Игорь Марченко - Доминион. Проект «Генезис»
Но даже если и вернут, норматив вряд ли будет выполнен — за спиной все тот же неподъемный груз. На этом этапе заваливались очень многие, и я не был исключением.
Наконец заключительная, третья фаза. Длится она месяц-полтора. Собирается группа из двенадцати человек. В ее составе саперы, связисты, медики. Группа способна к автономному существованию. Задача — самостоятельно подобрать себе снаряжение и выдвинуться к указанной точке для контакта с лесными хо. Прошел пятьсот метров — падаешь. Поднимают минимум два человека. Встать одному с таким грузом практически невозможно. Так группа и топает, периодически поднимая друг друга. Сколько прошли, никто не помнит. И это все по густым джунглям и горам. А в лагере тебя встречают «партизаны», причем очень «дружелюбно» — наставленным оружием, и тащат тебя в землянку для якобы дознания. Попробуй после этой психологической атаки наладить дружеский контакт, да еще так, чтобы тебя зауважали.
Согреться негде (костры запрещены), температура воздуха — максимум плюс восемь градусов, то есть спать приходится в глубине влажных зарослей, кишащих разной живностью. Позже вместе с группой нужно пройти дополнительные четырнадцать километров по лесам и горам и передать на борт стратолета-координатора контейнер с информацией. Этот способ передачи информации применяется в режиме полного радиомолчания. Устанавливаются две мачты высотой около десяти метров. На них натягивается канатная петля с контейнером. На высоте пятидесяти метров пролетает стратолет. С него на канате опускается крюк, который, зацепив контейнер за петлю, поднимает его на борт. На налаживание дружеских отношений с «местными» выделяется всего несколько дней, во время которых каждый должен помнить еще и о своих прямых обязанностях, то есть заниматься кто оружием, кто обеспечением связи, а кто разведкой. Каждый отвечает за свое. И потом целый месяц те же засады, освобождение заложников, диверсионные акты и так далее. Две недели сухих пайков и никаких костров.
Универсальный паек — хорошая штука. Полный набор витаминов. Положено три сухпайка в день, а берут все в основном один. Это единственное, на чем можно сэкономить в весе, который таскаешь на себе. Только после успешной сдачи всех экзаменов и зачетов жалкие остатки личного состава бригады, которая начинала курс в начале первой фазы, гордо смогут надеть береты зеленого цвета.
Выпускники получают назначения в различные точки планеты — туда, где дислоцируются подразделения спецназа. 10-я бригада — в Сайпен, 7-я — на Санхой, 1-я — в район Железных холмов, 5-я — на Желтое море.
В конце каждого курса мы непременно сдаем экзамены в чертовом доме, как его все называют. Это комплекс закрытых комнат, где тебя учат вести бой в замкнутом пространстве, в полной тьме, а иногда и по пояс в воде. Твои противники не манекены, а специальные голограммы, имитирующие пехотинцев-людей в полном снаряжении. Нам выдают учебное оружие с электроразрядами и по одному запускают в этот лабиринт, где тебя уже поджидает хитрый противник, ведомый искусственным интеллектом. Поначалу мы не могли пройти и пару комнат, становясь жертвами голограмм, стреляющих парализующими лучами, но со временем это стало детскими забавами. Чертов дом мы научились проходить по секундомеру.
Подготовка продолжается. Учимся выживать в экстремальных условиях, проходим снайперские курсы… и так без конца — совершенству нет предела. В подавляющем большинстве случаев спецназовец худой, поджарый, но чрезвычайно выносливый. Все это сказки для детей, что солдат спецподразделения — обязательно двухметрового роста громила с лицом имбецила. Чем меньше твой вес, тем проще на тренировках. Мышцы — не главное. Главное — чудовищная выносливость и целеустремленность. Если бы не выматывающие подъемы и спуски марш-бросков, можно было бы сказать, что все не так уж и плохо. Пять раз в неделю мы облачались в водонепроницаемые комбинезоны и бежали на полосу препятствий, заполненную грязевыми бассейнами, лестницами, веревками, полями, затянутыми колючей проволокой, под которой нужно было так проползти, чтобы ни один сигнальный датчик не зазвенел. И все это в момент, когда у тебя над головой инструкторы стреляют из боевого оружия. Если датчик зазвенел, приходилось начинать сначала. Как-то мы до самого вечера проходили эту полосу, пока, полумертвые от усталости и голода, не прошли ее на «отлично».
Прививки и лекарства, что мы принимали вместе с едой, по идее, гарантировали выработку иммунитета, но мне это не помогло, как и всей нашей группе. Почти в один и тот же день мы подхватили болотную лихорадку и слегли в госпиталь на целую неделю. Здесь нас ежедневно накачивали таким количеством препаратов, отвечающих за регенерацию тканей и иммунитет, что не нужно было никакого спиртного. Мы, словно шальные, сходили с ума в своей палате, порой умирая от смеха над самыми примитивными вещами. Это нас устраивало, и с утра пораньше все с нетерпением ждали прихода группы врачей в ослепительно белых скафандрах биологической защиты. Сыворотка растекалась по жилам теплыми волнами и сносила наши мозги напрочь, да так качественно, что ничего другого и не надо было.
