заслужили право на лучшее будущее. Это мгновение он стремился провести с ней, не задавая вопросов.

Не давая надежд.

Не успокаивая.

Это всё, что он мог дать ей — себя на грани и мгновение ускользающей жизни, наполненной чувствами. И она отвечала на его порыв, не требуя ничего взамен на свою привязанность и любовь, зародившуюся там, где уже не ищешь стабильности, где не ищешь повода жить, потому что привык терять ту хлипкую тростинку, за которую вцепился, стоило только помыслить о спасении.

Коридор сменяется комнатой. Опуститься с ней на постель. Нависнуть. Взгляд глаза в глаза, словно решаясь: стоил ли окунаться глубже в чувство. Нет доверчивости в карих глазах, что уже успели повидать многое. Они столкнулись против воли со смертью и видели её в разных воплощения. Душа, существует ли она внутри тела? Казалось, что она умирала каждый раз, когда принимала чужую смерть, как свою, переживая её снова и снова. Разорвана на куски, и никогда уже не станет целой. Никогда не залечит раны. Тогда зачем он так отчаянно стремиться к ней? Зачем она позволяет касаться своего тела?

Так открыта и незащищена перед ним. Первое движение отзывается её скомканным выдохом. Спина прогибается ему навстречу, и он чувствует, как она чуть дрожит в его руках, как тонкие пальцы сильно сжимают его руки. Видит, как она запрокидывает голову, закрывая глаза, и будто нарочно сильнее открывает шею для его поцелуев, но от этого тяжесть в животе только усиливается и хочется ещё. Погрузиться глубже и увлечь её в поцелуй, не позволяя отстраниться от себя. Только не сейчас, когда она так близко…

***

Каин проснулся, когда солнце уже поднялось, приближая стрелки часов к полудню. Септем не заметил, что проспал обычное время подъёма, будто что-то тянуло его, не позволяя отречься от сна раньше. Словно была причина на то, чтобы пролежать в постели дольше обычного и не торопиться. Несколько секунд взирая в потолок, отгоняя наважденье сна, он перевёл взгляд на вторую половину постели. Карлин спала рядом с ним. Светлая простынь скрывала оголённое тело, но в складках смятой материи угадывались изгибы её фигуры, и руки помнили, как ласкали тело, отданное ему безвозмездно. Да и что он мог дать взамен на её любовь? Только горсть наслаждения и себя рядом до нового призыва, а до него уже совсем скоро.

Не будя девушку, он поднялся, оделся и направился в душевое крыло. Сейчас ему как никогда хотелось ополоснуть лицо прохладной водой, чтобы привести мысли в порядок. Ему казалось, что он всё ещё не пробудился, но сон тот был каким-то странным. Он не помнил, чтобы ему вообще что-то снилось, но марево тянулось за ним от самой постели и до душевых.

Старый кран скрипнул. Трупы отозвались с жалостливым рёвом. Кран дрогнул под давлением воды, но выдавил из себя разбитую струю. Подождав немного, пока ржавчина стечёт в раковину и вода станет более чистой, универсал наклонился над раковиной и умыл лицо. От прохладной воды едва становилось лучше. Щедрая горсть собранной влаги полилась на шею. Размазывая пот и грязь, он закрыл глаза, чувствуя, как тонкие струйки воды с неохотой прорезают себе путь между прядями каштановых волос, устремляясь вниз. Редкие из них доходили до конца и скудными каплями падали на лоб, не принося должного облегчения. Ещё… Новые струи текут по спине, устремляясь к пояснице, но нет даже намёка на приятное щекочущее чувство, будто тело мертво и уже не способно на что-либо. Будто не он вчера чувствовал себя живым, отдаваясь охватившему его наслаждению от близости с девушкой.