Энн Леки - Слуги правосудия
— Даже не знаю, — добавила мать девочки с косвенным осуждением, — что за друг такой этот твой друг.
Не мой друг. Никогда не был моим другом: ни сейчас и ни в какое другое время.
— Благодарю за то, что рассказали мне.
Я пошла на стоянку — и флаер действительно исчез. Вернувшись в комнату, я обнаружила Сеиварден по-прежнему спящей или, во всяком случае, по-прежнему без сознания. Сколько же кефа удалось ей купить за флаер, подумала я. И думала я об этом, только пока извлекала из сейфа свой рюкзак и платила за ночь, — после этого Сеиварден должна будет сама заботиться о себе, что, видимо, представляло для нее несложную задачу, — и отправилась искать транспорт, чтобы уехать из города.
Был автобус, но первый ушел за пятнадцать минут до того, как я о нем спросила, а следующий будет только через три часа. Вдоль реки на север ходил поезд, один раз в день, и, как и автобус, он уже ушел.
Я не хотела ждать. Я хотела убраться отсюда. А в особенности я не хотела снова встречаться с Сеиварден, даже мельком. Температура здесь в основном выше нуля, и я способна проходить большие расстояния. Следующий достойный упоминания город находился в соответствии с картами, которые я видела, всего в одном дне пути отсюда — если я пересеку стеклянный мост, а затем отправлюсь напрямую по сельской местности, а не пойду по дороге, которая огибала реку и широкую расщелину моста.
Мост — в нескольких километрах за городом. Пешая прогулка принесет мне пользу, в последнее время я недостаточно двигалась. Мост сам по себе мог оказаться довольно интересным. Я двинулась к нему.
Когда я прошла немногим более полукилометра, мимо жилых домов и продуктовых магазинов, которые окружали медицинский центр, и оказалась в соседнем жилом районе — среди домов поменьше, бакалейных лавок, магазинов одежды, скоплений низких квадратных домов, соединенных крытыми переходами, — меня стала догонять Сеиварден.
— Брэк! — прохрипела она, задыхаясь. — Куда ты идешь?
Я не отвечала и только прибавила шаг.
— Брэк, черт подери!
Я остановилась, но не повернулась. Подумала, не поговорить ли? Мне не пришло в голову ничего хоть сколько-нибудь сдержанного: что бы я ни сказала, ничего хорошего не выйдет. Сеиварден поравнялась со мной.
— Почему ты меня не разбудила? — спросила она. Ответы пришли мне на ум, но я удержалась от того, чтобы произнести какой-нибудь вслух, и, вместо этого, снова пошла вперед.
Я не оглядывалась. Мне было все равно, идет она за мной или нет, и я надеялась, что нет. Я точно не чувствовала ответственности за нее и не боялась, что без меня она станет беспомощной. Она в состоянии позаботиться о себе.
— Брэк, черт подери! — снова позвала Сеиварден. А затем выругалась, и я услышала ее шаги позади себя и снова ее затрудненное дыхание, когда она догнала меня. На сей раз я не остановилась, но несколько ускорила шаг.
Еще через пять километров — за это время она периодически отставала, а затем, задыхаясь, нагоняла меня — она изрекла:
— Буфера Аатр, ты чем-то недовольна, что ли?
Я по-прежнему ничего не отвечала и не останавливалась.
Прошел еще час, город остался далеко позади, и в поле зрения показался мост, плоская черная арка над обрывом, под ним — шипы и кольца из стекла, ярко-алые, глубокого желтого и голубого цвета, и зазубренные обрубки других цветов. Стены пропасти — полосатые, черные, зелено-серые и синие, там и здесь — с прожилками льда. Дно пропасти было скрыто облаками. Надпись на пяти языках оповещала, что это памятник, находящийся под охраной, и доступ к нему разрешен только лицам, обладающим лицензией, — но что это за лицензия и кому ее выдают, осталось загадкой, поскольку я не поняла некоторых слов. Низкий барьер преграждал вход, я легко его перешагну, и здесь больше никого нет, кроме меня и Сеиварден. Ширина этого моста, как и всех других, достигала пяти метров, и, хотя дул сильный ветер, он не настолько силен, чтобы мне угрожала опасность. Я шагнула вперед, переступила через барьер и оказалась на мосту.
Если бы я боялась высоты, у меня здесь закружилась бы голова. К счастью, это не так, и единственным неудобством, которое я испытывала, было ощущение открытого пространства позади и подо мной. Мои ботинки глухо стучали по черному стеклу, и все сооружение слегка покачивалось и содрогалось на ветру.
Изменение характера вибрации подсказало, что Сеиварден последовала за мной.
