Дмитрий Самохин - Вишневый самурай
— Сейчас позвоню и уточню все. Правил а такие… — бормотал старик, поднимая трубку.
Демонстративно вытащил из кармана пиджака бумажник (старческая рука с телефонной трубкой замерла), раскрыл его (консьерж судорожно сглотнул, и трубка медленно поползла вниз), вытянул рублевую купюру и положил ее на стойку будочки (трубка обессилено упала на рычаги). Старик быстро накрыл купюру ладонью.
— Понимаю: другу сюрприз хотите сделать? Отчего же нет, пожалуйста! Звонить не буду. Зачем шутку портить? Что я, сам молодой не был? — словно оправдываясь перед собой, забормотал консьерж, скрываясь в глубине конторки.
Я уточнил, на каком этаже находится необходимая мне квартира, и, миновав турникет, направился к лестнице. Подъезд просто светился чистотой и ухоженностью! Впору было устелить ступеньки ковровой дорожкой и развесить на перилах лестницы горшки с цветами.
Дантист Виталий Щекловицкий обитал на четвертом этаже за массивной железной дверью, обитой вагонкой и покрытой лаком. Я остановился перед дверью, потянулся к кнопке звонка, но отдернул руку. Чего я добьюсь, позвонив? В лучшем случае мне никто не откроет, взглянув в глазок. В худшем — черный попытается напасть: как известно, лучшее средство защиты — нападение. Пятьдесят процентов успеха гарантированы тому, кто первым обрушивается на противника.
Я сунул руку в карман пиджака и извлек набор отмычек. (Когда-то конфисковал у одного опытного вора, затем у него же прослушал курс лекций по взлому разного типа замков.) Склонился к замку, пытаясь определить, какая отмычка нужна, и обнаружил, что дверь не заперта! Облизнув пересохшие от волнения губы, спрятал «инструмент» и вытащил из кобуры револьвер. Осторожно скользнул внутрь, уходя из полосы света, в которой я был превосходной мишенью: стреляй — не хочу! Прикрыв дверь, осмотрелся.
Я был в темном коридоре, в котором из мебели имелась лишь пустая вешалка. (Учитывая летний сезон — ничего удивительного…) Темные стены, невзрачные обои… В дневном свете, сочившемся из комнаты, даже виднелся рисунок: двуглавый орел нависал над краем скалы. Многократно повторенная птица раздражала глаз, хотя исполнена была мастерски.
Я вслушался в тишину и уловил тихий шорох шагов. Эх, жаль, что не уточнил у консьержа количество комнат… Стараясь двигаться бесшумно, приблизился к первой полураспахнутой двери.
Комната… Судя по ковру на полу, мягким диванам, журнальным столикам, плазменной панели в длину стены, — гостиная… Я переступил порог и увидел три двери, уводившие куда-то дальше.
Вновь прислушался и направился к той двери, откуда шел звук. Она была не заперта. Входя, задел ее плечом, и она жутко заскрипела. Шорох шагов и шум переставляемых предметов сразу прекратились.
Все! Обнаружен! Дальше скрываться не имело смысла…
Я ринулся вперед и очутился в просторном помещении, которое, очевидно, служило Щекловицкому столовой. Широкий стол с задвинутыми шестью стульями. В центре возвышалась ваза с цветами — настолько старыми, что успели загнить на корню… Обогнув стол, устремился к другой двери, которая скрывала за собой следующий элемент лабиринта. Распахнул ее ногой… Тут же прогремел выстрел.
Пуля пробила древесину, пересекла комнату и разнесла вазу.
Я и не подумал остановиться. Новый выстрел также ушел в молоко.
Я очутился в огромной спальне. Большую ее часть занимала гигантская кровать, застеленная кружевным постельным бельем, разрисованным розами. Зеркальный потолок отражал обстановку, отчего складывалось ощущение нереальности окружающего. Бельевой шкаф был выполнен в виде фигуры медведя. На изящной прикроватной тумбочке стояла большая лампа — этакий ангелочек с факелом, прикрытым колпаком.
На краю кровати сидел мой незнакомец. Лицо скрывала маска — морда дикой обезьяны с оскаленными гигантскими клыками. Такие продаются в каждом втором супермаркете в преддверии массовых праздников — хеллоуина (в последнее время стал необыкновенно популярен в России), Нового года и ежегодных петропольских карнавалов. Судя по разбросанному по полу белью, маску он искал в спешке, услышав мои перемещения по квартире.
Человек-обезьяна держал в руке пистолет, нацеленный на входную дверь. Он оказался в ловушке, поскольку из спальни не было путей к отступлению. Уйти он мог только через мой труп, превращаться в-который я никак не собирался.
