Дем Михайлов - Эхо войны
Из пулеметного гнезда на крыше показались голова и плечи девушки, она положила руки в перчатках с обрезанными пальцами на станину пулемета и расслабленно замерла, глядя на окружающую нас пустыню.
— Борис говорит, там дальше шахта, — произнесла она.
— Тут была раньше шахта, — кивнул я. — За карьером. Закрытая выработка. Так старика говорят.
— Тоже золото?
— Тоже золото, — кивнул я вновь, прикрывая глаза от летящей из-под колес автобуса пыли и пытаясь разглядеть большого зверя, застывшего на склоне величавого бархана.
Черепаха… Очень большая. Не прямо огромная, я как-то видел и больше, но и эта медлительная обитательница песков могла удивить — ее панцирь был не меньше чем колесо грузовика. Сколько же лет этой красавице? Она была свидетельницей мирных довоенных времен, когда люди правили этими землями. А затем радиация что-то сотворила с благородным медлительным созданием, подстегнув ее рост и страшно деформировав панцирь…
— И что в шахте сейчас? Обрушилась?
— Говорят многое. Самое частое — там живут ушедшие вниз шахтеры с семьями. Боятся радиации и пришедших зверей. Наверх выходят только ради охоты и сбора растений. К себе никого не пускают. Но я не верю россказням. Кого ни послушать, так по их словам, прямо вот везде живут, и живут неплохо. Еще одна сказка про Бункер на иной лад.
— Бункер?
— Местная легенда, — пожал я плечами и уселся у пулеметного гнезда по-турецки, не сводя глаз с окружающих нас бескрайних пространств. — Где-то, мол, в ближних песках давным-давно великое советское правительство по приказу благословенного вождя выдало тайное повеление построить в Красных Песках особое убежище — Бункер. А потом закрыть его надежно и никого туда не пускать до момента, когда наступит конец света.
— Хм… Антирадиационные убежища существуют на самом деле, — заметила впавшая в задумчивость Инга. — Их строили в давние времена. Для простых людей вроде нас с тобой, для правительства, для военных. Может, и была здесь осуществлена постройка бункера. Но сомневаюсь — не на этой территории. А кто рассказывал? Есть ли подробности? Название? Местность?
— Нет, — качнул я головой. — Это лишь восточная сказка про настоящий рай, только не в небе, а под землей.
— Да уж, в наши времена рай и ад поменялись местами. Битум, слушай, а ты никогда не думал о том, чтобы уехать из своего города?
— Уехать? Я уже уехал.
— Но мы скоро вернемся.
— Не кричи радостно «Сделано!», пока не отрежешь голову варана полностью, — буркнул я, собирая с кузовной крыши налетевшую пыль и тщательно сдувая ее с ладони по ветру.
— Да ты суеверный.
— Все охотники во что-то верят, — ответил я. — Не гневи пустыню. Она не любит, когда ползущие по ее горячему песчаному телу букашки начинают радоваться преждевременно. Что ты говорила про город?
— Поехали с нами, — бухнула Инга напрямик.
— Уже еду.
— Потом. Когда… Если вернемся обратно в целости, ты можешь поехать с нами и дальше. Сначала Узбекистан, затем Казахстан. Потом Россия. Посмотришь мир.
— Борис попросил? — догадался я.
— Да, — не стала скрывать девушка-снайпер. — А чего такого? Ему нравится, как ты ведешь себя, как действуешь в сложных ситуациях. Тебя ведь ничто не держит в городе, верно? Семья? Девушка?
— Я один.
— Значит, корней не так уж и много, Ты не отвечай прямо сейчас, Битум. Подумай над предложением.
— Подумаю, — легко пообещал я. — Обязательно подумаю. Посмотри в бинокль. Что движется вон там, на вершине серого бархана?
— Секунду… Не успела… Но это был какой-то зверь с пушистым рыжеватым хвостом. Лиса?
— Быть может, — согласился я. — Здесь есть лисы.
Я не стал рассказывать ей про одного страшного и очень редкого обитателя песков, кого полностью не видел еще никто, — видели только выбрасываемую им на поверхность песка приманку в виде пушистого клока шерсти, вкусно пахнущего подгнившим мясом. Песчаный удильщик. Крайне чуткий к вибрациям, уходящий под барханы при малейшем признаке тревоги. И ловящий только тех, чей вес не превышает двадцати килограммов: мелких различных зверьков, опустившихся птиц, подбежавших детей…
Рычащие автомобили упорно преодолевали наносы песка, продвигаясь все дальше в изначально дикую пустыню и унося с собой нас. Далеко вдали я видел горы — настоящие горы, а не гигантские песчаные наносы, что сегодня здесь, а завтра уже за много километров от этого места. По темным и крутым склонам гор, изъеденным радиоактивным песком, я понял, что большей частью они состоят из камня. Что ж… возможно, у Бориса будут достаточно надежные ориентиры…
Глава девятая
ЦЕЛЬ
Удивительно, но предсказания чужого для пустыни человека сбылись полностью и куда раньше ожидаемого. Быть может, пустыня тоже живет по особым законам и благоволит к гостям больше, чем к ее коренным обитателям? Ибо Борису и его людям пофартило несказанно, немыслимо. Удача улыбнулась им столь ослепительно, что солнце на миг показалось тусклым фонариком.
