Уильям Кейт - Цена славы
Конечно, – у нее есть еще родители и младшая сестра, но до них около ста тридцати парсеков, они живут на другой стороне Внутренней Сферы. Кроме того, просить у них помощи Трейси не собиралась, будь они даже в ста тридцати километрах от нее. Она была одна.
– О, Фитц! – вскрикнула она и снова горько заплакала.
Изгой!
Для человека, носившего имя Гасан Али Халид, это слово имело особое значение. Оно вызывало острую боль, такую же, что преследовала его весь долгий путь с Саул-Хола. Его братья – бывшие братья – тоже хорошо знали это слово. И вот теперь он снова изгой.
Товарищи считали Халида чем-то вроде бесчувственной машины, но они глубоко ошибались. Истина состояла в том, что надежно спрятанные чувства жгли Халида изнутри, словно притихший, но не умерший вулкан. Сила воли помогала ему держать себя в руках, и он производил впечатление хладнокровного, искусного бойца, не допускающего ошибок в суждениях. Но под этой жесткой скорлупой холодности скрывались и невероятная гордость, и глубокий жгучий стыд. Он никогда не рассказывал никому из легионеров, почему Покинул Сауримат, и рассказывать не собирался.
Неужели все сначала? Я не могу... да и надо ли?
Нет! – сказал он сам себе. Честь диктует мне остаться. Я должен хранить верность этому юноше, моему командиру, которому я присягнул. На этот раз... на этот раз я не пойду против чести.
Делмар Клей прислонился к стволу дерева на краю вырубки, глубоко вздохнул и медленно опустился на землю. Сидя под деревом, он устало ткнулся лбом в колени. «Неужели совсем нет надежды?»
Его думы прервал знакомый шотландский говорок.
– Эй, дрружище, ты чего здесь делаешь?
Клей поднял голову и увидел сидящего на поваленном бревне мускулистого шотландца. В каждой руке тот держал по дымящейся кружке.
– Дэвис, старина, ты просто мой спаситель!
Преувеличенно громко выражая свои восторги, Клей взял протянутую ему кружку, с удовольствием ощутив ее тепло.
– Это, паррень, тебе не терранское пиво. Ты, веррно, и в ррот бы такого не взял.
– Макколл скорчил унылую гримасу.
– Ну, сейчас-то, Дэвис, я и этому рад. – Клей кисло усмехнулся. – Надеюсь, меня не стошнит.
Макколл взглянул на товарища и покачал головой.
– Не люблю я талдычить дррузьям, что они вррут, Дел, но сдается мне, что ты чего-то не дого-варриваешь.
Клей отхлебнул из кружки, раздумывая, как бы уклониться от ответа и не выболтать лишнего. «Вот ведь черт, – думал он. – Он видит меня просто-таки насквозь». Он снова глянул на рыжебородого гиганта. Сожаление, застывшее у того в глазах, поразило Клея.
– Ты думаешь о Терри, – мягко сказал шотландец и положил руку на плечо друга. Стараясь сдержать нахлынувшие эмоции, Клей кивнул.
– Я... я очень беспокоюсь за нее, Дэвис.
Это было подобно удару молнии. Поддавшись охватившему его страху, Клей уже не мог остановиться.
– С тех пор как мы пришли сюда вчера вечером, я обыскал весь лагерь. Я спрашивал Билла Вернра, Трейси Кент – всех, кто выжил в Дюрандели. Никто не видел ее с тех пор, как...
Морщась, он сделал несколько больших глотков горького кофе.
– Я никогда раньше ни с кем так не сближался, Дэвис, да и не хотел. Наша жизнь слишком... Она полна всяких случайностей. Я боролся с собой, когда начал... ухаживать за ней.
Он отхлебнул еще и продолжил:
– Но... но сознание того, что у нас будет собственное пристанище, дом – это же совсем другое дело, понимаешь?
Макколл кивнул.
– Я понимаю, дрружище. Ты был бы уверрен, что с ней все в поррядке, пока ты срражаешься. – Из горла Клея вырвался резкий, лающий смех.
– Ну да! В порядке. Вот потеха-то! На Сириусе-пять, трам-тарарам, мы были в большей безопасности!
– Но, Дел, ты не знаешь...
– Разве ты не видишь, Мак, – перебил его Клей, – что это хуже всего? То, что я не знаю? Она, может быть, еще жива. Может, она прячется где-то в этих холмах. Но я... я не... знаю! Вот что меня убивает!
Клей надолго замолчал, уставившись в землю.
– Есть еще кое-что, Дэвис.
Он говорил так тихо, что Макколл у пришлось наклониться к нему, чтобы расслышать.
– Она была... наш... с нашим сыном. – Несмотря на боль, в его голосе все же слышалась гордость
– Гомес говорил, что он очень похож на меня... бедный малыш!
Он мысленно вернулся к той ночи на Грэхеме-6, когда Терри сообщила ему, что беременна. Сначала Клей пришел в ярость. Он не хотел этого ребенка. Ужасно было, просто непривычно после стольких лет одиночества чувствовать ответственность перед кем-то, даже перед Терри. Но она так явно радовалась, ее переполняла любовь к новой зарождающейся жизни, что Делмар не мог не разделить с ней эту радость.
