Алекс Орлов - Судья Шерман
Мелькнули острые крылья звена истребителей, с опозданием повели пушками пограничные корабли.
– Я двадцать шестой! Как будто прошел саваттер!.. И совсем близко!..
– Вас понял, двадцать шестой, я его вижу… Постам четыре, шесть и восемнадцать – приготовиться к залпу!..
Ракетные станции на самой низкой орбите Туссено приняли сигнал и развернулись на заданный угол. Скоростные ракеты скользнули на пусковые и замерли, ожидая дальнейшей коррекции.
А челнок саваттера несся на предельной скорости. Лететь быстрее он не мог, иначе бы разбился об атмосферу Туссено.
Когда аппарат находился в критической точке, сразу три ракеты стартовали с орбитальных позиций и понеслись навстречу нарушителю.
Пилот рванул штурвал, выполняя рискованный маневр, и две из трех ракет взорвались далеко позади. Третья, удержавшись на хвосте цели, продолжала преследование. Челнок прессовал носом сгущавшийся воздух, ложился на крыло, однако в тот момент, когда у ракеты-преследователя, казалось, иссякли все силы, она разломилась пополам и выпустила маленького посланца – стремительного и смертоносного.
Страшный удар потряс челнок, однако его корпус выдержал, и аппарат продолжил скольжение к планете, потеряв один из двух двигателей.
Теперь он был заметен радарным станциям на планете, и первые «Штюсы» стали подниматься с разбросанных по материкам баз.
У саваттера оставалось все меньше шансов, однако он с самого начала знал об этом. Он был не первым, но и не последним. И другого выхода у него не было.
На навигационном экране пульсировала яркая точка маршрутизатора, и машина сама держала курс прямо на него.
Вот и ясное голубое пространство неба, солнечные лучи и приближавшиеся горы. Несколько вспышек там, внизу, говорили о том, что трудности еще не пройдены. Кривые дымные траектории пущенных ракет сходились и расходились вновь. Ракеты выбирали наилучшие позиции для атаки.
Пилот сжал зубы и сделал последнюю, отчаянную попытку прорваться сквозь зенитный заслон. Единственный двигатель был включен на полную мощность, но было уже поздно. Одна за другой две ракеты распороли прочную обшивку бота, и защитная система вышвырнула пилота из кабины за секунду до того момента, как новая ракета довершила разрушение корабля.
55
«Гоксейер» лихо затормозил на спортивных покрышках и, свистнув напоследок турбинами, умолк.
Ничуть не волнуясь, Рино вышел из машины и отпустил дверку, которая с легким мелодичным жужжанием встала на место.
На шум диковинного дорожного чудища из участка выскочили несколько человек. Было обеденное время, и некоторые из них жевали бутерброды, смывая их в желудки теплым кофе.
Первым пришел в себя Твинки Роджер. Он и раньше исходил к Рино завистью по каждому пустяку, а теперь, когда тот получил медаль, да еще вернулся на дорогом авто…
– Рино, ты хочешь меня в гроб загнать, – признался ошарашенный Твинки. – Мне сказали, что у тебя угнали машину и чуть ли не самого кокнули… А тут ты: в та-аком костюме и на этом. – Твинки ткнул пальцем в невиданный прежде автомобиль.
– «Гоксейер» называется, – просто ответил Лефлер.
– Рад тебя видеть, старик, – поприветствовал его Мозес. – Как отдохнул?..
– Отлично, Тед, – ответил Лефлер, стараясь, чтобы улыбка на лице была симметричной. – Капитан у себя?
– Да, мечтает тебя увидеть.
– Серьезно?
– Серьезно. Он надеялся, что ты сегодня не выйдешь, а у тебя по графику ночное дежурство. Старый сукин сын хотел тебя подставить.
– Ну, пойду обрадую его, – сказал Рино и шагнул к двери, но обернулся и крикнул коллегам, окружившим автомобиль: – Эй, ребята, осторожнее, эта штука плюется серной кислотой!
Зеваки тотчас отпрянули. Они понимали, что Рино соврал, но кто его знает.
Войдя в общее помещение, Рино почувствовал себя дома. Он вдохнул воздух, пропитанный запахом старых бумаг, стреляных пистолетных стволов и несвежей одежды задержанных бродяг. Лефлер понимал, что ему недолго осталось служить в отделении, но уходить совсем не хотелось.
Навстречу Рино вышла Ольга Герцен.
– Привет, красавчик, – улыбнулась она и, приблизившись, чмокнула его в щеку, одновременно дотронувшись до бедра.
– Что за фамильярность, коллега? – остановил ее Рино.
– Никто не видел – это раз, и я хочу от тебя сына, Лефлер…
– Не слишком ли круто для лесбиянки?
