Артем Мичурин - Еда и патроны
– Жизнь научила.
– Ну да, ну да… Вот она, значит, какая, берлога бандитская. – ГСС взял план базы и принялся расхаживать по кабинету, крутя его в руках. – А знаешь, сынок, я тебе, пожалуй, все же заплачу. Потом. Пять золотых. А? Что скажешь?
«Пять золотых» звучало очень хорошо. Стас быстренько помножил их на шестьдесят и довольно ухмыльнулся, представив себе кошель, набитый куда более привычным серебром. Но вот слово «потом» портило всю чудесную картину.
– Почему потом? – вырвалось у него как-то само собой.
– Проверить нужно, – развел руками Буров. – А пока проверяем… – За дверью раздался звонок и в кабинет, стуча сапожищами, влетели два амбала. – Пока проверяем, ты подождешь.
– Это еще зачем? – Стас вскочил со стула, но тут же был усажен обратно лапищей гвардейца, опустившейся на плечо, словно паровой пресс.
– Нет, – Буров опустил чертеж и расстроенно покачал головой, – все-таки деградирует народ от поколения к поколению. Умный на первый взгляд парень, а такую хуйню спрашиваешь. Ты как хотел? Чтобы я рассчитался и отпустил тебя на все четыре стороны? Отличная идея. Наверное, так и нужно поступить. Чтобы ты тут же запоролся в кабак, налакался и рассказал всей тамошней братии увлекательнейшую истории о том, как на тебя снизошла сия манна небесная. Через пару дней мы отыщем базу, нагоним туда толпу народа. Только на хрена? Непонятно. Там ведь уже не будет никого. Да, сынок, бандюги – народ любознательный, до новостей местных дюже охочий. Так что… Ефим, – указал ГСС пальцем на одного из амбалов, – оформи-ка нашего гостя на пару дней с казенным довольствием.
– Есть! – гаркнул тот, ухватил «гостя» за ворот, одним рывком поднял его со стула и потащил к двери, но вдруг остановился, собрал в складки кожу на мощных надбровных дугах и неожиданно озвучил мысль, нарушившую стерильную чистоту мозга: – А куда оформлять-то?
– Как куда? В изолятор, разумеется.
– Так там ведь это… – Амбал замялся, подошел к Бурову и, поднеся свою брутальную морду к уху начальника, что-то прошептал.
Глаза ГСС округлились, губы сжались в приступе гнева и немедленно разжались, брызжа слюной в морду докладчика.
– Кто разрешил?! Это что, блядь, за бедлам?! Очистить немедленно!
Амбал молча вытерпел плевки и, героически удержавшись от неуважительных попыток стереть с лица начальственную слюну, снова наклонился и опять зашептал боссу на ухо.
– Черт те что у вас творится, – с заметно меньшим возбуждением прошипел Буров, глубоко вздохнул и медленно выдохнул. – Вези тогда на Свердлова. Только скажи, чтоб в общую не сажали. Он ни с кем из зэков общаться не должен. Понятно?
– Понятно.
– Все, пошел с глаз моих долой! Нет, подожди. Это… Как тебя? – направил Буров руку в сторону Стаса и щелкнул пальцами. – Из вещей если есть что ценного, лучше здесь оставь, потом заберешь.
Стас вздохнул, чувствуя бессмысленность сопротивления, снял ремень, подсумок с деньгами, разгрузку, запихал все в рюкзак и поставил на стул.
– У меня на входе боец ваш мордастый кучу вещей изъял, ценных. Не затерялись бы, – посетовал он без особой надежды в голосе.
– Ладно, я прослежу, – пообещал ГСС.
– И еще кое-что. – Стас дернулся, пытаясь тормознуть прущего к двери конвоира, но тот остановился лишь по окрику Бурова:
– Обожди, пусть скажет.
– Просто на всякий случай сообщаю, – начал Стас. – На базе пленный есть.
– Девка та, что ли? – небрежно спросил ГСС, отпивая чаю.
– Нет, врач один. Живет в третьей от ворот избе по левому ряду. Вы бы там поаккуратнее с ним, если что.
– Хм. Врач, говоришь? Ладно, посмотрим. Все, веди давай! – рявкнул Буров на гвардейца. – И чтоб в одиночку посадили, передай. Скажи, что лично я распорядился.
Оба амбала щелкнули каблуками и покинули кабинет вместе с задержанным.
– Уже уходите? – растянув харю в мерзкой усмешке, поинтересовался на выходе мордастый гвардеец. – А вещички как же?
– Потом, – бросил амбал, не оборачиваясь, и вывел Стаса на улицу.
– Пешком пойдем? – спросил второй конвоир у своего коллеги.
– Нет. Если уж приходится шваль всякую сопровождать, – покосился первый на Стаса, – так пусть хоть с ветерком, – и блеснул парой серебряных зубов, состроив уродливую гримасу, квинтэссенцию зачатков улыбки и вполне развитого звериного оскала. – Давай, выводи старушку.
