Сэнди Митчелл - Зов долга
Мне оставалось лишь пожать плечами.
— Точно так же, как на Перлии, — произнес я.
Кто бы ни работал здесь, он явно не собирался возвращаться, но, учитывая условия, при которых им пришлось покинуть укрытие, это не было удивительно.
Эмберли мрачно кивнула.
— Тщательно обыщите это место, — сказала она и состроила мне гримасу. — Не могу поверить, что только что произнесла нечто подобное. Вряд ли где-то здесь завалялся тенесвет, но лучше все-таки убедиться в этом, прежде чем уходить. Я не хочу давать Лазуру возможности заявить, что мы плохо сработали.
Она задействовала вокс-передатчик, встроенный в доспех.
— Мельком, мы нашли убежище. Похоже на то, что тут укрывался Метей.
— Вы уверены? — Даже по вокс-связи скептицизм в его голосе можно было пощупать руками. — Но зачем техножрецу связываться с псайкерами?
— Ни малейшего понятия. — Прорывавшееся раздражение в голосе Эмберли стало сильнее. — Когда мы поймаем этот мешок с шурупами и призовем его к ответу, спросишь у него лично, хорошо?
— Ладно, мэм. — Голос Пелтона звучал примирительно, что было разумно в данных обстоятельствах. Злить инквизитора не стоит, даже если давно работаешь на нее. — Мы видим вас на ауспике, будем у вас через пять минут.
Связь прервалась, и Эмберли вздохнула, посмотрев на присутствующего техножреца с некоторым раскаянием.
— Прошу прощения за ремарку про мешок с шурупами, — произнесла она, — сегодняшний день меня уже напрягает.
День еще не закончился и, как выяснилось, собирался стать намного более напряженным, но в тот момент мы все еще находились в счастливом неведении относительно его намерений.
Янбель кинул взгляд на вычислитель, все еще бормоча молитвы и нажимая на клавиши в надежде, что сможет убедить какой-то клочок данных вернуться из небытия, но Метей хорошо знал свое оборудование и, очевидно, заметал следы так же умело, как он сделал это в Долине Демонов многие годы назад.
— Без обид, — заверил Янбель Эмберли, вне сомнения для себя решив, что служителю Омниссии положено стоять выше таких мелочных реакций, как раздражение, хотя голос его выдавал совершенно иное.
— Пелтон, впрочем, в чем-то прав, — осторожно попробовал почву я. — Даже будучи отступником, стал бы Метей в действительности сотрудничать с культом Хаоса? Эти душевнобольные настолько же далеки от идеала Машины, насколько вообще возможно.
Эмберли глубоко вздохнула и, кажется, про себя сосчитала до десяти.
— Насколько свидетельствует мой опыт, враги Императора пользуются всем, до чего только смогут дотянуться. Возможно, он выменял у них место, где можно укрыться, на оружие.
Я примирительно кивнул.
— Это кажется разумным, — пришлось признать мне.
И все-таки что-то тревожило меня. Не думаю, что связка болтеров была достаточной платой за то, чтобы предоставить техножрецу-отступнику столь шикарно оборудованную лабораторию, но, конечно, не я, а инквизитор в этом деле являлась экспертом, и, поскольку бикфордов шнур ее терпения был очень короток, мне совершенно не хотелось быть тем, кто его подожжет.
— Вижу движение на ауспике, — включился в вокс-связь новый голос, и секунду спустя я понял, что это Понтий. Кажется, наш пилот занимался чем-то кроме созерцания своих ног, задранных на штурвал, пока мы прогуливались, наслаждаясь пейзажами, по Окраине Ада. В его голосе слышалась нотка замешательства. — Северо-восточный сектор. Это там, где лава.
— Назад к челноку! Сейчас же! — В голосе Эмберли прозвенел металл, вне сомнения, потому, что она пришла к тем же выводам, какие сформировались к этому моменту и у меня. К моему невыразимому облегчению, она решила действовать таким же образом, каким действовал бы я сам (хотя, разумеется, из гораздо более благородных побуждений, чем чувство самосохранения).[56] — Мельком, уводи своих на челнок, немедленно! Понтий, будь готов стартовать!
— Двигатели под полной тягой, готов смахнуться, — заверил ее пилот, в то время как Пелтон также подтвердил неожиданное изменение в наших планах — сжато, не расходуя лишних слов.