– Не слишком, Рино. Дети нужны любой женщине, а ты единственный мужик, которого я согласна принять в таком качестве. И вообще, лесбиянки тоже люди.
– Да, я знаю, но сейчас я должен отправиться к Хунгару…
Ольга посторонилась, и Лефлер безо всяких приключений добрался до кабинета начальника.
– О! – воскликнул тот. – Отпускник вернулся!.. А у нас без тебя полный завал, опять же отдел внутренних расследований беспокоится – куда подевался наш подопечный Рино Лефлер.
Капитан вышел из-за стола, подошел поближе и, внимательно осмотрев Рино, сказал:
– Загорел ты хорошо, вот только морда у тебя побитая. Подрался, что ли, с кем?..
– Да, было немного.
– Из-за женщины?
– Конечно, сэр.
– Понятно. – Капитан вздохнул, провел ладонью по лысине, и было непонятно, думает ли он о женщинах или подбирает очередную гадость – специально для Рино.
Постояв с полминуты молча, он вернулся к своему столу, уселся в жесткое казенное кресло и сказал:
– У нас с деревенскими парнями намечен семинар и практические занятия. Так сказать, по обмену опытом. Думаю, что ты подойдешь лучше других. У тебя муниципальная награда, да и послужной список будь здоров. Сам подумай, ведь чего ты только не делал. Ловил карманников, сражался с похитителями, преследовал женщин по ночам. Одним словом, достижения есть. Что думаешь?
«Вот она, эта гадость», – подумал Рино. Поездки в окружное управление никому не нравились. Городские копы ставили себя выше народных шерифов, которых и называли презрительно – «деревенские парни».
– Я не против, сэр. Могу ехать прямо сейчас…
– Вот так? – искренне удивился Хунгар. – А я надеялся тебя смутить…
– Так когда ехать?
– Ну, сегодня-то точно не нужно, а вот завтра, с утра, за тобой заедет машина. Не забудь взять теплые подштанники. В горах холодно – мигом промерзнешь.
– Спасибо за предупреждение, сэр.
– А пожалуйста, Рино… – капитан пожал плечами, однако в следующее мгновение спросил: – А что у тебя за машина? Откуда взялась и на какие, спрашивается, шиши?
– А вот этого, сэр, я вам сказать не могу, – серьезно ответил Лефлер.
– Это почему?
– Потому что эта информация для отдела внутренних расследований.
– Ты дошутишься, Рино, – вставая из-за стола, пригрозил капитан. – Ой, дошутишься…
56
Прибывший из окружного управления автомобиль поначалу показался Рино неуместным на улицах Гринстоуна. Слишком большие шипованные колеса, чересчур высокая посадка. От всего этого Лефлер отвык. Он не помнил, как выглядят плохие дороги, поскольку не выбирался из города на север уже несколько лет.
– Привет, парень, – поздоровался Лефлер с водителем, забираясь на сиденье и втаскивая сумку с теплыми вещами.
– Здравствуйте, сэр.
– Как тебя зовут?
– Рядовой Бражник, сэр.
– Говорят, у вас, в предгорьях, давно зима?
– Не то чтобы зима, сэр, но значительно холоднее, чем в городе.
Вездеход тронулся с места и, распугивая прохожих ревом движка, выкатился на проезжую часть. Городские автомобили опасливо сторонились огромного провинциала, а затем снова продолжали свой бег.
Рино посмотрел в окно. Сейчас было утро, и никто не боялся похитителей. Даже двое школьников одни, без провожатых, шагали на занятия, весело обсуждая свои мальчишечьи дела.
Зато к вечеру, когда вместе с сумраком на улицы опустится страх, люди решатся прогуляться только в сопровождении наемной охраны.
Лефлер поймал себя на мысли, что уже привык к этой прифронтовой жизни. Его неуверенность прошла, и он не боялся похитителей. Может, потому, что и сам не раз выступал в качестве охотника.
Правда, когда ему на глаза попадались очередные сводки о пропаже людей, Рино чувствовал тупую боль. Боль и обиду за свое бессилие.
– Это у вас от той схватки на лице синяк остался? – спросил вдруг Бражник.
Рино взглянул в небольшое зеркальце, прикрепленное к приборной панели. Действительно, сквозь искусственный загар просматривалась синева.
– Да нет, это в отпуске из-за девчонки повздорил, – ответил Лефлер, решив поддерживать одну и ту же версию.
– Бывает, – одобрительно кивнул водитель. Ему было приятно осознавать, что полицейский лейтенант из Гринстоуна может влезть в драку, как любой парень из поселка, где жил сам Бражник.
Привлекая в себе внимание везде, где он появлялся, неуклюжий вездеход выбрался из лабиринтов ухоженных улиц и вскоре уже катился по окружной дороге, приближаясь к шоссе, ведущему на север.
