Юрий Леж - Перекресток
— Мы сейчас на вечерней стороне, это хорошо, днем и ночью здесь не протолкнуться ни в коридорах-улицах, ни в магазинах, только рано утром и вот, как сейчас, вечером можно спокойно пройтись, осмотреться, даже просто поболтать с людьми при желании. Народ здесь общительный, но — только на интересные для них темы: здоровье, отдых, моды, стиль… ну, примерно так…
— Векки, неужели на всех планетах говорят по-русски? — поинтересовалась блондинка, подразумевая возможный языковый барьер, хотя и слышала объявления остановок на родном языке.
— Везде, ну, кроме, конечно, нас, иных, — солидно кивнул гном. — Вот только везде — на своем, иной раз не поймешь, что говорят, но если переспрашиваешь — обязательно отвечают, разъясняют. Звездачей, вообще, уважают, ну, или признают ровней в любом обществе на всех планетах. Есть, конечно, и шовинисты, но их так мало, даже специально отыскать трудновато… Ну, вот и мы добрались… пошли, Ника…
Из вагона они выскочили прямиком на улицу, безо всяких там платформ, эскалаторов, переходов и прочих атрибутов метрополитена или железной дороги. Высоченный, на добрый десяток саженей, если не больше, коридор-улица, освещенный ровным, солнцеподобным светом вел, казалось, куда-то в загоризонтные дали и был усеян народом так густо, что Ника невольно первым делом подумала о том, что же здесь творится в часы «пик», о которых говорил гном.
По обе стороны улицы открывались бесконечные витрины магазинов, магазинчиков, маленьких лавочек, ресторанов и кафе, закусочных, совсем простеньких забегаловок, в которых можно было получить пару горячих сосисок, чтобы весело, перехихикиваясь то ли с подругами, то ли просто со случайно остановившимися рядом людьми, съесть их прямо на улице, как делала это маленькая, худенькая девчушка, на удивление легко, даже как-то раскованно, на взгляд отнюдь не консервативной Ники, одетая в нечто, напоминающее распашонку, едва прикрывающую маленькие, будто игрушечные ягодички и обнажающую одну грудь с четко и ярко подведенным то ли губной помадой, то ли специальной краской соском. Кроме распашонки, на девчушке еще были туфельки, состоящие из подошвы, пары ремешков и высоченных каблуков. Волосы её светились, переливаясь то серебристой, то зеленовато-синей краской, а обнаженные руки и ноги были украшены множеством самых разнообразных по форме и цвету браслетов…
— Идем, идем, тут и не такое встретишь, — пробурчал гнусаво гном, слегка подталкивая Нику пониже спины. — Если над каждой такой модницей по десять минут стоять с раскрытым ртом, то можно простоять лет двадцать не сходя с места…
— Здесь так много модниц? — уточнила немного пришедшая в себя от шума, яркого света, пестроты огней и витрин блондинка.
— Здесь каждый самовыражается, как может, — разъяснил Векки, отталкивая со своего пути группу молодых… то ли мужчин, то ли женщин, разодетых и загримированных, как цирковые клоуны или мимы. — Зато, если попадешь сюда днем, покажется, что ты в старинной армейской казарме, настолько однообразны все эти наряды, что на мужчинах, что на женщинах…
— А куда ты меня так упорно тащишь, Векки? — поинтересовалась блондинка, умело уворачиваясь от парочки веселящихся подростков в экзотических нарядах, хотя, если внимательно приглядеться, совместный возраст парочки приближался годам к восьмидесяти…
— Я показываю тебе местную экзотику, — нарочито надулся важностью гном, его шуточки Ника уже научилась отличать от серьезных слов, чего до сих пор не получалось с Гефом и чешуйчатым, все-таки иные — есть иные. — Вот, например, интересный магазинчик…
На фоне блестящих, искрящихся, переливающихся рекламными, заманивающими огнями своих собратьев эта витрина выглядела скромно и даже как-то блекло, предъявляя прохожим какие-то потертые коробки, невзрачные маленькие механизмы, больше всего похожие на бывшие в употреблении кухонные комбайны.
— Ага, так ты приперся сюда ради своей коллекции, а вовсе не ради меня, — засмеялась блондинка, зная, что и нолс привык к её ироничной прямоте.
— Давай заглянем, Ника, — заискивающе попросил гном. — Тут иной раз бывают такие интересные вещицы…
Девушка махнула рукой, мол, чего ж с тобой, коллекционером, поделаешь, все вы такие малость чокнутые, даже если у вас вместо носа хобот и генетическое родство с земными слонами.
