Сергей Волков - Твой «Демон Зла»: Поединок
Больше в квартире никого не было…
Сергей выглянул в окно пашутинской комнаты — трое человек, пригибаясь, бежали с разных сторон к центру двора, где одиноко лежал на снегу коричневый «дипломат». Медлить было нельзя, и Сергей, разбив тостым дырчатым кожухом ствола автомата неизвестной ему конструкции окно, закусив губу, начал поливать бегущих длинными очередями, и заставил всех людей во дворе буквально за пару секунд прижаться к земле, а потом — отползти назад!
Подхватив табуретку, Воронцов выбил остатки стекла, торчащие в рамах, и выпрыгнул со второго этажа на крышу стоящей под окном, занесенной снегом «Победы». Крыша машины, не смотря на почтенный возраст, выдержала, Сергей кувырком скатился с неё в мокрый снег и присел за стоящей рядом машиной, четыреста двенадцатым «Москвичем» оранжевого цвета.
«Думай, Воронцов, думай! Ну, давай, не раскисай, сейчас не время! Надо выбираться из этой «ямы»!», — Сергей внимательно следил за двором, одновременно «накачивая» себя, подталкивая к позитивным мыслям, которые могли бы помочь найти выход из сложившейся ситуации…
Время шло. Он сидел за «Москвичем» уже минут пять — непростительная задержка, с точки зрения профессионала — противник мог перегруппировать свои силы, мог скрыто подкрасться, нанести внезапный удар…
Ничего путного Воронцов так и не надумал. Он понимал, что попал в патовую ситуацию, и ему оставалось только действовать — быстро, внезапно, ошеломляюще для противника, с риском для своей собственной жизни. Сергей на миг представил лицо Кати, мысленно попрощался с нею, и вдруг ощутил, что жизнь его с этого момента пошла каким-то зигзагом, и совершенно неизвестно, какой у этого зигзага будет конец.
Сергей вскочил и со всей скоростью, на которую было способно его тело, побежал к «дипломату». Стрелять по нему стали не сразу, но зато потом ударили сразу из нескольких стволов. Пули шипели в слежавшимся снегу, свистели вокруг, и Воронцов вдруг, и так не кстати, вспомнил старую солдатскую поговорку: «Свист пули, которая тебя убьет, ты не услышишь!».
Он сменил обычный бег на «маятник», сбивая стрелявшим прицел, но все равно шансов уцелеть было ничтожно мало!
«Качать маятник» — наука довольно сложная, нужны месяцы тренировок, чтобы научиться чувствовать противника, его психологию, чтобы сразу понять манеру его стрельбы… Сергей же лишь несколько раз, во время учебы в «Щите» ходил «маятником» на полигоне, и теперь ему приходилось туго. Про себя он отмечал движения: «Левая нога, правая нога, шаг, другой, присел, ещё раз присел, обманное движение корпусом, прыжок в противоположную сторону…»
Вроде бы пока, тьфу-тьфу-тьфу, получалось не плохо, но стоило только Воронцову так подумать, как он оступился на предательски скользком от воды и наледи асфальте, на секунду прекратил своё «броуновское движение», и тут же пуля ожгла ногу, словно её стегнули раскаленным железным прутом, и почти в то же мгновение запламенела щека, и по шее потекла струйка теплой крови.
«Не добегу!», — в отчаянии понял Воронцов, прыгнул вперед, потом назад, морщась от жжения ниже колена, перекатился через плечо, и следующим прыжком приземлился практически рядом с «дипломатом»! Стрельба сразу прекратилась.
«Они боятся повредить Прибор!», — вдруг понял Сергей. Верно его предположение или нет, гадать не было времени. Он подхватил нагретый солнцем чемоданчик, поднял его, как щит, перед собой, и из-за этого прикрытия начал осматривать безмолвные окна домов, мокрые красные и серые крыши, черные провалы чердачных отдушин.
Стрелков он заметил почти сразу, видимо, они уже не прятались так же тщательно, как в начале операции — один на крыше, один в открытом подъездном окне дома напротив, ещё один — в дальнем углу двора, в тени от дома, за заснеженной «катушкой» кабеля.
«Пожалуй, двоих я смогу снять!», — подумал Сергей, не прекращая прикрываться своим импровизированным щитом и поворачиваясь так, чтобы «дипломат» закрывал его от всех трех противников.
Воронцов перехватил тяжелый «дипломат» левой рукой, правой выхватил пистолет, и выстрелил в первого стрелка, вжимающегося в железо крыши. Бах! Человек выронил оружие, черный небольшой автомат, внешне похожий на чеченского «борза», полетел вниз и с железным лязгом ударился о вытаявший пятачок мокрого асфальта у водосточной трубы.
Сергей в этот момент не думал о том, этично или нет — стрелять по тем, кто не может ему ответить — это были враги, и тут действовал жестокий принцип: «Убей, или убьют тебя!». Какая уж тут, к чертям, этика!
