Александр Баренберг - Неравный бой 2
На первый раз, как и положено, ограничился «коробочкой» вокруг полосы. На разворотах на управление особо старался не налегать, чутко прислушиваясь к издаваемым конструкцией звукам. Не раздастся ли где-нибудь предательский треск? Но нет, самолетик вел себя великолепно, послушно следуя за осторожными движениями ручки. Сел, выключил движок. Пробег оказался чуть длиннее разбега, около сорока метров. Не страшно, примерно на это мы и рассчитывали.
В следующие дни уже испытывал аппарат по полной программе. Фигуры пилотажа, скорости по высотам, потолок и вооружение. Маневрировал самолет хорошо. На резких виражах даже у тренированного реактивными истребителями меня темнело в глазах от перегрузок, а аппарату хоть бы хны. С вертикальным маневрированием было похуже – все таки тяговооруженность маловата. Но петли и иммельман выполнялись на ура даже при полной нагрузке. А вот бочки «Коршун» крутил совсем медленно – сказывалась полуторная плотность атмосферы, создававшая сильное сопротивление при поперечном движении крыльев. Но в целом, я был крайне доволен.
В одном из последних запланированных полетов, уже после внесения некоторых улучшений в конструкцию, выполнял полет на проверку максимальной дальности. Вооружения, кроме пулемета, не брал. Уже навернул три широких, километров тридцать в диаметре, круга вокруг Ленинска, когда заметил над лесом знакомый силуэт с перепончатыми крыльями. Размером примерно в мой самолет. Ящер тоже заметил меня, но почему-то не стремился свести более близкое знакомство. Наверное, испугался непривычного грохота дизеля со снятым, для экономии веса, глушителем и зловещего шипения отбрасываемого быстро вращающимся винтом воздуха. Наоборот, он постарался сразу встать на противоположный моему движению курс. Но я уже загорелся желанием испытать машину в реальном сражении. Так что уйти чудищу не удалось – по максимальной скорости самолет крыл его почти вдвое.
На самом деле, все закончилось как-то слишком быстро и буднично, совсем не соответствуя охватившему меня охотничьему азарту. Догнал улепетывавшего со всех крыльев ящера, пристроился ему в хвост, сбросив газ. И в упор всадил в когтистое тело короткую очередь из пулемета. Птеродактиль, не возражая, сразу же рухнул в лес. Вот и все, собственно. Но, так или иначе, это первый бой «Коршуна», посему вечером надо будет хорошенько отметить. И, заодно, окончание летных испытаний тоже…
Глава 20
Условный сигнал от северо-западного передового поста, защищавшего воздушное пространство вокруг русской столицы, поступил по недавно проложенной телеграфной линии вскоре после обеда. Означать он мог только одно – к Ленинску приближается вражеский дирижабль. Я в это время, набив желудок, лениво просматривал еще раз, на предмет наличия ошибок и невнятных мест, свеженаписанное мной же руководство по летной эксплуатации истребителя-бомбардировщика типа «Коршун». Этот самый истребитель-бомбардировщик, правда, пока имелся только в единственном экземпляре, однако прошел испытания и уже запущен в массовое производство. То есть, заложен второй планер и заказаны некоторые детали для еще трех. Увы, но это максимальный темп, который может обеспечить местная промышленность. Однако данная неспешность давала мне время подготовить нужное количество пилотов, так как по понятным причинам, летать одновременно на нескольких машинах я никак не мог.
Услышав новость, сообщенную учащенно дышавшим посыльным, со всех ног прибежавшим из комнаты связи, сразу же распорядился узнать, готов ли наш единственный перехватчик к вылету. По идее, после объявления тревоги, дежурившие на поле техники должны были заправить машину топливом и подвесить вооружение. Это следовало из утвержденной мной три дня назад инструкции. Однако учебных тревог я еще не проводил – не хватало времени. Так что лучше проследить за выполнением.
Распорядившись, побежал в комнату связи. Прибыл туда как раз вовремя – радисты-телеграфисты штаба закончили расшифровывать развернутую телеграмму с точным временем пролета и направлением движения, полученную вслед за первой. Да, дирижабль шел на столицу, расположенную примерно в пяти километрах от нашего полигона. Наконец-то немцы разродились местью за наши последние художества. Что-то многовато времени у них это заняло, мы ожидали налет раньше…
Офицер разведки, прикомандированный к полигону, тем временем уже проложил на висевшей около телеграфного аппарата подробной карте окрестностей маршрут движения вражеского корабля. Я прикинул варианты перехвата. Получалось, что можно особо не торопиться – времени вполне хватит взлететь и встретить противника на достаточном удалении от Ленинска. Тем не менее, задерживаться в штабе не стал, а, нанеся отметки на карту в своем планшете, побежал к самолету.