С выстрелом я его опередил. Целил обезьяноликому в тело, но он уклонился, и пуля разнесла прикроватного ангелочка. Осколки лампы — то ли из обожженной глины, то ли из гипса, то ли из фарфора — посыпались на черного. Человек-обезьяна пригнулся, напуганный грохотом, и я, понимая, что другого шанса не будет, метнулся к нему. Он все-таки успел выстрелить. Пуля обожгла мою правую ногу. Я оступился и полетел на пол, кувыркнувшись через голову.
Черный перекатился через кровать, уходя от моих рук, и бросился к двери. Скрипя зубами от досады, я открыл огонь из револьвера, стремясь ранить противника, но он слишком быстро передвигался. Пули вжикали мимо, словно он был заговоренным! Через секунду черный скрылся за дверью, в которой последняя пуля пробила большую дыру. Я покрыл его матом в полный голос.
Вот это лопухнулся! Теперь ищи козла по всему Петрополису!..
Быстро перезарядил револьвер, использовав съемный барабан. Напрягшись, ухватился за кровать и встал. Посмотрел вниз. Брючина на правой ноге намокла от крови. Сдернул с кровати одеяло на пол, добыл простыню, отодрал от нее длинную и широкую полосу, скрутил жгутом и обвязал рану. Нога онемела, но я заставил себя идти.
Хлопнула входная дверь — черный ушел… Я бросился к окну, попытался открыть, но рама была запечатана. Тогда схватил стул и изо всех сил саданул по стеклу. Осколки полетели вниз. Я высунулся наружу и уставился на причал. «Вихрь» пока качался на месте.
Черный объявился спустя несколько минут. Он выскользнул из парадной и бросился к катеру. Я вскинул руку с револьвером, тщательно прицелился и нажал на курок. Видно, бог меткости в тот день отвернулся от меня: пули шили воду, бились о борт «Вихря», но не задевали обезьяноликого. Кстати, маску он уже сбросил. Вероятно, в парадной. Консьерж мог видеть его лицо…
Последняя пуля все же клюнула черного в районе лопатки. Он оступился, упал, но тут же вскочил и продолжил бег. Я сплюнул от злости в окно и еле сдержался, чтобы не запустить вслед ему пустым револьвером.
Все-таки ушел, гад…
Как обидно-то, а!
ГЛАВА 35
Дуэль по сценарию Дикого Запада, которую я затеял с черным человеком, вероятно, всколыхнула весь квартал. Стоило ожидать массовой истерии и обвальных звонков в полицейские участки!
Я отпрянул от окна, увидев, что мой силуэт привлекает внимание не только чаек и голубей, но и окрестных стариков, которые, как известно всем сыщикам, являются самыми лучшими и надежными свидетелями, поскольку всегда все видят и знают.
Пока не наехала полиция и юркие инспектора не закидали меня бессмысленными вопросами, я решил исследовать логово Виталия Щекловицкого. Но сперва стоило поставить в известность консьержа о поспешном отбытии жильца из дома и вызвать с вахты сотрудников правоохранительных органов. Безусловно, это уже сделано, но из толпы выделяться не след. Помимо всего прочего, меня интересовала маска обезьяны, брошенная черным при поспешном отступлении.
Прихрамывая, я вышел из квартиры, поставил между дверями стул, чтобы не захлопнулись, и стал медленно спускаться по ступенькам. Маска валялась на лестничном пролете между третьим и вторым этажом. Подняв ее, внимательно осмотрел морду обезьяны снаружи и внутри. Не обнаружив ничего достойного внимания, бросил обратно — нехорошо расхищать вещественные доказательства! А то потом не поверят, что я не видел лица черного…
Имело смысл позвонить Григорию Леснику и сообщить ему о сложившемся положении. Он наверняка может сделать так, чтобы лишних вопросов к частному детективу Дагу Туровскому не появилось. Согласится ли Лесник помочь — вот в чем вопрос!.. Впрочем, я знал, чем заинтересовать инспектора. У меня было что ему предложить в обмен.
И тут я наткнулся на старика консьержа. Он висел на окошечке будки. Пуля разнесла ему голову. Труп… Черный, уходя, зачистил концы, не оставив свидетеля, который мог бы его опознать. Но зачем? Если черный был Виталием Щекловицким, то никакого смысла в его действиях я не видел.
Поплелся назад в квартиру. Достав сотовый, набрал телефон Лесника и рассказал ему, в какую историю умудрился вляпаться. Пришлось прибегнуть к уговорам. Пообещал, что инспектор первым из всех узнает фамилию убийцы Городишек и Троя. Предложение Лесника устроило. Он посоветовал мне не дергаться и ждать приезда криминальной полиции, а сам занялся улаживанием моей проблемы с нужными людьми.
Я вошел в квартиру Щекловицкого и, пользуясь случаем, приступил к методичным поискам. Сложность заключалась в том, что я не знал, что ищу.