После госпиталя нас снова и снова испытывали на прочность нормативными стрельбами, проходящими во время преодоления полосы препятствий в полном боевом облачении и с боевым оружием. Полосы препятствий стали серьезней, а прохождение — опасным и трудоемким.
— Куда стреляешь, разуй глаза. Бери прицел чуть выше! — слышу голос капитана Стила у себя в наушниках.
Послушно беру выше и в лежачем положении повторно стреляю из ручного гранатомета по навесной траектории в цель, которую мне в зарослях даже и не видно. Снаряд оглушительно рвется в глубине густого кустарника, разнося мишень на части.
— Уже лучше. Беги дальше, ты непростительно отстаешь от графика!
Вскочив на ноги, пригибаясь под весом снаряжения, щедро навешанного на меня, преодолеваю грязевой бассейн по пояс в болотной жиже и радуюсь, что в этот момент не начинается артобстрел, при котором обычно положено падать лицом вниз.
Минное поле. Начинаю наводить помехи на мины, реагирующие на магнитные аномалии человеческого тела. Падаю в траву и под пиротехнические дымные хлопки начинаю обезвреживать их. Пройдя минное поле, углубляюсь в густые заросли. Перебегая и петляя от одного заросшего мхом камня к другому, стараюсь не попасть в поле зрения автопушки командного бункера на вершине холма. Здесь главное — расчет и время, ни в коем случае не стоит суетиться и нервничать, иначе или на мину наступишь, или провалишься в скрытую ловушку. Терпение и выдержка, но непростительно медлить — значит провалить задание.
Пушка заметила меня на границе пройденной территории и, дав всего один залп краской, безвольно обвисла, когда я вышел в слепую зону.
— Грин, ты убит! На исходную! — ошпарил спокойный голос капитана Стила. — Шел неплохо, но на пятом рубеже тебя достал снайпер…
— Но, сэр, меня не мог задеть никакой снайпер! — возмутился я. — Я прополз окоп, ни разу не высунувшись, и…
— Не спорь, рядовой! Я сказал: ты убит, значит, убит! — одернул капитан. — Потом посмотришь запись своего ползанья. Нагава! К началу рубежа — бегом марш!
Выругавшись, я встал на ноги. С меня стекали ручьи грязной воды окопа, по которому я полз почти сто метров, не поднимая головы. Устало побрел за ограду, отделявшую полосу препятствий от обычной территории. Там собрались остальные неудачники — те из нашей группы, кого условно убили на полосе раньше меня. Единственным чистым человеком, стоявшим в сторонке с электронным планшетом в руках, был капитан Стил.
— Когда ползешь под прицелами снайперов, не забывай, что амбразуры — основное окно в загробную жизнь. Пользуйся отвлекающими маневрами, дымовыми завесами, — сказал капитан, изучая электронную анимацию моего бега. — Непонятно, почему замешкался во время артобстрела и прошел минное поле на минуту позже, чем обычно. Перед прохождением я всем сказал громко и ясно, что условный калибр снарядов всего сорок пять миллиметров. Они почти безобидны против вашей тяжелой брони! Если, конечно, не разорвутся у вас на голове.
Остановившись за заляпанной краской спиной Зета, который был условно пристрелен автопушкой, машинально меняю ствол автомата ЭМА-3 на новый. В последнее время начинаю обзаводиться полезными привычками и навыками.
Нагава ловко прополз сеть окопов и, чудом избежав снайперов, чуть не провалился в хорошо замаскированную яму. Но уже через минуту случайно наступил ногой на «бабочку» — мину-ловушку. Строй застонал и зачертыхался. Кен был нашей последней надеждой.
— Черт подери, я почти на грани! — взвыл Зет. — Сколько можно здесь торчать?!
Капитан Стил с неудовольствием покачал головой и дал Нагаве команду вернуться в строй к остальным. Кен шел последним и должен был преодолеть полосу, но по негласному уговору, если последний проходил плохо, все остальные бойцы отряда начинали проходить всю полосу с самого начала. Но в этот раз капитан скомандовал возвращение в лесную зону, где мы должны были изучать курс выживания в джунглях, на своей шкуре испытывая все прелести укусов ядовитых гадов и действие сыворотки. Углубляясь растянутым строем в заросли мясистых листьев с колючками, внимательно смотрели себе под ноги, чтобы невзначай не попасть ногой в ямку, где мог обитать ядовитый острозуб или лохматый мясоед. Тот мог запросто вцепиться в ботинок, и чтобы разжать его челюсти, пришлось бы воспользоваться щипцами.