То, что было дальше, произошло главным образом по моей вине.
Мы прошли половину расстояния, когда Сеиварден заговорила.
— Да ладно, ладно. Я понимаю. Ты злишься.
Я остановилась, но не повернулась.
— Сколько это принесло тебе? — спросила я наконец, озвучив лишь один вопрос из всего, о чем думала.
— Что?
Хотя я не повернулась, я почти увидела, как она наклонилась вперед, уперев руки в колени, слышала, как по-прежнему тяжело она дышит, напрягаясь, чтобы ее было слышно за свистом ветра.
— Сколько кефа?
— Я хотела совсем немного, — сказала она, не вполне отвечая на мой вопрос. — Только чтобы снять раздражение. Мне это нужно. И вообще, для начала — ты за тот флаер вроде и не платила. — На мгновение мне пришло в голову, что она вспомнила, как я получила флаер, сколь неправдоподобным это ни казалось. Но она продолжила: — У тебя достаточно в том рюкзаке, чтобы купить десять флаеров, и все это — не твое, это принадлежит лорду Радча, не так ли? Заставляешь меня так вот топать только потому, что ты зассыха.
Я стояла по-прежнему лицом вперед, куртка облепила меня на ветру. Стояла, пытаясь понять: что означают ее слова, кем или чем она меня считает? Почему, по ее мнению, она меня так заботит:
— Я знаю, кто ты, — проговорила она, пока я молча стояла. — Несомненно, ты хотела бы бросить меня, но ты не можешь, так ведь? У тебя приказ вернуть меня.
— Кто же я? — спросила я, все так же не поворачиваясь. Громко, перекрикивая ветер.
— Ничтожество, вот кто. — В голосе Сеиварден звучало презрение. Теперь она, выпрямившись, стояла за моим левым плечом. — Ты прошла испытания в вооруженные силы, тесты на способности и, подобно миллиону других ничтожеств, сейчас думаешь, что это делает тебя важной персоной. И ты упражнялась в произношении, и как держать столовые приборы, и пробралась в отдел особых поручений, и теперь я — твое особое поручение, ты должна доставить меня домой целым и невредимым, хотя ты предпочла бы этого не делать, так ведь? У тебя со мной проблема, и можно догадаться, что проблема заключается в том, что, как ты ни старайся, ползай на коленях перед кем угодно, тебе никогда не стать тем, кем я рожден быть, а такие люди, как ты, этого терпеть не могут.
Я повернулась к ней. Я уверена, что на моем лице не было никакого выражения, но, когда наши глаза встретились, Сеиварден вздрогнула — она все еще была на взводе — и непроизвольно сделала три быстрых шага назад.
Через край моста.
Я подошла к краю и заглянула за него. Сеиварден висела в шести метрах внизу, обхватив руками замысловатый завиток из красного стекла, глаза ее округлились, рот приоткрылся. Она подняла на меня глаза и сказала:
— Ты собиралась меня ударить!
Расчеты дались мне легко. Вся моя одежда, связанная вместе, достанет только на пять и семь десятых метра. Красный выступ уходит куда-то под мост, и не видно ничего, на что можно было взобраться. Цветное стекло не так прочно, как сам мост, — по моим прикидкам, красная спираль разобьется вдребезги под весом Сеиварден в течение последующих трех-семи секунд. Но это только предположения. Тем не менее любая помощь, которую я могла бы позвать, наверняка придет слишком поздно. Облака все еще скрывают нижние пределы пропасти. Те трубы всего на несколько сантиметров уже длины моих вытянутых рук и сами очень глубоки.
— Брэк? — Голос Сеиварден прозвучал хрипло и напряженно. — Ты можешь что-нибудь сделать? — По крайней мере, не «ты должна что-то сделать».
— Ты мне доверяешь? — спросила я.
Ее глаза округлились еще больше, она судорожно втягивала воздух. Она мне не доверяет, я это знала. Она оставалась со мной потому, что считала меня чиновником, а значит — неотвратимой фигурой, а себя — важной для Радча персоной, настолько важной, что за ней послали специального человека, — недооценка собственной значимости никогда не относилась к недостаткам Сеиварден — и, возможно, потому, что она устала убегать от мира, от самой себя. Была готова сдаться. Но я тем не менее не понимала, почему я с ней. Из всех офицеров, с кем мне довелось служить, она никогда не была в числе моих любимиц.
— Я доверяю тебе, — солгала она.
— Когда я схвачу тебя, разверни свою броню и обхвати меня руками. — На ее лице вновь появилась тревога, но времени больше не осталось. Я развернула под одеждой броню и шагнула с моста.