Почему?
Потому что мы оказались у нужного русским чужакам места не через три, а через полтора дня. Хотя сначала ничто не предвещало подобного успеха.
Нам не удалось найти упомянутой Борисом грунтовой дороги, но я на это и не рассчитывал. Тут дороги зарастают столь же быстро, как неглубокие царапины на человеческом теле. А вот характерная гряда невысоких гор и скал, образовывающих вытянутый овал протяженностью два километра, принесла куда больше пользы.
К исходу дня мы добрались до возвышенностей, где и заночевали. Ночь прошла спокойно. Я провел ее, зарывшись в теплый песок на склоне небольшого холма, уподобившись юркой пустынной ящерице.
Ранним утром следующего дня, оставив грузовик и автобус на стоянке у подножия, легковая трофейная машина пробежалась вокруг нагромождения скал, попетляла среди обломков, осторожно обошла песчаные наносы, могущие поглотить что угодно, после чего вернулась с докладом. Уж не знаю, что именно увидели два русских бойца, сидевших в машине, но после их донесений Борис вместе с Ингой и Виктором взялись штурмовать самую высокую из гор, достаточно уверенно и умело поднимаясь по крутому склону. И при этом неся с собой все вооружение.
У меня возникло в душе странное детское поднывающее чувство, толкающее меня следом за ними, подначивающее: давай, покажи им, как надо, начни позже них, но приди к вершине первым. Однако я остался на месте, хоть и посматривая наверх, но не отрываясь от подшивания отошедших от обувки лоскутков выделанной вараньей кожи. Сам я не испытал еще — и хорошо! — но некоторые люди, достойные доверия, утверждали, что тому же заглоту не по зубам варанья кожа. И что если и схватит за ногу, то прокусить обувь и впиться в кожу и плоть не сможет. А это даст шанс быстро сорвать с ноги ботинок и спасти конечность. Опять же и змеи вряд ли сумеют пробить толстые куски прочнейшей кожи тонкими зубами. Поэтому я и подшивал слегка отошедшие лоскутки, с натугой орудуя самодельным шилом, кончиком ножа и цыганской иглой с толстой капроновой нитью. Ну и смотрел, как поднимаются трое смельчаков, не обращая внимания на тихие смешки мужиков, наблюдающих за девушкой снизу-вверх и комментирующих вполголоса несомненные достоинства ее фигуры. Я и без них все видел. Но зачем озвучивать?
Все прошло успешно. Тройка смельчаков оказалась на вершине. Они немного передохнули, сидя на камне и восторженно таращась на песчаное море вокруг, после чего принялись копошиться с плохо различимыми отсюда устройствами, два из которых стояли на треногах и глядели в разные стороны. Там же, на вершине, в полуметре от них, на самой высокой точке, стояла старая-старая металлическая тренога высотой где-то в метр — и поставили ее явно за многие годы до моего рождения.
Старая проржавелая тренога меня не слишком впечатлила — видел я много таких, понатыканных на верхушках не слишком уж высоких гор и горок. Но впервые за свою жизнь я задумался о назначении такого вот треножника, установленного столь высоко на горе. К определенному выводу прийти не сумел, спрашивать у других не стал, хотя и прислушался к их обсуждениям и предположениям, однако не узнал ничего, что показалось бы мне близким к истине.
Пусть я не узнал истинного предназначения железной штуки на вершине горы, но она явно оказалась полезной. Потому что, закончив действия с приборами, все трое достаточно быстро спустились вниз, причем Виктор дважды неправильно поставил ногу, едва не сорвался, что явно выдавало обуревавшее парня возбуждение. Инга… лицо девушки сияло, буквально было переполнено восторгом, радостью. Борис старался сдерживать эмоции, пытался сохранить непроницаемость, но и у кряжистого старого вояки в глазах плескалось целое море чувств.
В общем, я понял сразу — они нашли то, что так надеялись найти. Поняли это и остальные. Радостно загомонили, захлопали друг друга по плечам, выбивая облачка пыли. Косой Ильяс сделал несколько мелких кругов на песке, для чего-то радостно приговаривая:
