Константин Калбазов - Царство Небесное
С трудом поднявшись, он почувствовал, что его сильно повело в сторону, и, чтобы не упасть, ухватился за спинку кровати. Нет, с этим нужно было срочно что-то делать, иначе он выбывает из строя на целый день, а у него и без того мало времени. Судя по тем разговорам, которые он слышал, страшилки, рассказанные ему Эндрю, вовсе не были лишены смысла или сколь-нибудь преувеличены. Святая инквизиция в этом мире имела весьма большое влияние, даже большее, нежели в Средние века на Земле. Он вполне мог привлечь к себе ее внимание, а бежать здесь было некуда: для святых отцов не существовало границ, и война им никоим образом не мешала.
В этот момент в комнату вошел деливший с ним комнату Эндрю. Видок у него был тот еще. А что тут скажешь, если купец весь вечер не отставал от Андрея, только у него планка оказалась несколько пониже и он выпал в осадок прямо за столом, на пару-тройку кружек раньше собутыльника.
Заговорщицки подмигнув Андрею, он, словно фокусник на представлении, предъявил то, что прятал за спиной. Это оказался кувшин емкостью никак не меньше полулитра. Судя по тому, что на лице друга, несмотря на помятость, присутствовала блаженная улыбка, он уже вкусил радости опохмела.
– Нет, только не вино.
– Извини, Андрэ, но это самое то, что сейчас нужно. Иначе ты потерян на целый день, а времени у нас не так много.
– У нас? Ты собираешься сопровождать меня до конца?
– Нет. Извини, но у меня другие дела, и ждать, пока ты определишься с арендой земли, мне некогда. Через неделю выступает караван Тода Брука, и я хотел присоединиться к нему. Да и у тебя не так много времени: хорошо бы исчезнуть в глухомани, пока ты не привлек ничьего внимания. Не воин и не охотник, не просто выживший на орочьей стороне, а еще и сумевший спасти других… У инквизиции в любом случае появятся вопросы.
– Можно подумать, что они не появятся позже, если им вообще есть из-за чего появляться. По большому счету, я совершил богоугодное дело – спас людей из орочьих лап.
– Дьявол многолик и, чтобы совратить души добрых христиан, может принять любой облик. Я достаточно ясно выражаюсь?
– Вполне.
Делать было нечего. Конечно, жаль, что Эндрю отходит в сторону, ну да глупо было бы полагать, что он согласится оставить все свои дела и переключится только на его. У купца было несколько представительств как в городах Англии, так и Франции, семья и обязательства перед ней. Хорошо уже было то, что он довольствовался всего лишь отправкой письма с вышедшим в день их прибытия караваном в Дувр, а ведь мог и стремглав помчаться домой. Андрей, например, не был уверен, что не поступил бы так: семью он любил. Эндрю, как выяснилось, тоже.
Андрей, как и ожидал, с трудом удержал позывы к рвоте, едва поднеся кувшин к губам и ощутив запах вина, но сдержался и, превозмогая себя, сделал первый глоток. Вопреки ожиданиям, вино пилось легко и растекалось по телу сладким теплом и истомой, словно целебный эликсир. На одном дыхании Андрей ополовинил кувшин, чувствуя, как буквально оживает на глазах. Нет, Эндрю все же настоящий друг.
Когда он оторвался от кувшина, чтобы перевести дух, купец, не скрывая зависти, смотрел на него. Потом, тяжко вздохнув, проговорил:
– А вот мне так не помогло. Легче, конечно, стало, но вот ты словно преобразился. Лицо только отекшее, а в остальном свеж и бодр.
– Это факт. Прямо чувствую, как полегчало, и голова совсем не болит.
– Глотнешь еще?
– Нет. Как говорят у нас, грань между похмельем и очередной пьянкой очень тонка, главное – ее не преступить. Мне полегчало, так что не вижу смысла продолжать.
– Что же, тогда пройдем в уединенное местечко и поговорим. Даниэль расщедрился и выделил нам отдельный кабинет. Сможем поговорить без посторонних ушей.
– Думаешь, Даниэль не предусмотрел чего-либо, чтобы прослушать наш разговор?
– Конечно нет, – даже возмутившись, возразил купец.
– Но мне показалось, что вчера он всячески пытался разговорить и наших женщин, и мужчин, даже детей. Только, по-моему, не преуспел. Что же ему помешает подслушать нас сегодня и узнать то, чего не смог выведать вчера?
– Репутация. Выведать и вызнать что-либо пытается каждый, и ничего в этом зазорного нет, а вот подслушать – это уже совсем другое. В гостинице у Даниэля проворачивается немало сделок, подчас весьма сомнительных, но никогда и ничто из этих разговоров не становится достоянием чужих ушей. Если будет иначе, он лишится большинства своих клиентов, и это место превратится в обычную забегаловку. Нет, рисковать своим достатком он не станет, уж поверь мне. Он будет облизываться как кот на сметану, но преступить заведенные им же правила и лишиться плодов многолетних трудов он не рискнет.
Наскоро умывшись и приведя себя в порядок, Андрей вышел из комнаты. В коридоре его уже встречал мальчик и, поманив за собой, повел на третий этаж, где, как выяснилось, помимо хозяйских помещений было два кабинета для приватных бесед.
Когда он вошел в маленькую, но уютную комнату, посредине которой стоял стол со стульями, то увидел, что вся мужская половина их странной компании была уже там. Они весьма деловито приговаривали свой завтрак, впрочем, столь обильный, что смахивал он на обед. Поняв молчаливый намек, Андрей присел на свободный стул и тут же набросился на еду. Была у него такая черта – с похмелья просыпался прямо-таки зверский аппетит.
Наконец утолив голод и поняв, что все остальные находятся за столом уже только для предстоящего разговора, лениво ковыряясь в своих блюдах, Андрей решил начать:
– Итак, друзья мои, если кто-то чего-то еще не понял. Я был благосклонно принят сэром Свенсоном, где выказал желание стать арендатором, на что получил молчаливое благословение. Но не все так безоблачно. Что такое святая инквизиция, не мне вам рассказывать, а я, как вы заметили, личность весьма странная, потому могу привлечь к себе излишнее внимание, а это значит, что не минует чаша сия и тех, кто окажется со мною рядом.
– Насчет святой инквизиции вы нам не объясняйте, сэр Андрэ, – вступил обычно отмалчивающийся Маран. – Мы знаем о ней не понаслышке, что за люди служат в ней, нам также ведомо: в этих стервятниках нет ничего от Спасителя. Они, конечно, твердят, что борются с Сатаной и его происками. Но я так вам скажу: не о наших душах и не о Господе нашем они пекутся, а о своей власти. Касаемо же опасности… Вот мы жили в спокойном селе, и название у него было под стать: Тихое. А что вышло в итоге? Наши деды состариться и помереть успели со дня основания, а лихая доля досталась нам. И все погибли, все до единого, только мы и остались, да и то благодаря вам избежали лютой смерти. Не знаю кто и как, а мы себя в безопасности только рядом с вами и чувствуем – вас Господь хранит, и немного этой благости нам не помешает, если вы не против.
