Мэтью Фаррер - ПЕРЕКРЕСТНЫЙ ОГОНЬ
— Шира, я уверен, что в вас куда больше хитрости, чем вы готовы признать. Хотя был и побочный эффект: Барагрий невероятно разозлился, что его оставили на планете. Моим адъютантам пришлось провести с ним весьма бурную аудиенцию, а я получил два официальных порицательных письма от кабинета епарха. Я их вам как-нибудь покажу. Я говорил, что, пока вы были в космосе, Нестор потратил немало сил, чтобы всех охладить и утихомирить?
— Я извинюсь, когда в следующий раз увижу его, сэр.
Дворов махнул рукой.
— Это его работа, — сказал он. — В любом случае, я имел в виду, что нам, похоже, надо смириться с тем фактом, что вы встретите свой первый священный сезон на Гидрафуре с несколько меньшей подготовкой, чем мы рассчитывали. Вы запомнили, в каком порядке мы ели эти блюда?
— Ягоды, кинжальный фрукт, пирожные с сиропом, кофеин с другим сиропом, дыня.
— Отлично. Есть еще определенные нюансы, которые... неважно, вы знаете, что нужно делать. Эта пища подается на рассвете в начале Вигилии и в первый день Сангвиналы. Кстати говоря, предполагается, что ее употребляют только в эти дни, так что не пытайтесь заказать ее в любое другое время. Мои слуги были возмущены, когда я приказал приготовить сегодня такой завтрак, даже несмотря на объяснение, что это для вашего религиозного просвещения. В коем, как мне кажется, помощи от почтенного Барагрия нам ждать не приходится.
— В этом я согласно с арбитром Леандро, — сказала Кальпурния. — Ну, по крайней мере, мы можем положиться на Барагрия в плане советов о том, как продолжать наши операции. Я становлюсь уверенней и думаю, что смогу отсеять политические помехи и выделить основные детали. Если я смогу получать самые минимальные указания, вроде вот этого, от вас и других арбитров, ровно столько, чтобы не ударить в грязь лицом, то, думаю, как-нибудь смогу продержаться до конца года. Я всегда предпочту того, кто хорошо делает свое дело, тому, у кого безупречные манеры за столом.
— Хорошо сказано. Итак, арбитр-сеньорис, у вас есть ваша делегация, что вы теперь собираетесь делать?
Кальпурния усмехнулась.
— Сэр, мне надо отдохнуть и набраться энергии, а также немного сбросить напряжение. Я собиралась сказать, что планирую поразмыслить, как бы это совместить в один день, но, кажется, только что придумала, как это сделать.
Она не могла ясно разглядеть, что в нее выстрелило, но мельком увиденного движения было достаточно, чтобы определить его направление и скорость, и рефлексы взялись за дело. Ее дробовик был примкнут к щиту. Рукоять дернулась от отдачи, плечо и бедро ощутили, как содрогнулся весь щит. Глаза не подвели ее: зажимы, крепившие стрелковую платформу к рельсам, разжались, и та с лязгом повалилась на пол.
Кальпурния тут же крутанулась в другую сторону, готовая снова стрелять, но в краткой вспышке фонаря, закрепленного на верхнем краю щита, не было видно никакого движения. В четыре длинных шага она оказалась в конце узкого прохода и нахмурилась, глядя вверх: арбитраторов учили взбираться по стенам несколькими различными способами, и все они были чертовски неудобны, если ты был сам по себе, но это ничего не значило. Она отцепила дробовик, закинула его в чехол на спине, а потом забросила щит наверх так, что он лег на угол, образованный стенами.
Держась одной рукой за стену, а второй за рукоять щита, она подпрыгнула, на миг зависла, рыча от натуги — физическая подготовка оказалась хуже, чем она думала — потом перебралась и соскользнула с другой стороны, на лету забрасывая щит обратно на руку и поворачиваясь лицом к силуэту, слепо движущемуся навстречу из темноты.
Это было отдаленно человекоподобное создание, автоматический торс на закрепленных по кругу моторизованных катках, который все время кренился в разные стороны. Цепи и управляющие кабели выходили из его головы и змеились куда-то вверх, во тьму. Одна тяжелая рука оканчивалась тупоносым стволом, другая — толстым поршнем. Два выстрела со звоном ударили в щит, а затем в него врезалась поршневая рука, край щита угодил Кальпурнии в лицо, и она отлетела на стену.