Дежуривший у машины техник доложил о готовности к взлету. По древней летной традиции, не доверяя докладу, в темпе осмотрел самолет лично. Вроде все в порядке, ракеты и бомбы подвешены. Вскочил в кабину, пристегнулся и завел движок. Аппарат уже был вытащен прямо на полосу, поэтому, выждав минуту для достаточного прогрева двигателя, дал газ и через несколько секунд оказался в воздухе. С набором высоты развернулся к западу и пошел наперерез врагу, еще невидимому за близким горизонтом. Первая часть моего маршрута пролегала в видимости Ленинска, и я пронаблюдал в бинокль, как с расположенной на его северной окраине базы стартует дежурная эскадрилья «ангелов». По согласованному недавно плану, они должны будут подстраховать меня на случай неудачи. Поэтому включать ракетные ускорители не спешили, а медленно набирали высоту «традиционным» способом. Включат, если потребуется…
Ленинск исчез за горизонтом, а я взял чуть правее. Если расчеты верны, вот-вот из-за верхушек деревьев должен показаться знакомый сигарообразный силуэт. Однако секунды шли, а он все не появлялся. Это меня насторожило, ведь самолет уже пересек расчетную линию его движения. Стал закладывать плавные виражи, чтобы увеличить поле обзора, частично перекрытое расположенным сверху крылом. Хотя дирижабль, судя по докладу наблюдателей, шел почти на бреющем, что обычно было несвойственно немцам. Опять изменили тактику?
В общем, поэтому я пытался различить контуры махины на фоне леса, однако, по приобретенной еще в училище привычке, поглядывал и в другие стороны. И не зря! Дирижабль обнаружился как раз в высоте, причем гораздо южнее и западнее расчетного места! Несколько мгновений я тупо разглядывал дымящий всеми трубами силуэт, пока не сообразил, что произошло. Немецкий командир применил очередную тактическую хитрость! Идя максимально низко, неподалеку от города резко изменил маршрут, обогнув Ленинск по широкой дуге и одновременно набирая высоту. И в итоге оказался с другой стороны столицы и почти на двухкилометровой высоте. Там, вообще-то, дуют довольно сильные ветра, почти отсутствующие у поверхности, так что надо отдать должное отваге командира и умению экипажа. Мои «ангелы», например, даже с ускорителями выше двух километров забираться не любят. На «велокрыле» я бы тоже не рекомендовал. А вот на более тяжелом и менее «парусном» самолете уже поднимался и на четыре. Так что мне высота полета дирижабля не препятствие. Его командир извлек уроки из последнего нападения «ангелов», но у нас за это время появилось кое-что покруче…
Правда, благодаря неожиданному маневру, противник, когда я его настигну, окажется гораздо ближе к городу, чем предполагалось. Значит, надо будет справиться с ним в темпе! Передвинул рычаг газа до максимума, одновременно продолжая набор высоты. Туша дирижабля медленно, но верно увеличивалась в размерах. Поднес к защищенным горнолыжными очками глазам бинокль. Да, немцы оперативно извлекли уроки! Количество стационарных огневых точек на верхней поверхности баллона как минимум удвоено. А одиночные карабинеры, кажется, прикрыты чем-то типа противоосколочного щитка. Теперь близкие разрывы гранат им почти не страшны. То есть «ангелы», со своими слабосильными бомбочками, стали практически бесполезны. Что ж, вовремя мы самолет построили!
До воздушного мамонта остается около полутора километров. Я выше его на пару сот метров. Не сбавляя газа, перехожу в пологое пикирование. Самолет разгоняется до самого максимума, если верить прибору – сто сорок километров в час. Это все, большего не позволяет плотный воздух. Конструкция машины подозрительно скрипит, жалобно, на высокой ноте ноют нагруженные растяжки. Хорошо, что заложил в конструкцию избыточный запас прочности!
На глаз, до неповоротливой туши дирижабля примерно полкилометра. Поймав середину верхней части баллона в перекрестье слепленного на скорую руку из проволоки прицела, дергаю сразу за четыре маленьких рукоятки, расположенные слева от сидения. Веревочки от них идут к установленным у боковых пусковых зажигалкам. Секунды две ничего не происходит, потом все четыре ракеты одна за другой с шипением, разбрызгивая искры, срываются с направляющих. До дирижабля уже метров триста, и я, избавившись от груза, сразу же беру ручку на себя. Самолет резко уходит вверх, в глазах темнеет от перегрузки. Даю крен, чтобы увидеть результат атаки. Заодно наблюдаю вспышки выстрелов защитников вражеского корабля. Это они зря, я слишком далеко. И слишком быстро двигаюсь. Отслеживаю четыре дымящих черным следа. Один проходит выше баллона, взрываясь где-то далеко за дирижаблем. Еще два протыкают оболочку и срабатывают внутри, без видимых последствий. И лишь последняя ракета разбрасывает смертельные осколки прямо перед поверхностью баллона. Кажется, смело вниз одного из карабинеров. Или даже двух. В общем, как я и боялся, от ракет в данной ситуации толку никакого. Поэтому и выпустил их все сразу, не оставив на второй заход.
