Александр Конторович - Лорд в серой шинели
Спустя несколько мгновений тропу накрывают сразу три снаряда. Один падает где-то в стороне. Но и этого вполне достаточно. Орудия бьют серьезные, не меньше чем стодвадцатки, а то и поболее. Не силен я в этом деле, и разрывов раньше вот так близко не видел никогда.
Но, как бы, то, ни было, духам хватает и этого. Взрывы разбрасывают душманов, и они начинают прятаться. Атакующий порыв слегка поутих…
– Давай! – снова кричу в микрофон. – Что вы там зависли? Еще столько же вали! Даже два раза по столько!
Собеседник только хмыкает.
И на тропу обрушивается ещё пяток снарядов.
Всё затягивает дымом и пылью. И в этом непроглядном облаке внезапно грохочет сразу десяток автоматов. Оборачиваюсь вправо и вижу…
Скользя по сброшенным веревкам, стреляя во все стороны, сверху спускается десяток басмачей. Вот оно как… был, значит, у одноглазого в колоде пятый туз. Они же уже в тылу у наших!
– Ближе двести, правее полтораста! Десять снарядов!
– Сдурел?!
– Кто тут из нас более глазастый?! Я здесь – а ты за три версты! Давай!!!
Меня подбрасывает в воздух и шмякает боком о камень – хреново я всё-таки расстояние определять умею… Слишком близко снаряды легли.
Снова стрельба на тропе.
Да когда ж они только кончатся?
– Ориентир прежний! – кричу я в микрофон. – Ещё давай!
Тишина…
Дергаю к себе рацию и обнаруживаю в боковой стенке неслабую дыру.
Приплыли…
Не слышу уже пулемета, сбили? Вразнобой трещат выстрелы, но их как-то мало.
Неужто нас всех положили?
Как же так, ведь всё сложилось уже?!
Вскакиваю на ноги и сталкиваюсь лицом к лицу со здоровенным духом, вынырнувшим прямо из пылевого облака. В руках у него винтовка – "бур". Увидев меня, он вскидывает её, но, не поднимая автомата, прямо от бедра, я луплю длинной очередью. Басмач, выпучив бешеные глаза, делает в мою сторону шаг… и мягко заваливается на бок. Но он ещё пытается ползти ко мне.
Так он под кайфом! То-то и глаза такие… нехорошие…
В пыли орут ещё духи, и я выстреливаю на звук остатки магазина. Тональность криков резко меняется…
Где склад?
Рядом же где-то…
Точно!
Вот она – яма!
Черт!
А дергать-то за что?
Или поджигать?
Чего? И где?
Вскидываю автомат и пускаю внутрь гранату из подствольника.
Не детонирует!
Сваливаюсь вниз.
Тут пусто, только вонючий дым от разрыва ещё висит в воздухе.
Где шашки?! Взрывчатка где?
Снаружи снова орут, и, высунувшись в коридор, запускаю вдоль него ещё одну, последнюю гранату.
Бах!
Снова крики.
Да вот же они!
Пучок тротиловых шашек, да ещё и детонирующий шнур, ведущий куда-то вглубь склада – вот и все мои достижения.
Больше ничего пока не нахожу.
Да и света тут мало – только тот, что от входа попадает. Но там сейчас пылища до небес, и, ни хрена не видать, даже наверху.
В растерянности оглядываюсь по сторонам, автоматически заменяя расстрелянный магазин. Над головой вжикает – духи спустились в пещеру и кто-то из них, на всякий случай, шарахнул вдоль по коридору из автомата.
Падаю на пол и щедрой очередью перекрещиваю коридор от одной стены до другой. И назад, но уже чуток пониже… Затвор лязгает – патроны все.
В отличие от басмачей, мне везет больше – у входа слышны крики и вопли, значит, прилетело гостям основательно. Перекатываюсь вбок, меняя магазин и локтем натыкаюсь на какую-то хрень. Взгляд вниз…
Да это же зажигательная трубка! Быстро хватаю её в руки – рывок, и бикфордов шнур выплюнул струйку дыма.
Так, полдела сделано, теперь бы самому ноги унести…
Автомат за спину, хватаю ближайшие бочонки – и вперед! Тут темно и пыльно, так что сразу и не разглядеть – кто там навстречу бежит. А вот белые бочонки видно неплохо. Тут всё просто – спасает наркоту, значит, свой.
Так это или нет, сейчас и проверю. Воевать мне тут уже незачем – с минуты на минуты все сержантское хозяйство рванет так, что мало не будет. Пятьдесят не пятьдесят, а килограммов двадцать тротила, вперемешку с пластитом, он сюда запихал. Пора делать отсюда ноги…
Навстречу мне по коридору кто-то бежит.
Момент истины – будет стрелять или нет?
Не стреляет, пытается отобрать у меня ношу. Ага, сработало! Отпихиваю его локтем и, кашляя, пытаюсь что-то сказать.