– Ага, – радостно воскликнул второй почти с ребяческим задором и сиганул налево, за угол управления.
– Куда хоть едем-то? – поинтересовался Стас, на что получил ответ в виде смачного плевка под ноги и от дальнейших расспросов решил воздержаться.
Через минуту за углом что-то затарахтело, и к крыльцу, дымя, чихая и наводя ужас на лошадей, проезжающих мимо, вырулило железное чудо о четырех колесах. Больше всего этот странный агрегат напоминал грузовик в миниатюре, с тем лишь отличием, что вместо привычного кузова за кабиной находился металлический куб со створчатыми дверями и малюсеньким зарешеченным окошечком сбоку. Передние колеса были открыты и вынесены далеко в стороны от узкого высокого капота, расширяющегося ближе к кабине, задние, заметно большего диаметра, покоились по бокам от куба, прикрытые небольшими щитками. Крыша, слегка скошенная к капоту, подпиралась спереди решеткой из металлических прутьев. Боковых решеток, а уж тем более стекол в кабине не было. Цвет этого чуда техники Стас однозначно определить так и не смог. Множество слоев краски, один поверх другого, разной степени облупленности, придавали машине весьма колоритный вид, формируя цветовую гамму кузова из выцветших оттенков зеленого, голубого, коричневого и, разумеется, охристого. В целом горе-автомобиль выглядел на редкость убого и нелепо. Впрочем, передвигаться это ему ничуть не мешало, а гордая физиономия водителя заставляла усомниться в верности мнения, составленного на основании беглого осмотра.
Амбал по имени Ефим, как успел запомнить Стас, подошел к грузовичку сзади, нажал на какую-то железяку, и двери куба с душераздирающим лязгом несмазанных петель открылись.
– Залазь.
Стас глянул внутрь и поморщился от ударившего в нос тяжелого и непривычного запаха бензина.
– А ехать долго будем? – спросил он. – Тут же дышать вообще нечем.
– Выживешь, – лаконично ответил Ефим и загнал Стаса в адский куб, больно пихнув стволом под лопатку.
Створки закрылись, наполнив металлический ящик звуком многократно усиленного скрежета, хлопнула дверца кабины, и автомобиль, надрывно затрещав двигателем, тронулся. Запах стоял просто одуряющий и, вопреки наивным ожиданиям, при движении не выветривался, словно конструкция ржавого монстра была изначально рассчитана на уморение пассажиров. Стас поднялся, насколько позволял потолок, ухватился за прутья решетки крошечного окна и припал носом к этому единственному источнику свежего воздуха.
Автомобильчик, несмотря на свой неказистый внешний вид, двигался довольно шустро. За окошком с внушительной скоростью мелькали дома, деревья и прохожие. Минуты через три железный монстр наконец замер возле угрюмого трехэтажного здания из красного кирпича, обнесенного железобетонными плитами с колючкой поверху.
– Выходи, – скомандовал Ефим, и Стас с радостью покинул передвижную газовую камеру. – Пошел к воротам.
Мрачная грязно-красная коробка с зарешеченными окнами и вышками по углам забора, окантованного тремя рядами колючей проволоки, не оставляла сомнений относительно своего предназначения. Однако для еще пущей ясности над воротами заведения черным по почти черному красовалась надпись, выведенная изящным готическим шрифтом, служащая одновременно и вывеской, и средством наглядной агитации: «Центральная тюрьма города Муром „Черный закат“. Каждому по заслугам».
Ефим подошел и постучал кулачищем в прямоугольник калитки на железных воротах. Тишина. Еще раз… И еще… Через пару минут с той стороны что-то лязгнуло, и в дверце калитки образовалась щель с глядящими оттуда водянистыми красными глазами.
– Чего надо? – недовольно буркнул хриплый голос.
– Блядь! Опять нажралось, животное?! – заревел Ефим, стараясь брызнуть слюнями точно в пьяные зенки за прорезью. – Открывай, паскуда! Я на тебя, блядь, рапорт напишу, долакаешься.
– А ты писать-то умеешь? – поинтересовались из прорези.
Ефим шутку не оценил, и огромный кулак врезался точно в смотровую щель, заставив острослова отскочить назад, повинуясь инстинкту самосохранения.
– Тихо, тихо, – раздалось уже на некотором отдалении. – Не балуй. Чего устраиваешь тут?
Автоматчики на соседних вышках, посмеиваясь, наблюдали за спектаклем, разнообразящим их суровые трудовые будни.
– Сука, я ведь насру сейчас на все твои подвязки и шею-то цыплячью сломаю! – пробасил Ефим, разглядывая обидчика в прорезь.
– Ладно, хорош тут… Отойди от двери, открою сейчас. Учти, у меня автомат.