Он уже ловил на мушку прячущегося за барабаном кабеля человека, как вдруг за его спиной затрещал «узи». Раненый в самом начале перестрелки парень в кожанке отлежался в ближнем к подворотне подъезде, и неожиданно вступил в бой, наплевав на Прибор в «дипломате», и, видимо, на все приказы своего начальства.
Воронцов с ходу несколько пуль «поймал» в бронежилет, а одна навылет прошила руку выше локтя, заставив Сергея выронить «дипломат» и вскрикнуть от боли. И тут ожили два оставшихся стрелка! Воронцов наугад выстрелил несколько раз по «кожаному», до половины высунувшемуся из приоткрытой подъездной двери, подхватил раненой рукой чемоданчик и побежал в глубь двора, где за блестящими «спинами» гаражей виднелась какая-то низкая пристройка, вроде сарая или строительной будки. Там Сергей надеялся перебраться в соседний двор.
Добежав до половины пути, он понял, что это ему не удасться. Стрелки короткими, точными очередями отжимали его от гаражей, загоняя в глухой угол, образованный выступом противоположного Пашутинскому дома.
«Все! Попал! Теперь какой-нибудь снайпер замочит меня в две секунды!», — подумал Воронцов, затравленно озираясь, прижавшись спиной к желтой, беленой стене дома, покрытой от сырости темными разводами и пятнами. Стрельба стихла — видимо, противник прикидывал, как лучше «взять» упорного телохранителя…
И тут простая в своей гениальности мысль подсказала Воронцову план его дальнейших действий! Конечно, как же он сразу не додумался, их же учили этому в школе!
Прямо над его головой начиналась пожарная лестница, та самая, с которой стрелял в форточку Пашутинской комнаты якобы киллер три недели назад. Воронцов продел ручку «дипломата» в брючной ремень, затянул его потуже, потом резко подпрыгнув, ухватился обеими руками за нижнюю перекладину лестницу, изогнулся всем телом, качнулся назад, и изо всех сил бросил себя вперед, протаранив ногами стекло в ближайшем окне первого этажа! Сергей закричал, не столько от боли, сколько от страха — он летел вперед ногами в полную неизвестность чужого жилья, а воображение уже рисовало табуретки или столы, о которые он сломает себе позвоночник. Однако выбирать не приходилось…
Сзади запоздало ударили автоматные очереди, но Воронцов, весь в стеклянной пыли и осколках, уже приземлился на полу небольшой, уютной кухни, своротив по пути стол и пару табуреток, и все же сохранив себя, вернее, свои кости, в относительной целости. Стекла сильно посекли Сергею руки, на шее ниже ухо моментально вспухла огромная гематома, оставленная оконной ручкой, но это были уже мелочи! Главное — он был жив и достаточно боеспособен, чтобы продолжать за эту самую жизнь бороться!
Из коридора на шум в кухню вбежала какая-то старушка, но увидев вооруженного, окровавленного человека, пронзительно заорала и осела у стены, твердя: «Господи, пронеси! Господи, сохрани!».
Воронцов бросился вперед по коридору, забежал в комнату, подскочил к окну — порядок! Окно комнаты выходило в соседний, практически точно такой-же дворик, но он, в отличии от Пашутинского, был проходным! Тут за спиной Сергея раздался подозрительный шорох. Он обернулся и увидел безмолвно плачущую от страха молодую девушку, наверное ещё школьницу, скорчившуюся в кресле.
— Не бойтесь, я ухожу! — как можно более миролюбивым голосом сказал Воронцов: — Там, в коридоре, вашей бабушке кажется плохо!
— Что вы с ней сделали?! — сквозь слезы крикнула девушка.
— Ничего, она просто испугалась! — ответил Воронцов, уже повернувшись к хозяйке квартиры спиной и открывая окно. Потом он вдруг замер, посмотрел через плечо на девушку:
— Вы слышали перестрелку? Почему не вызвали милицию? А?!
— Я… Мы… Мы испугались! — еле выдавила из себя та, закрывая лицо руками.
— Эх вы… — Воронцов распахнул окно и выпрыгнул в соседний двор.
Он добежал почти до середины двора, до стоящих в куче, словно звери в стаде, машин, как вдруг по нему сзади, с крыши вновь хлестанула очередь.
«Зараза, уже успели перебраться, суки!», — выругался про себя Воронцов, запетляля, пригибаясь, и так, используя «маятниковый» ход, благополучно достиг арки, выводящей на боковую улицу. Надо было отрываться, уходить как можно дальше, и Сергей, сунув пистолет в кабуру, прижимая здоровой рукой к телу по прежнему притороченный к поясу «дипломат», понесся, пугая своим видом редких прохожих, по узкой улочки направо, к центру.
