Сергей Шангин - Без царя в голове
— За братство!
Иван медленными глотками ополовинил большую кружку, громко и с удовольствием рыгнул, чувствуя, как приятный дурман растекается по сознанию, весенним шальным половодьем сметая непонятности нынешнего Иванова бытия.
— Ваня, скажи как брат брату, каким макаром ты в моей башке поселился? — вкрадчиво поинтересовался царь.
— Это тебе к чему? — тотчас насторожился Иван.
— Я ведь царь! Тревожно мне, ежели так поведется и всяк будет у меня в башке, как на постоялом дворе поселяться, куда же империя скатится?
— Не боись, Ваше Величество, кроме меня никто… клянусь… хочешь на кресте клятву дам, хочешь? — Иван поискал взглядом образа, но не нашел их в трапезной.
— И все ж таки, открой секрет или жалко тебе? — не отставал царь.
— Было бы чего жалеть, Ваше Величество, да в памяти дырка. Запамятовал я по-пьяни, что со мной сделалось, перед тем как я у тебя в башке очухался. Помню только — выпил изрядно, а вот что именно пили, даже не спрашивай — не помню, — как на духу признался Иван.
Честно говоря, он предполагал некую связь между выкуренной сигарой и своим перемещением, но выдавать то предположение за знание опасался. Потому как возникнут вопросы, откуда мол травка, кто такой Швондер и какого рожна они творили в космосе, вылетев раньше тревожного вызова. К тому же странный сон и деньги с неба — лучше язык придержать.
— Не спрашивай, Ваше Величество, сам не знаю, а врать не приучен. Да и к чему тебе оно, иль тоже задумал куда скакнуть? Да куда ж тебе еще прыгать-то, ты и так царь? — неприлично громко загоготал Иван, представив, как царь перепрыгнет, к примеру, в башку какого-нибудь забулдыги портового.
— Не представляешь, Вань, как мне скучно, как одиноко. Ты думаешь дворе-е-е-ц, народу тьма, девки увиваются, каждое твое желание вмиг исполняется?
— А как же иначе? — удивился Иван, — Ты же царь! Главнее тебя в России нет никого, всяк букашка тебе подчиняется, слово скажешь и армада в бой ринется, небо перевернется, земля провалится, девка в постель прыгнет!
— Вань, сказки все это, — шмыгнув носом, грустно признался царь после небольшой паузы. — Ты хоть в бордель сходить можешь, с девками в стогу покувыркаться, в кабаке повеселиться. А мне нельзя, ни-че-го нельзя! Понял?
— А кто же тебе запретить может? — не поверил Иван.
— Да все кому не лень, каждый норовит мне в нос ткнуть, дескать так нельзя, а это негоже царскому званию. Давай меняться — ты в цари, а я в пилоты!
— Ваше Величество, дык мы уже поменялись вроде. В смысле я и так уже царь. Но ты не грусти, это ненадолго, будет возможность сбегу обратно, вот те честное слово.
— Нет, не сбегай, Иван, живи в свое удовольствие. Давай я вместо тебя сбегу. У тебя сколько девок в городе?
— Да кто же их считал то, мы Волгины никогда женским вниманием обижены не были.
— Вот я и говорю, живи себе в хоромах царских в полное свое удовольствие, а я туда… на свободу… к девкам… к звездам.
— Нет, Ваше Величество, туда тебе нельзя, слабый ты, не совладаешь. Да и в первом же бою прикончат к такой-то матери. Навыков моих не имеешь, чего там делать будешь.
— Можно подумать у тебя навыки царские есть, — обиделся царь, — а вона же сидишь, царствуешь.
— Навыки тут к чему? Все само крутится, ты же сам все и наладил, любо-дорого посмотреть! — подсластил горькую пилюлю Иван.
— Вот именно что само, без меня, а меня туда и не подпускают.
— Да кто тебя не пускает, может, ты сам не хочешь?
— А вот накося-выкуси, не хочу. Еще как хочу, но шпики вокруг вьются, все тайному советнику докладывают. Этот злыдень, что хочет, то со мной и делает. В казне пусто, а него густо. Армия на границах, а его шпики, да охрана туточки рядышком. Да что говорить, если собственный дворецкий, друг беззаветный, за мной шпионит и ему докладывает.
— Слушай, Ваше Величество, что-то ты совсем в тоску ударился, давай еще кружечку тяпнем. Только я сейчас секундочку буквально передохну, что-то в глазах темнеет, погодь чуток, никуда не уходи, ха-ха-ха… — Иван отрубился на полуслове, окунувшись в блаженный сон.
* * *Психиатрия помогает нормальному человеку выделить элементы реальности из бредового потока сознания.