Времени вытащить дробовик не было, не говоря уже о том, чтобы снова вставить его в амбразуру и стрелять одной рукой с щитом в качестве опоры. Хотя эта штука была слишком быстра, чтобы увернуться с ее пути, Кальпурния успела быстро шагнуть вбок и подставить щит под следующий удар поршня, чтобы тот отбросил ее в сторону. Приземлившись, ей пришлось еще отскочить назад, чтобы компенсировать инерцию, и надеяться, что сзади ее не поджидает очередной противник. Она выхватила стаббер и сразу ощутила облегчение, как только перчатка-захват с щелчком замкнулась вокруг рукояти. Ей понадобилась секунда, чтобы отставить одну ногу за спину и выстрелить. Прицелилась она идеально. Снаряд с грохотом врезался в шов брони под рукой автомата, и через миг тот обмяк: тот, кто управлял им, решил, что машине уже нечего делать на поле боя.
Кальпурния ненадолго остановилась, чтобы перевести дыхание и поводить вокруг фонарем, потом снова двинулась вперед. Полдюжины осторожных шагов. Она только что вернула пистолет в кобуру и потянулась через плечо за дробовиком, когда ее залил резкий свет нескольких прожекторов. Она рефлекторно пригнулась, отбежала в сторону, окончательно высвободила дробовик и приготовилась сбросить щит — амбразура в нем была полезна для стрельбы в упор и огня на подавление, но сейчас ей понадобятся две руки, чтобы целиться. Несмотря на то, что визор шлема затемнился, чтобы противостоять яркому свету, она все еще моргала от смены освещения, когда пол начал двигаться.
Ей понадобилось мгновение, чтобы отметить лязг шестерней и лебедок и отдаленные крики инженерных бригад на нижнем техническом уровне, но теперь она почувствовала, что пол вибрирует и качается, подталкивая ее в направлении источника света, а стена, к которой она прижималась спиной, скользнула вниз и скрылась в полу.
План изменился. Когда пол вздыбился, она снова схватила пистолет и позволила склону увлечь себя вниз, сжавшись за щитом, чтобы, если что-то окажется впереди, в него сначала врезалась тяжелая пластина брони. Прожекторы по-прежнему светили прямо на нее, из-за чего все, что было дальше расстояния руки, окутывали тени. Поэтому она опустилась на колени, припав к склону, и дважды выстрелила наугад поверх края щита.
Она не попала в фонари, но шанса прицелиться уже не было. Из-за опустившейся стены послышался новый лязг, и она увидела там движущиеся красные и зеленые огни, которые проходили друг перед другом, как будто их несла толпа людей. Она выстрелила один раз, другой. Отдача ударила через перчатку в плечо с такой силой, что должен был остаться синяк, но выстрелы сделали свое дело: четыре красных огня погасли, каждый снаряд пробил два силуэта из тех, что толпились рядом со склоном.
Со скрежетом пол наклонился еще круче, и ей пришлось бежать по нему боком, словно торопливый чернопанцирный краб, краб, который отчаянно пытался запихнуть пистолет в кобуру и вооружиться силовой дубинкой. Она соскочила со склона за секунду до того, как тот успел окончательно свалить ее, и ввалилась в толпу грубых человекоподобных фигур, которые свисали с цепей с протянутыми перед собой руками и фонарями красного и зеленого цвета вместо лиц. Четверо неподвижно лежали на земле: захваты на цепях выпустили их, когда операторы увидели, что в них попали.
Кальпурния увернулась от первого здоровяка, который попытался сомкнуть на ней руки, но наткнулась на другого, с красным фонарем. Она ударила нижним краем щита в то место, где у него должны были быть колени, и когда тот закачался, она наконец-то высвободила свою дубинку и ткнула ей снизу вверх. Полетели искры, цель рухнула с цепи, и красный огонь угас. Сзади в нее вцепились серворуки, еще один красный фонарь вспыхнул над плечом, но она, уже восстановив равновесие, крутанула дубинку и вогнала ее конец за спину. Цель, которая схватила ее, повалилась на пол. Кальпурния повернулась, быстро обогнула залитый зеленым светом силуэт и устремилась в самую гущу.
Она слышала собственное хриплое дыхание и чувствовала, что щит начинает тяжелеть в руке. Она поднесла его ближе к телу, чтобы меньше напрягаться, но это тоже вызывало проблемы, пока она отмахивалась дубинкой от целей и их цепких рук: щит стало труднее использовать, как оружие, бить им по телам или отбивать атаки, и кроме того, теперь с того бока у нее образовалось слепое пятно. Этих громил, в отличие от людей, нельзя было сбить с ног, врезавшись в них щитом: они попросту отлетали в сторону на цепях и снова возвращались. Она попыталась компенсировать, постоянно двигаясь вокруг своего щита, держа его справа и вдвое активно работая дубинкой, но другая рука тоже уставала, а ноги натыкались на громил, которых она уже свалила на пол. Цели наседали, хотя их ряды и поредели.