Внутри магазинчика переминались с ноги на ногу вдоль настенных стендов с товарами всего-то с пяток человек, причем не разодетых, подобно попугаям или эстрадным звездам на сцене, а выглядящих скромно, даже как-то обыденно — в простых темных брюках, свитерах, клетчатых рубашках. Но Векки к стендам даже не подошел, устремившись сразу к прилавку, за которым скучал в безделии худой, высокий мужчина лет сорок ас высоким гребнем прически из ярко-зеленых, почему-то шевелящихся волос и в богатом, золотом расшитом халате, более подходящем какому-нибудь древнему восточному владыке, одетом прямо на голое тело. Как и большинство встреченных на пути сюда аборигенов, он казался не просто худощавым, а каким-то субтильным, будто совсем недавно перешел из отрочества в юность. Позади продавца, на таком же практически стенде, что располагались и вдоль стен магазинчика, громоздились старые, обшарпанные и надтреснутые экраны каких-то приборов, странная аппаратура в жестяных, помятых и кое-где поломанных футлярах и еще какая-то дребедень, на которую Ника никогда бы не обратила внимания, не будь рядом с ней нолса. А тот, присмотревшись к выставленным на продажу товарам, едва ли не подпрыгнул на месте, вытягиваясь в струнку и пытаясь глазами достать какой-то громоздкий ящик из пластика «под дерево» с мертвым, глухим экраном и небольшой панелью управления в левом нижнем его углу.
— Ника, Ника, ты только глянь… — тихонечко загундосил гном.
— Что такое? — волей-неволей пришлось заинтересоваться экспонатом и блондинке, мгновенно узнавшей в нем привычный бытовой предмет. — Подумаешь, старый телевизор…
— Ты не понимаешь, Ника, — возбужденно зашептал Векки. — Это же один из первых цветных телевизоров, еще полностью на полупроводниках, без печатных схем, с лучевым экраном… такой просто увидеть — сказка, а уж увидеть в продаже — сказка вдвойне…
Пошептавшись с блондинкой и чуток утихомирив разгулявшийся невроз коллекционера, нолс налег на прилавок грудью и постарался уже поспокойнее спросить подошедшего продавца:
— Вот там у вас… по левую руку… — этот ориентир трудновато дался гному, у которого сердце располагалось справа, — там что ж, в самом деле старинный телеприемник?..
— Недавно принесли на продажу, — с небрежной гордостью сказал продавец, будто бы лично годами холил и лелеял раритет в собственной каморке. — Всего десяток монет — и он ваш…
— Десяток монет? — возмущенно проговорила Ника, бесцеремонно оттесняя в сторонку нолса, хоть сделать это было и нелегко, гном будто прилип к прилавку. — И что ж — это чудо техники за такую цену еще и показывает что-то?
— Как можно? — удивился продавец. — Его же включают не чаще одного раза в год, мало ли что… сами понимаете. Да и нет давным-давно эфирных передач на тех частотах, которые он может поймать. Да и вообще у нас, по-моему, давно всё телевидение на кабельной сети. Но — внутри полностью сохранена начинка тех самых времен, когда этот телеприемник успешно функционировал…
— А… э-э-э… — только и успел проговорить нолс, как вцепившаяся ему в рукав комбеза Ника решительно оттащила иного подальше от прилавка.
Вслед им удивленный продавец успел только выкрикнуть:
— Тут ваши, нолсы, не так давно были, интересовались уже, хотели, кажется, купить…
… — Ты зачем? ты чего? ты куда? — возмущению Векки не было предела, но блондинка твердо и настойчиво вытащила его из магазинчика и только тут тихонечко заорала, с трудом сдерживаясь, чтобы не стукнуть в сердцах кулачком по лысой серой голове:
— Опупел, слоник!? Векки, ты свихнулся? платить такие деньги за такую рухлядь…
— Это антиквариат, — не уловив суть обзывательства, попытался возразить гном, высвобождаясь из цепкого захвата женских рук. — Это вообще чудо, что он до сих пор уцелел…
— Это — чудо? — пренебрежительно пожала плечами Ника, успокаиваясь. — Хочешь, ламповый, черно-белый, да еще и работающий на полную катушку?
Нолс непонимающе уставился на девушку, как бы говоря своим взглядом: «Такого не бывает, что ты тут еще придумываешь?» Но, мгновенно сообразив, что просто так Ника ничего не говорит, спохватился и уточнил:
— И откуда ты его возьмешь?
— Со своей дачи, — великодушно разъяснила блондинка. — Она мне досталась по наследству от прабабушки по материнской линии… вообще-то, я там и не бываю почти, но телевизор этот видела, даже смотрела пару раз из любопытства и от скуки. Нормально показывает…