Ивану моментально приснилось, что его бесчувственное тело несут куда-то по коридорам. Туманные фигуры раздевают его, одевают в какие-то хламиды белые и снова несут, несут, укачивая на ходу. И так Ивану стало приятно и покойно, что просыпаться совсем не хотелось. Вспомнилось далекое детство, когда маменька укачивала его малого перед сном, и он засыпал с ощущением абсолютного счастья.
— Мама, спой песенку! — попросил он и удивился, что голос звучит грубо не по-детски, словно он не маленький мальчик, а мужик взрослый.
Как же маменька его на руках-то удерживает, он же такой здоровенный, тяжелый. Вздрогнул Иван от испуга, что маменька не удержит и уронит его прямо на каменный пол. Вздрогнул и очнулся, открыл глаза и ничего не понял.
Трапезная пропала, он не сидит за столом дубовым перед кувшином с пивом, а лежит на кушетке высокой, опутанный проводами, датчиками, под ярким светом операционной лампы. Кругом приборы стоят вида необычного, и в лицо ему смотрит раструб похожий на сопло старинной ракеты. Прямо над ним склонились какие-то люди в масках и глядят озабоченно и выжидательно.
— Это что за ерунда? — спросил Иван склонившихся над ним врачей в белых масках, — Я что заболел?
Он попытался пошевельнуться и обнаружил, что пристегнут широкими плоскими лентами к столу.
— Не понял, что за дела? Быстро меня отстегнули, давно у палача в каморке не бывали?
Врачи переглянулись, но не сделали попыток исполнить царскую волю и отстегнуть царя.
— Заговор? Царя решили убить? Охрана-а-а-а! — заорал Иван во все горло. — Убить изменников, освободить царя!
— Господа, приступайте, не слушайте, что вам говорит этот… в общем исполняйте приказ царя! — распорядился кто-то из-за спины врачей.
— А я тогда кто? — удивился Иван. — Не царь что ли? Мигом меня развязали!
— Ваше Величество, — решился, наконец, один из врачей, — вы же сами приказали ваших речей не слушать и избавить вас от того, кто в вашей голове поселился. Охрана не прибежит, вы ей особо приказали не слушать ваших приказов, пока мы не разрешим.
— Когда это я вам приказал? Не помню такого! — уперся Иван, решивший бороться до последнего.
— Немедленно приступайте к процедуре, — настойчиво поторапливал все тот же голос в задних рядах, страдавший явным не русским акцентом. — Вы же видите, он заговаривает вам зубы.
— Вы, царь-батюшка, сильно выпивши были, пива изволили много откушать. Разговоры странные вели, словно не в себе были, спорили все, ругались. Потом упали, захрапели. А как вас под белы рученьки взяли и в опочивальню понесли, так вы глаза открыли и это самое распоряжение выдали, — шепотом, склонившись к самому уху царя, пояснил врач.
— Пьяный, значит, был? — так же шепотом поинтересовался Иван.
— Ага!
— А что же вы пьяного царя слушаете, мало ли чего я сболтнуть спьяну мог?
— Так вы, царь-батюшка, это очень трезво сказали и особо напомнили, что как вы протрезвеете, так сразу кинетесь кричать, чтобы вас освободили. Токмо под страхом смертной казни запретили нам ваши приказы выполнять, пока мы эту тварь из вас не вытащим, — дрожащим голосом пояснял врач.
— Что вы там шепчетесь? Включаю аппарат на прогрев, подсоедините электроды, введите объекту транквилизатор. Быстро, господа, быстро, приказ царя нужно исполнять буквально и моментально, чиорт пабьери! — скомандовал незнакомец, тщательно прячась за чужими спинами, стараясь не попадаться на глаза царю.
Его приказ оказал на врачей волшебное действие. Тотчас же загудела установка, засветились экраны приборов, засуетились врачи, прилаживая множество датчиков к телу царя. Засуетились анестезиологи, примериваясь, когда и сколько препарата влить в уже подключенную капельницу. Минута-другая и процесс пойдет, а куда тот процесс приведет, одному богу известно.
— Тварь значит? — сухо поинтересовался Иван у затаившегося в глубине сознания царя. — А кто в вечной дружбе клялся? Кто орал, что единым фронтом справимся с врагом внешним и внутренним? Значит, ты меня специально спаивал, водку в пиво подливал, яду подмешивал?
— Господь с тобой, — суетливо отозвался царь, — Ваня, ты же сам наливал, как же я мог подливать тебе что-то?
— А я не всегда себя помнил, бывало находило помутнение. Тут ты и мешал мне бурду в кружке, чтобы быстрей окосел! — упрямо гнул свою линию Иван.
— Ваше Величество, так что нам делать-то? — волновался врач, не решаясь запустить процесс.
— Отстань, мышь белая! — рявкнул разозленный Иван, — Устраняй эту тварь, коли тебе сам царь велел.
