Егор Чекрыгин - Странный приятель. Тайна Врат
Змеиным жалом метнувшийся из окна штык едва не оборвал весьма перспективную карьеру лейтенанта оу Дарээка, попытавшегося оценить обстановку на улице. Лишь благодаря выработанным на тысячах тренировок рефлексам тот сумел в последнее мгновение уйти в сторону и резко нанести ответный удар шпагой. В дыму было трудно разобрать, но, кажется, попал.
– Сержант, первое капральство – на второй этаж. Стрелять оттуда. Бросайте сверху весь хлам, что еще не успели выбросить, – рявкнул Ренки во всю глотку, кляня себя за то, что не догадался отдать все эти приказы заранее. Ведь ясно же было, что дым затянет помещение и от множества бестолково машущих штыками солдат будет мало пользы, зато все они станут отличными мишенями. – Остальных – к дверям и окнам, по два человека на каждое. Напротив окон не стоять – будут стрелять, бить из-за стены тех, кто попытается пролезть. Сержант Дроут, наверх. Ты командуешь там!
В окно, возле которого стоял Ренки, сначала просунули ствол мушкета, выпалив внутрь дома, и, обрадованные раздавшимся криком боли, попытались пролезть следом за пулей. Почти не глядя, Ренки ткнул шпагой, и тяжелая фигура повисла на подоконнике. Достав свой пистолет, он разрядил оба ствола в мелькающие за окном тени и быстро отпрянул назад. Очень вовремя – раздался залп, и в помещение влетело не меньше десятка пуль.
К счастью, лишних людей тут уже не было, так что пули благополучно расплющились о противоположную стену, не причинив никому вреда.
– Таагай, встань тут, – приказал Ренки прилежно сопровождавшему его гренадеру. – Коли сбоку, если кто полезет. Наверное, лучше палашом. Я на второй этаж, осмотрюсь!
Дыма на втором этаже было уже, наверное, даже больше, чем на первом. «Все-таки воевать в помещении – это какое-то свинство!» – подумал Ренки.
Поднявшиеся наверх мушкетеры устроили тут настоящее караколирование, посменно подходя к окну, паля в егерей и вновь отходя вглубь комнаты для перезарядки. Выстрелов из соседнего здания можно было больше не опасаться – его почти не было видно из-за слишком интенсивной пальбы с обеих сторон.
«Очень организованно, – подумал Ренки, восхитившись выучкой мушкетеров. – Но надолго нам так пороха и пуль не хватит. Впрочем, ведь можно же забрать запасы у убитых и раненых».
С целью проверки запасов он подошел к телу, лежащему у дальней от окна стены. Человек еще был жив, но уже без сознания, и, судя по отчаянно зажимающим рану на животе рукам, это было к лучшему – истечет кровью без боли.
Ренки проверил его берендейку и пороховой рог для подсыпания на полку. И эта последняя деталь экипировки навела его на определенные мысли.
Быстро спустившись на первый этаж, он прошелся по комнатам обороняемого здания и собрал у раненых и убитых все пороховые рога, не постеснявшись даже втащить в помещение одного из убитых кредонцев, чтобы обобрать и его. Затем он поднялся на второй этаж и объяснил задачу Дроуту. Гренадер довольно быстро сообразил, что от него требуется, и занялся подготовкой. А лейтенант оу Ренки Дарээка, забрав с собой примерно два десятка солдат, спустился на первый этаж и уже там вновь объяснил предстоящий маневр Таагаю и сержанту мушкетеров, распределив между ними задачи.
Командовавший зуурскими егерями капитан – естественно, родом из благородных оу – уже было подумывал дать приказ к отступлению. Внезапной атаки, на которую и был весь расчет, не получилось. Противник либо успел заметить подготовку, либо к тооредаанцам подошло подкрепление, отчего они сумели противостоять штурму.
Ловить пули и, в свою очередь, палить внутрь здания не имело смысла. Ясно, что сквозь узкие окна внутрь прорваться не получится, а бессмысленно терять людей из-за пусть и не слишком прицельной, но достаточно интенсивной стрельбы со второго этажа было нельзя. Зуурские дикари – совсем не то, что цивилизованное кредонское быдло, которое своих офицеров боится больше, чем врагов. Эти могут невзначай и штык в бок воткнуть, и в спину выстрелить.
С ними вообще было непросто, хотя и интересно. Офицер для них был скорее вождем, еще в том, старом понимании этого слова, чем господином и повелителем. Его беспрекословно слушались только пока он, совмещая личное бесстрашие и разумность, вел своих солдат от победы к победе. А вот когда начиналась полоса неудач, тут уже приходилось поддерживать свой авторитет всеми средствами, иначе быть беде. В общем-то если имеешь дело с этими дикарями, то доказывать свое первенство во всем нужно постоянно. Фехтовать и стрелять лучше всех, топать версту за верстой в одном строю, не показывая признаков усталости. А еще быть то щедрым и справедливым, то свирепым и безжалостным. Ни скупости, ни трусости со слабостью зуурцы своим вождям-офицерам не прощали. Как, впрочем, и неудачи.