– Сколько же врремени пррошло, как кррош-ка... – Макколл задумчиво поскреб свою рыжую бороду. – Значит, ему уже два месяца?
– Вчера исполнилось девять недель. – Клей слегка подмигнул. – А ты не догадываешься, что сказал Гомес насчет того, как она решила его назвать? Макколл пожал плечами и затряс головой, затем заметил, что Клей подмигивает.
– Нет, Делмарр, она не могла. Она не смогла бы так поступить со мною!
– Ха! – Клей с усмешкой смотрел, как Дэвис заерзал. – Дэвис Карлайл Клей – сразу в честь тебя и шефа.
– Ну, так она ж в своем прраве, хотя б наполовину. Каррлайл – пррекррасное имя, к тому же... – Макколл посмотрел другу в глаза. – Мы наверрняка еще отыщем ее, дрружище, и моего маленького тезку тоже. Терри – хррабррая девчонка. Если она срразу же убежала и спрряталась, то не прропадет.
– Я хотел бы верить в это, Дэвис. Боже, как я хочу в это верить!
XVIII
Дженис Тейлор улеглась на землю и, вздохнув, устало прикрыла глаза. Какой был длинный день! Все-таки нет ничего хуже ожидания.
– Хей, капрал!
Мальчишка с детским лицом и морковного цвета шевелюрой уселся подле нее.
– Про Старика что-нибудь слышно?
Капрал Тейлор, да и другие пехотинцы Серого Легиона называли так только одного человека – сероглазого зычноголосого капитана Рэмеджа. Рэмедж, в отличие от полковника Карлайла, был ближе к солдатам – он был одним из них. Дженис разлепила веки.
– Привет, Никлас.
– Я... я видел, как вы шли со стороны лазарета, ну, и я просто...
Он запнулся и опустил глаза.
– Ты прав, Ник, я шла оттуда. Боюсь, ему не лучше. Бурке говорит, что сейчас его состояние не ухудшается, но не знает, долго ли он продержится без квалифицированной помощи и лекарств.
– И, конечно, никто не собирается их доставать! – сердито перебил ее Никлас. Как и все остальные ученики треллванца, рядовой Никлас Чен испытывал восхищение перед Рэмеджем и был ему страстно прэдан. А Старику исполнилось всего тридцать два года от роду.
– Что ж нам делать, капрал Тейлор, как вы думаете? Я хочу сказать...
Чен ткнул большим пальцем в сторону ряда палаток, видневшихся на дальнем конце вырубки за его спиной.
– Кое-кто из парней говорит, будто мы должны сворачиваться. Вы не знаете, сможем мы стать, ну, фермерами или еще кем-то в этом роде?
Дженис резко повернулась к нему.
– Ты имеешь в виду, что кто-то хочет распустить Легион?
Сглотнув, рыжий кивнул головой.
– Вы знаете, по-моему, мы сумели бы доставить кэпа в... как там называется этот город? И, может быть, положить его в госпиталь, понимаете? И... и, может, докторам удастся поставить его на ноги?
Он говорил, запинаясь и захлебываясь.
– Я-то уж точно буду хорошим фермером, обещаю! Как мой папашка. Я вам никогда про него не рассказывал? Он все никак не мог понять, почему я хочу стать солдатом. Черт, да я и сам сейчас не пойму! Простите, мэм.
И мальчишка покраснел.
Капрал Тейлор улыбнулась. За полтора года службы в пехоте ей полюбился этот юный солдат, который относился к ней как к старшей сестре.
– Расскажи мне о своем отце, Ник, – мягко попросила она.
Взгляд рядового Чена мечтательно устремился куда-то вдаль.
– Он просто... он самый лучший фермер в Норберии. Это место, где я вырос. На Винтере, за Трентамом. Вы знаете, где это?
Дженис покачала головой.
– Ну, это очень далеко: боюсь, мало кто знает о тамошних местах. Немного похоже на эту планету... Тоже почти все время холодно. Но красиво.
Чен поднял с земли палочку и начал бесцельно чертить ею по земле.
– Я тогда не очень-то много думал о своем доме. Меня все тянуло к новым мирам, вообще к новому. Теперь я об этом жалею.
Он застенчиво посмотрел на Дженис.
– Да, вы спрашивали про моего папашку, – вдруг оживился он. – Знаете, Старик чем-то напоминает мне его. Не то чтобы он был на него похож, и все такое. Но когда Старик пилит нас за что-нибудь, я сразу вспоминаю, как отец ворчал на нас с Гюнтером – это мой брат – за то, что мы скатывались вниз по стогам с морской травой или гонялись за нафферами, пока те не устанут.
Он звонко рассмеялся.
– Они были такие смешные!
Затем его лицо омрачилось, и глаза потемнели.
– Капрал, как же мы выберемся отсюда? – Дженис уловила в его голосе нотки отчаяния. – Сначала они взорвали наш... наш дом, а теперь говорят, что мы изгои! Зачем они так, капрал? Что мы им сделали? Мы же ни в чем не виноваты!