Задержавшись лишь для того, чтобы сорвать с петель настоящую дверь, Эмберли повела нас обратно через лабиринт коридоров и застывшего в неподвижности оборудования такой рысью, которая заставила меня полным ртом хватать жаркий и зловонный воздух. Я не собирался, впрочем, отставать, весьма отчетливо представляя себе то, что может ждать нас на поверхности этого пустынного каменного прыщика посреди лавы, и слишком хорошо зная: быть застигнутым внутри здания означает неминуемую гибель.
Мы довольно быстро добрались до пролома в стене, оставленного нашими загадочными предшественниками. Пока мы приближались к нему, запах серы становился все сильнее. Не задержавшись и без всякого колебания Эмберли повернула налево, устремляясь прямо к широко открытому основному входу, за которым терпеливо ждал нас такой милый сердцу силуэт нашей «Аквилы».
Когда мы вышли из здания, горячий пыльный воздух будто ударил меня в солнечное сплетение, пробивая путь в мои легкие. Эмберли сразу же закрыла шлем, но я не стал терять время на обматывание лица тканью.
Кинув взгляд вокруг и оценив ситуацию, я почувствовал, как рефлексы, отточенные на полях сражений по всему сегментуму, заработали в полную силу, сразу же попытавшись нащупать непосредственную угрозу. Группа Пелтона была уже почти у самого шаттла, на бегу поднимая небольшие облачка серой пыли, держа оружие наготове и поспешая так, будто за ними гнался сам Хорус. Симеон, очевидно, был полностью в боевом режиме, движения его стали неестественно быстрыми, а головой он крутил во всех направлениях так энергично, что я бы не удивился, если бы она оторвалась или начала вращаться на триста шестьдесят, подобно сенсорным антеннам ауспика на командной «Химере».
Сквозь вой двигателей нашей «Аквилы», а также постоянный низкий гул геотермальных процессов сложно было быть до конца уверенным, но мне показалось, будто далеко справа слышен зловещий шелест множества хитиновых тел, и потому я повернул голову к основному скоплению индустриальных зданий. Как раз в этот момент по самому краю моего зрения скользнуло нечто, почти скрытое облаками ядовитых испарений, поднимающихся из фумарол, усеивающих основание той узкой колонны камня, на которой мы в данный момент находились.
— Симеон, на пять часов, сейчас! — прокричал я, едва не опоздав, но его реакция была совершенно сверхъестественной благодаря той омерзительной алхимии, которая оскверняла в данный момент его кровь, и он развернулся быстрее, чем вообще возможно, наводя оружие.
Глухой звук его выстрела разнесся по открытому посадочному полю, и в воздухе разорвался шар чего-то состоявшего из хрящей, со щупальцами, похожий на какое-то медлительное водное беспозвоночное. Брызгами разлетелась отвратительная сукровица, заливая камнебетон. Там, где ихор коснулся тонкого слоя пепла, земля зашипела, испуская зловонный дым. В то же мгновение два новых взрыва эхом отразились от оставшихся за нашими спинами зданий, когда еще пара монстров взорвались, не найдя свою цель.
— Это что еще за чертовщина? — спросила Земельда голосом гораздо более высоким, чем обычно.
— Споровые мины, — жестко отозвалась Эмберли, очевидно совершенно не желая терять времени на пустые разговоры.
— Содержащие своеобразную биологическую кислоту, насколько я могу судить, — любезно пояснил Мотт.
К счастью, все мины в одной группе склонны были взрываться в одно и то же время, а значит, от них относительно несложно защититься, если сохранять бдительность…
— Пригнись! — рявкнул я на нашего эрудита, навскидку стреляя из лазерного пистолета и сбивая еще один смертоносный воздушный шар, который уже нацелился на его голову.
Еще несколько разорвалось вместе с ним, и шрапнель из осколков со стуком отлетела от брони Эмберли, заставив нас, остальных, неуютно передернуться.
— А эти, кажется, являются аналогом гранат… — В голосе Мотта звучала обычная заинтересованность, несмотря на то что смерть только что прошла очень близко от него. — Понадобится, конечно, нетронутый экземпляр, чтобы сказать с уверенностью, но моя догадка заключается в том, что внешний панцирь состоит из небольших сегментов хитина, связанных хрящевой тканью или, возможно, мышечными волокнами…
— Заткнись и беги, — посоветовал я, подавая самый наглядный пример.
То зрелище, которое я больше всего страшился увидеть, — колышущаяся масса хитиновой брони и бритвенно острых когтей, — надвигалось на нас со стороны мануфакторий, и была эта волна настолько плотной и так хорошо скрытой пылью, которую поднимали бесчисленные когтистые конечности, что становилось совершенно невозможно рассмотреть, где в ней заканчивается одна форма жизни и начинается соседняя.