Постоянно соревноваться со своими подчиненными, чуть ли не каждый день ходя по лезвию клинка, – это ощущение пьянило. После такого командовать обычной солдатней… Благородный оу сравнивал это с дрессировкой мышей и тигров: с первыми – безопасно, зато с последними – поистине захватывающе! Всегда приходится быть настороже, аккуратно используя и свою стальную волю, и змеиную хитрость.
Так что сейчас есть смысл отойти, не пытаясь пробить лбом каменные стены. В буквальном смысле этого слова. Даже если отряд и прорвется назад к башне, толку от прореженных в этой заварушке вояк будет уже не слишком много. Можно плюнуть на обещанную награду и спасать то, что еще осталось. Увести отряд в горы и отсидеться. Не вечно же тооредаанцы будут владеть Тиндом? А если будет расследование, в Военном трибунале все это можно выставить в самом лучшем свете. В конце концов, Кредонская республика – страна купцов, тут не приветствуются бессмысленные потери.
И стоило только офицеру об этом подумать, как пальба тооредаанцев начала стихать. «Что и неудивительно! – смекнул благородный оу. – Не бездонные же у них там пороховницы, и пули сами собой в сумках не появляются. А значит, победа уже близка. В крепость, скорее всего, лезть уже не имеет смысла. Но зато можно уйти с шиком! Глядишь, и в Военном трибунале зачтется».
Он перегруппировал своих солдат, решив главный удар обрушить на дверь и окна рядом с ней, и уже набрал было воздух в легкие, чтобы высвистать приказ к началу атаки, как вдруг громкий хлопок и вспышка отвлекли его внимание.
Он не знал, но это его соперник, командовавший тооредаанцами, подал свой сигнал начинать, бросив во врагов пороховницу со вставленным в нее коротким фитилем. У гренадеров всегда был запас таких, в специальной сумке на поясе.
Получилась конечно же не настоящая граната, и ущерб она нанесла минимальный. Но вслед за ней с верхнего этажа полетела еще дюжина с гаком таких же. Взрываясь, они убили или ранили немногих, но смогли ошеломить, оглушить и ослепить врага.
Едва отгрохотали взрывы, Ренки бросился сквозь дым в распахнутую дверь, разя шпагой и кинжалом во все стороны и чувствуя, что каждый удар пластает чье-то тело.
Дышать было нечем. И кажется, даже уже привыкшие к пороховому дыму легкие отказывались работать в этом угаре и мгле. Глаза слезились и отчаянно горели, вызывая дикое желание почесать их, хотя каждому солдату были известно, что от этого станет только хуже. Глотка и даже, кажется, желудок и кишки пересохли от дыма и гари. Каждый глоток воздуха резал легкие так, будто это было битое стекло. Но руки привычно разили фигуры в черных мундирах, и тело столь же привычно увертывалось от ответных ударов, рефлексивно распознавая опасные движения противника.
За Ренки плотным строем шли его солдаты, убивая врагов в той же манере, в какой бились их далекие пращуры, сражавшиеся с копьями и щитами.
Плотный строй. В отличие от своих противников, стоящих сейчас бестолковой толпой, тооредаанцам не надо было отличать своего от чужого перед ударом. Своих они чувствовали локтями и плечами, а врагами были все остальные.
Облако дыма начало светлеть – тооредаанцы прошли порядки врагов насквозь. Лейтенант оу Дарээка отдал команду, и его солдаты перестроились. Уцелевшие зуурские егеря тоже успели сбиться в отряд и готовились к новой схватке.
– Полки досыпать! Целься! Пли! – прохрипел оу Дарээка, и по вражеским рядам почти в упор прошелся град пуль. Когда-то маленький Ренки так играл, кидая горсть гороха в деревянных солдатиков. Вот только они не кидали горох обратно.
И все же ответный залп егерей был намного «жиже» того, что произвели «его» мушкетеры. И оружие было заряжено далеко не у всех, да и оставалось их не так много.
– Вперед! – просипел Ренки, толком не обратив внимания на то, как что-то чиркнуло ему по уху, и превозмогая сопротивление тела, отказывающегося снова нырять в дымный ад. И повел своих солдат в новую штыковую атаку.
Фигура вражеского солдата. Выпад штыком. Тело привычно уходит влево, одновременно выкидывая руку со шпагой вперед. Укол в руку, коротенький, только чтобы обездвижить и предотвратить следующий удар. Новый выпад в горло. Попал.