Кашель, кстати говоря, вполне естественный – дышать тут уже вообще нечем. И видимость совсем никакая – я только ноги бегущего и вижу. Да и то… Я-то с темноты смотрю, глаза уже привыкли как-никак, а он со света вскочил, еще толком ничего и не видит. А туда же – к наркоте!
Перестав со мною бодаться, дух что-то хрипит и бежит дальше.
Бежал…
Нож у меня острый и работать им учил старшина – а он в этом деле мастер знатный!
Так что теперь мы имеем ещё и халат. Нахлобучиваю на голову трофейную чалму, заодно прихватываю у покойника гранату и пару магазинов. Можно бы и больше, но по коридору уже бегут новые гости. Жадность фраера сгубила! Не хочу сейчас лишний раз подтверждать эту пословицу и, нагрузившись бочонками, топаю к выходу.
Толпа духов пробегает мимо – эк их к наркоте-то тянет!
Вот уже и выход наверх.
Тут по-прежнему хреновая видимость, снаряды продолжают где-то падать и сквозь их разрывы можно расслышать отдельные выстрелы. Интересно… наши ещё держатся где-то?
Отбегаю от дыры в земле метров на пятнадцать – тут уже что-то видно. Бросаю груз и скидываю вонючий, пропотевший халат.
Ну, вот теперь и повою…
Земля резко бьёт меня в ноги, и чья-то громадная ладонь со всей дури лупит по ушам…
Жуткая вонища ударяет мне в нос, и я инстинктивно отворачиваю голову в сторону.
– Э! Хорош там!
Правой рукой пытаюсь отпихнуть в сторону этого садиста.
Зрение понемногу фокусируется и видно, что около меня стоит невысокий мужик в нашей форме. Свои?
Откуда-то сбоку выворачивается Голованов. Голова у него перебинтована, и левая рука висит не перевязи.
– Очнулся? – спрашивает он. – Ходить-то можешь?
– Попробую…
Земля угрожающе качается под ногами, но кое-как передвигаться я, похоже, могу. Нашариваю на земле автомат.
– Что тут, товарищ старший лейтенант? Духи где?
– Вспомнил! – хмыкает командир. – Да ты тут, почитай, час в беспамятстве валялся! Сачковал, можно сказать!
Как выяснилось, минут через десять после того, как бабахнул склад, над тропой появились вертолеты, сбросившие вниз роту из десантно-штурмового батальона. От таких подарков духам резко поплохело, тем более, что и артнаводчики у десанта были – не чета мне. Так что, совместными усилиями басмачам надавали по шее, и их остатки теперь где-то гоняют по горам.
Нам досталось основательно. Командира дважды ранило. Пулей в руку и ножом порезали голову в рукопашной. Уцелел Вершинин – у него только покорежило пулемет, да легко контузило. Сашка Карпов получил пулю в ногу. И только сержант остался абсолютно целым, хотя всю форму на нем словно собаки рвали. Но, ни одной раны у него не было. А вот всем остальным не повезло…
Кстати, мой собеседник-артиллерист оказался командиром артполка! Когда восстановили связь, он первым делом поинтересовался моей судьбой. Узнав, что я жив, велел передавать привет и пригласил нас всех в гости.
– Когда рванул склад, – рассказал мне командир, – духи словно оцепенели на мгновение. Даже стрелять перестали. Потом все бросились к месту взрыва. Что уж они тут найти хотели – бог весть! Но мы такой подарок упустить просто не могли и отошли на новые позиции. Так что, когда они вернулись, нас на прежнем месте уже не было. А потом пришли вертушки…
Так всё и кончилось.
За уничтожение склада командиру чуть было не дали орден. Да не какой-нибудь – Знамя! Потом вдруг вспомнили, что опиум – это ценное лекарственное сырьё. Потом… в общем все закончилось Красной Звездой. Учитывая все обстоятельства происшедшего, это можно было считать не самым плохим результатом. Шадрин получил медаль "За отвагу". Посмертно наградили и Кикотя и Карповым – тоже медалями. А всем остальным ничего не обломилось. Я, кстати говоря, не очень-то и жалел. Через пару месяцев светил дембель, и в мыслях моих уже прикидывались различные варианты будущей жизни.
А вот Хафиз пропал. Ни среди мертвых, ни среди пленных его не нашли. Да и после о нём уже никто не слыхивал. Надо полагать, пристукнуло его где-нибудь осколком или булыжником, и он теперь мирно валялся под каким-то кустом. И это, пожалуй, было самым важным результатом нашего боя…
– Ну и зачем им столько этого… э-э-э… зелья? На сколько же лет они собирались сделать тут запасы? – голос отца Варшани возвращает меня к действительности. Только что в моих ушах ещё слышались выстрелы и хрип голоса в наушниках – и вот я снова сижу в полутемной комнате башни. Только неяркие лучи заходящего солнца, проникая через амбразуры, освещают помещение. А вместо рукояти автомата, моя правая рука сжимает подлокотник кресла.
