Роберт Фреза - Вихрь с окраин Империи
На огромном Мариентальском прииске к северо-востоку от Блумфонтейна сотрудники «ЮСС» показали Янагите стотонные экскаваторы и тридцатитонные тягачи, способные сровнять с землей горы, но лишенные компьютерных деталей, которые управляли всеми их действиями. Главный инженер с усмешкой заметил, что если бы его снабдили тачками и увеличили рабочий день, то он теперь мог бы выполнить то, что раньше делал за день, лет за четырнадцать, при условии, что кто-нибудь за это время сможет заставить работать плавильни.
– Подполковник Верещагин – очень проницательный человек. Он смог нащупать жизненно важную точку нашего конфликта.
– Не понимаю, сэр.
– Моя цель – покончить с сопротивлением и обеспечить бесперебойные поставки металлических сплавов. Даже если мы сохраним контроль над местным населением, Верещагин устроил дела таким образом, что мы не в состоянии обеспечить поставки, не нанеся ему полного поражения – а быть может, даже тогда. Какой изобретательный штрих! Что-нибудь еще, Янагита?
– Да, достопочтенный адмирал. Мы заняли все стратегически важные пункты, кроме океанской вышки и двух рудников, захваченных небольшими группами мятежных солдат. Полковник Суми почтительно рекомендует атаковать эти позиции.
Суми хранил весьма несвойственное ему молчание.
– Верещагин намеренно перекрыл нам доступ к океанской вышке и глубоким рудникам. Он знает, что если мы вынудим его людей взорвать их, то понадобятся годы, чтобы вновь привести сооружения в рабочее состояние. Я обдумаю рекомендацию полковника Суми. Пока я не приму решение, не предпринимайте никаких действий против этих людей.
Янагита судорожно глотнул.
– Позвольте заметить, сэр, что эти солдаты не японцы и не могут спастись бегством. По-моему, молниеносная атака вынудит их сдаться и передать предприятия в наши руки с минимальными повреждениями.
– А если вы ошибаетесь, Янагита, и они взорвут себя вместе с предприятиями? – саркастически осведомился Хории. – Вы лично отстроите их заново?
Хории прошелся по комнате.
– Верещагин оставил там солдат только из расчета, что я испытаю их решимость и они погибнут, но не сдадутся. Он сделал это, чтобы напомнить мне, что его не следует недооценивать. Вы знакомы с историей России, Янагита?
– Очень мало, сэр. Она потерпела поражение в Первой тихоокеанской войне[20].
– Россия перенесла татарское иго, коммунизм и страшную катастрофу. Десятки миллионов ее жителей погибли. Верещагин напоминает мне об этом. Издайте строгий приказ оставить этих солдат в покое.
Хории снова начал мерить шагами комнату.
– Фактически Верещагин вызывает, нас на дуэль. Оставленные им солдаты должны дать нам это понять. Все очень просто. Если нам удастся их сломить, мятеж будет окончен. Вы передали мои приказы подполковнику Эбилю?
– Да, сэр. К сожалению, он заявил, что не может их выполнить, – с еще большим смущением ответил Янагита.
– Так я и думал. Это пчелиный укус в заплаканное лицо, – процитировал Хории старую поговорку. – Эбиль имеет в виду, что его люди не будут ни помогать, ни препятствовать нам. Он, несомненно, знает, что поплатится за это, когда мы получим голову Верещагина.
Хории сел и откинулся на спинку стула, глядя в потолок.
– Мы не должны позволить Верещагину диктовать условия. Имея такой численный перевес, нужно раздавить врага, не давая ему времени перевести дух. Нам необходимо установить местонахождение основных сил Верещагина, прежде чем он успеет подробно разработать свои планы.
– Это я могу вам гарантировать, сэр, – заявил Янагита.
– Пожалуйста, сделайте это в течение недели. Вы свободны.
Когда дверь за Янагитой закрылась, Суми самым воинственным тоном выпалил:
– Я придерживаюсь другого мнения, адмирал. Поспешные удары часто приходятся мимо цели. Уверен, что мои действия помогли разоблачить заговор.
– Учитывая, что Верещагин предугадал все действия, которые вы пытались предпринять против него, я содрогаюсь при одной лишь мысли, насколько он стал бы опаснее, если бы вы дали ему еще больше времени на подготовку. Ваше неподчинение и невнимание к деталям мы обсудим в другой раз. А до тех пор я еще могу вами воспользоваться. У вас есть какие-нибудь просьбы? – осведомился он, зная ответ, но желая услышать его от Суми.
Полковник неимоверным усилием сдержал гнев.
– Я хочу возглавить атаку на мятежников.
– Хорошо. Разумеется, я рассчитываю, что в будущем вы обеспечите большую степень повиновения со стороны моих офицеров.
– Так точно, достопочтенный адмирал, – с трудом вымолвил Суми.
Через несколько минут здание содрогнулось от громкого взрыва, почти полностью уничтожившего склад, который люди Томаса посетили несколькими днями раньше.
Хории улыбнулся.
– Достойный противник, – пробормотал он.
В каждой армии находится человек, который умудряется не услышать вовремя приказ. В 1-м батальоне 35-го стрелкового полка таким человеком почти всегда оказывался рядовой Пригал.
Как раз в это утро Пригал ехал в блумфонтейнские казармы, сидя за рулем пикапа с грузом растительного масла, купленного в Верхнем Мальборо. Используя личную инициативу и изобретательность, благодаря чему он который уже год оставался рядовым, Пригал умудрился настроить радио не на батальонную станцию, а на программу «50 хитов».
Поэтому только подъехав к воротам и просигналив, он обратил внимание, что на часах стоят маньчжуры. Те, в свою очередь, заметили, что Пригал таковым не является, и схватились за винтовки. Когда Пригал разворачивал пикап, то самое Провидение, которое охраняет детей и пьяных, направило одну пулю десятью сантиметрами правее его тела, а другую – двадцатью сантиметрами левее.
Оставляя за собой широкий след пролившегося масла, пикап на трех целых шинах затарахтел по улице. Двое маньчжуров, попытавшиеся пуститься в погоню, минут пять кувыркались в пролившемся масле. Испуганный африканер, наблюдавший за происходящим из аптеки, потом долго жалел, что не захватил с собой видеокамеру.
Спустив пикап в канаву, Пригал скрылся в заранее условленном убежище. После того как сержант обрушил на него порцию отборной ругани под громогласный хохот остальных, Матти Харьяло поздравил Пригала с тем, что он выполнил приказ там, где спасовал бы любой другой.
Обеспечивший себе еще одно скромное упоминание в истории батальона Пригал сделал справедливый вывод, что лучше бы ему было угодить под пули.
Ответ Зейд-Африки на объявление адмиралом Хории осадного положения и отмену деятельности гражданского правительства был моментальным и превосходно скоординированным. За одну ночь повсюду исчезли таблички с названиями улиц и номерами домов. Правительства округов перестали функционировать, отказываясь посылать доклады и отвечать на телефонные звонки. Полиция уволилась вплоть до последнего человека.
Население поголовно позабыло английский и соглашалось общаться исключительно на африкаанс. Впрочем, японские офицеры с помощью переводчиков обнаружили, что никто не склонен общаться и на этом языке. Африканеры всегда владели даром безмолвного оскорбления. Как сказал один старик: «Мы можем поступать с имперцами так, как черные поступали с нашими предками».
Люди Верещагина охотно давали населению практические советы. Еще Мохандас Ганди[21] извлек уроки из кампании гражданского неповиновения, которую вели финны против царского правительства в начале XX века. Ханс Кольдеве справедливо заметил, что «это у них в крови».
Огонь
Четверг (315)
В глубокой пещере у подножия Драконовых гор, ставшей местопребыванием зейд-африканского правительства, Ханна Брувер и кворум эвакуированных парламентариев в первый же день приняли пакет законов, легализовывавших нынешнее положение дел. Уже спустя несколько минут все законы были подписаны Альбертом Бейерсом. Одному из законодателей, который вздумал высказывать нелепые идеи о необходимости сначала изменить конституцию, бесцеремонно велели сесть и заткнуться.
Одним из законов, который Брувер и Бейерс с превеликим трудом вбили в коллективную глотку Ассамблеи, был Акт о народном ополчении, который обеспечивал воинскими званиями, жалованьем, пенсией и всем прочим людей Верещагина, по взводно разбросанных в лесном массиве, тянущемся с западной части Драконовых гор к долинам рек Вааль и Оранжевая.
Наименее опытные из солдат Верещагина в течение первых двадцати четырех часов просто изнывали от скуки.
– Как ты думаешь, сколько еще пройдет времени, прежде чем мы выступим? – спросил рядовой Вос-лоо у своего приятеля Криглера, прислонившись к древовидному папоротнику.
– Ты слышал капитана Кольдеве так же, как и я, – хмыкнул Криглер. – По-твоему, я умею читать мысли?
– И то верно. Я мог бы и сам догадаться, что ты ничего такого не умеешь. – Промолчав, Вослоо вновь подал голос: – А сколько у тебя в заначке?
