Никита Костылев - Агломерат
Мы с поднятыми руками встали рядом с машиной, к нам с двух сторон приближалась смерть.
Я молча ожидал, когда с головного «хаммера» по нам дадут очередь. Но случилось по-другому: когда наши преследователи уже буквально вышли на прямую финишную к нам, с первого танка раздался выстрел, и «хаммер» взлетел на воздух. Герман тихо сказал:
— Вот почему нужно было остановиться. Колонна Цитадели стреляет по всем, кто приближается более чем на двести метров. Танки уничтожат все живое. Просто стойте.
Все машины преследователей были ликвидированы тремя выстрелами танка, ни один из джипов не смог сбежать или укрыться. Их расстреляли, просто и тупо. Как собак. Потом колонна остановилась, передний танк столкнул горящие останки машин в канаву, и бензовозы продолжили путь. Когда мы стояли с поднятыми руками и мимо проходили цепочки цистерн, я испытал непередаваемое ощущение. Тысячи баррелей драгоценной нефти, заключенные в огромные черные емкости, проплывали перед нами. Я никогда не видел таких гигантских колонн, длиннющих автопоездов в десять-пятнадцать секций. Когда казавшиеся бесконечными черные цепочки наконец закончились, я сказал:
— Я думал, наша колонна в Чебоксары была длинной. А тут… я даже не знаю, как это описать. Герман, что это сейчас было?
— Ну, во-первых, я бы радовался по поводу уничтожения наших преследователей. Это были неместные гастролеры, только поэтому они и решили, что можно просто проехать мимо. У вас могущественный ангел-хранитель, господа!
— Черт с ними, с преследователями, — осоловело выговорил Артем. — Ты почему не сказал, что тут такие монстры ходят? Я вообще в шоке, вы совсем разжирели! У простого еврея в гараже стоит дорогущая версия «Тигра», местные гастролеры рассекают на «хаммерах», а навстречу нам идут автопоезда длиннее реки?! Вы тут у себя на Урале совсем звезданулись!
— Успокойтесь, Артем, — примирительно поднял руки наш водитель. — Мне кажется, что вы просто перенервничали оттого, что вас могли убить! Это нормальная реакция нормального человека. Послушайте меня, просто сядьте и успокойтесь.
— Да пошли вы все! — Тёма уселся на заднее сиденье и сунул в уши фасолины динамиков плеера.
Герман пожал плечами, сел за руль и повел нашу машину. Через несколько минут я не выдержал и сказал:
— Не обижайтесь на Артема, он просто под впечатлением. Он не любит, когда все идет не по его плану, а стоять с поднятыми руками и ждать, когда какой-то скучающий боец полыхнет по нему из пулемета, — тоже не самое приятное ощущение. Лучше расскажите, что это за автопоезда тут катаются.
— Я, право, удивлен вашей реакцией, — проговорил Герман. — Неужели вы ни разу не видели таких автопоездов? Это очень странно. После объединения Екатеринбурга и Тюмени в единый агломерат, который стал называться Цитадель, было решено перевозить нефть и бензин автопоездами. Сверхмощные двигатели машин позволяют везти до сорока цистерн, так и появилась система курсирования. В одну сторону — углеводороды, в другую — металл. Так и существуют эти два оплота. А автопоезда не самое новое изобретение, они использовались в Австралии. Теперь, когда железная дорога уничтожена, торговля осуществляется таким вот образом. Неужели вас это испугало? Уверяю, они вряд ли стали бы стрелять. До Тобольска мы проедем без проблем, я гарантирую.
Глава 2
Руки ныли дико. Тяжеленные железные ведра с водой тянули их вниз с такой силой, что мне стало казаться, будто они удлиняются. Еще немного — и руки станут ниже колен. Пора заканчивать с тасканием ведер от колодца вручную. Возьму сегодня у Петровича тачку в безвременное пользование, буду на ней возить, иначе скоро превращусь в орангутанга.
Дотащив свою ношу до небольшого деревянного домика, я устало поставил драгоценную воду возле дряхлой деревянной скамейки. Усевшись на нее с тяжелым вздохом, достал пачку «Винстона» и задумчиво закурил. Прямо как дед на картинке: разваливающийся домик, шаткая скамеечка, убогий полуметровый заборчик. Главное украшение картины, естественно, я. Мой наряд представлял собой самую колоритную и яркую форму. На ногах красовались стоптанные черные ботинки размера не меньше сорок седьмого, роскошный вытянутый серый свитер висел на мне мешком, но главным элементом, безусловно, были синие треники с белыми полосками по бокам, чудовищно вытянутые на коленках. Я как-то видел фотографию вымирающей деревни — с меня наверняка можно делать такую же. Правда, шапки-ушанки не хватает. Ну еще накинуть сверху лет сорок, и смело называй деревенским дедом, на самом же деле — рядовой чистильщик, поисковик шестого ранга. А все потому, что во время ночной облавы в Тобольске времени на сборы было минимум, поэтому мы успели схватить лишь рюкзаки с вооружением и аварийным комплектом, выданным в Москве, — так и побежали от умелых загонщиков — в одних штанах и майках.
Дверь дома открылась с диким скрежетом, и наружу выполз мой непосредственный начальник, лейтенант Четвертого отделения чистильщиков, поисковик второго ранга Артем Павлов. Начальник кутался в необъятный махровый халат, на ногах у него была потрясающего вида обувка: на одной ноге — черный рыбацкий сапог до колена, на другой — детская, когда-то бывшая желтой, но с течением времени (мы с ней, наверное, ровесники) превратившаяся в нечто грязно-непонятное галошка. Лейтенант уселся рядом и закинул ногу на ногу, блеснув черной пяткой. Глубокомысленно посидев несколько секунд, он толкнул меня плечом:
— Дай сигаретку.
— Обойдешься, — пыхнул я вонючим дымом. — Вторую неделю болеешь. Обойдешься без сигарет.
— Ну хватит, — хрипло сказал Тёма, уставившись на меня красными глазами. — Мне без сигарет только хуже.
— Ладно, — я пожал плечами и достал полупустую пачку, — травись. Только из транспорта до Тобольска у нас есть лишь тачка Петровича.
— Какая тачка? — удивился начальник. — У него же одни лодки.
— Строительная, — хмыкнул я, — на нее тебя загружу и повезу. Если, конечно, больница еще работает, после того как в городе тюменские обосновались. Всех молодых забирают, девчонок тоже. Ужас там, скоро могут и сюда приехать.
— Ну, пускай Петровича забирают, — засмеялся Тёма. Он сделал еще одну затяжку, резко закашлявшись, сплюнул мокроту и отдал сигарету мне. — Ты был прав — не стоит курить. Чего-то я совсем расклеился. У нас из лекарств что-нибудь еще осталось?
— За лекарством я сегодня схожу. — Я затушил сигарету и поднялся. — Ты давай иди, отлеживайся, я сейчас ведра занесу.
Тёма снова закашлялся и уныло поплелся в дом; я подхватил ведра и пошел следом. Разжег огонь в печке, поставил чайник и сел возле окна, прикидывая возможные варианты развития событий.
Два месяца мы тут, на задании. На самом деле это и заданием-то не назовешь — просто унылое существование. Вот уже месяц живем не в самом Тобольске, а в деревеньке в нескольких километрах от него: после того как в город участились рейды боевиков из второй столицы Цитадели, многие бежали в окрестные села и деревни.
Сначала все было хорошо. Беспрепятственно добравшись до Тобольска, мы сняли жилье и стали вживаться в местные условия. Устроившись на работу в стройотряд, худо-бедно смогли обеспечивать себя. Делали все — от починки квартир до укладки асфальта. Платили нам мало, но на жизнь хватало. Буквально через месяц мы уже чувствовали себя тут своими; в крохотном Тобольске все друг друга знали, а мы же пытались втереться в доверие к местным. И к концу первого месяца нас знали очень многие. И я почти забыл о происходящем в стране, потому что здесь ничего не изменилось. Таким городкам, как Тобольск, было фиолетово, что там в столице. Честно, я был почти счастлив, что попал сюда, но в одну ночь все изменилось. В город пришли тюменские бандиты, и мне пришлось вспомнить о том, что происходит в стране. Охота шла каждый день. Больше никакой независимости Тобольска не было, рекрутировали всех от 16 до 50 лет, забирали и днем и ночью, затаскивали в грузовики и увозили. И без того маленький городок, Тобольск совсем опустел. По всей территории отлавливали молодых людей, от массового загона мы успели сбежать в глухую деревню, небольшой рыбацкий поселок на берегу Тобола. Во всем поселке было около двадцати жителей, в основном старые деды и старухи; кроме нас там прятались еще несколько таких же, как и мы, молодых беженцев. Тут у нас появился друг, тот самый Петрович, который и приютил нас на первое время. Когда мы, мокрые и уставшие после нескольких часов побега от загонщиков, постучались в первый попавшийся дом, в котором горел свет, нам открыл именно он. Более колоритного персонажа я в жизни не встречал. Он выскочил на нас в семейных трусах с автоматом наперевес; я сначала чуть не обделался, а потом подумал, что если он нас сейчас не пристрелит, то надо будет обязательно познакомиться, водочки ему, что ли, принести. Вот так вот, стоя под проливным дождем, с поднятыми руками и соплями до пояса, мы встретились с Петровичем. Убивать он нас не стал, а, передернув затвор автомата, спросил:
